И снова этот Баранкин, или Великая погоня - Валерий Медведев

Баранкин тут же взгромоздился чуть ли не на самый верх и через щель заглянул в зрительный зал. В щелку между экраном и порталом сцены Баранкин рассмотрел, как шныряли по рядам Марина Веткина и Оля Захарова, при этом они о чём-то между собой спорили. Судя по лицам, одна доказывала другой, что она видела своими глазами Баранкина и Малинина, а другая спрашивала: "Если ты их видела, то где же они?!."

— Ну, конечно, — возмутился Баранкин, — нас с тобой они разыскивают, а Коренев и Тулин сидят у них под самым носом и они этих дезертиров не замечают.

Коренев и Тулин действительно сидели как ни в чём ни бывало в третьем ряду и даже ничуть не прятались от Марины Веткиной и Оли Захаровой.

Наконец, порыскав по всему залу, Марина и Ольга очутились перед самым первым рядом и повернулись спиной к экрану. Ольга подняла вверх руку. Шум в зрительном зале стих настолько, что Марина могла громко и внятно прознести:

— Ребята! — сказала она. — Здесь среди вас находятся, точнее сказать прячутся, два типа, которые сбежали от учебы и от труда и тем самым предали своих товарищей и интересы своей школы!!! Если им стыдно, пусть они поднимутся и выйдут из зрительного зала!..

После небольшой паузы с предпоследнего ряда поднялись двое и пошли к выходу,

— Так, — сказала Марина, — но это не те типы, это другие! Тех так просто не возьмешь!.. В то время, как мы там…

— Вы здесь, а не там… между прочим, — сказал громко из-за занавеса Баранкин. Голос его покувыркался под потолком и с непонятного направления достиг ушей Оли и Марины. Голос в одно и то же время показался им знакомым и незнакомым.

— В то время, как мы там! — с пафосом повторила Марина и замерла. Загадочный голос снова зазвучал в зале. Он сказал:

— Какое уж "мы там?".. Ты же здесь, — сказал Баранкин.

Марина снова несколько растерялась:

— Мы там! — повторила она, но уже без всякого пафоса.

— Они там! — снова поправил её Баранкин, — а мы здесь!..

— А как надо говорить? — спросила вконец растерявшаяся Марина.

— В то время, как они там!.. А мы здесь делаем вид, что ищем двух типов по фамилии Баранкин и Малинин!.. И ещё, в то время, как мы здесь, — Баранкин неожиданно замолчал.

— А что мы здесь? — спросила вконец обескураженная Марина.

— А вы здесь, — продолжал посылать свой голос сверху Баранкин. — Наверно ведь останетесь кино смотреть, только честно!..

В зале неожиданно раздался взрыв смеха. Марина и Оля переглянулись, но ничего не сказали.

— Вот сейчас ещё немного поорёте, а потом в темноте преспокойно усядетесь на стулья и будете смотреть картину "Не болит голова у дятла".

— А откуда ты, то есть, вы это знаете? — чуть не плача спросила Марина.

Баранкин молчал, наслаждаясь произведённым впечатлением. В зале продолжали смеяться.

— А кто это с нами разговаривает? — спросила Марина Ольгу.

— Кто?.. Не узнаешь, что ли, голос Баранкина, — ответила Ольга.

— Так это он с нами разговаривал, или только его голос?

— Откуда я знаю? Может он сам, а может только его голос, — сказала Ольга.

— А как же может голос без самого человека разговаривать?

— У Баранкина всё может быть, — сказала Ольга.

В зале стало тихо.

— Баранкин, это ты? — робко спросила Марина.

— Я, — ответил голос Баранкина.

— А где ты?

— Нигде… и везде, — ответил Баранкин.

— Вот и попробуй такого поймать, если он нигде и везде!

— Это вас надо ловить, а не нас, — сказал Малинин. — Вас двое, да вон ещё сидят и ждут начало кино Коренев и Тулин.

— Коренев и Тулин, вы действительно здесь? — спросила Марина.

— Нам стыдно, — ответил Тулин, не поднимаясь с места, — но мы действительно тоже здесь с Петей.

Баранкин заметил, как привлечённая дружным смехом в зале появилась билетёрша. Юра ещё раньше успел заметить, что раздвижная лестница стояла рядом с пожарной, что вела к открытому окну, через которое можно было выбраться на крышу.

— Малинин, за мной! — скомандовал Баранкин.

— А как же это, как же это, — продолжала чуть не плача в зале Марина, — ну, мы с Олей слабенькие… нас поэтому послала Фокина на лёгкие задания, а вы то ведь, вы то ведь…

— Да не переживайте вы, — стал успокаивать их Баранкин, — там всё равно никто не работает!..

В зале раздался свист и топанье.

— Сапожники!..

— Пора кино начинать!..

Здесь билетёрша быстрым шагом направилась к сцене. Баранкин быстро перелез с раздвижной лестницы на пожарную. Малинин повторил его манёвр.

— А зачем туда, а не в зал? — спросил он снизу Баранкина.

— На крыше объясню, — ответил Баранкин.

На нагретой солнцем железной крыше было блаженно тепло и спокойно. Баранкин лёг на спину и зажмурился, как кошка, у которой чешут за ушами. Малинин улёгся с ним рядом, тоже блаженно щурясь.

— А хорошо нам было с тобой жить, Малинин, до нашей Эры… сказал мечтательно Юра.

— До какой, до нашей Эры? — переспросил Костя.

— До Кузякиной, — пояснил Баранкин.

— А, — поняв, о чём идёт речь, сказал Малинин, — и до нашей Зинки Фокиной ещё лучше было. А почему мы в кино не остались? — спросил обиженно Малинин.

— Пусть думают, что в кино был и вправду мой голос, а не я сам, — ответил Баранкин, а потом ещё добавил: — Понимаешь, Костя, если мы с тобой будем сидеть в кино и смотреть фильм, а они будут работать, это будет с нашей стороны несправедливо, а если мы будем лежать на крыше и сами сочинять кинофильм, то мы будем с тобой как бы работать в киностудии, которую я бы назвал «нос-фильм»! Именно «нос», Баранкин приложил растопыренную пятерню пальцев большим пальцем к носу и добавил, — им нос!.. — а нам — фильм!.. Нос — Фильм!.. Первым начинай сочинять ты…

Баранкин потянулся опять, как кошка, и приготовился слушать.

— Жили-были, — начал Малинин, — или вернее, были-жили!.. А точнее жили-были!.. А может всё-таки были-жили?!.

Баранкин слушал эту присказку минут пять, потом спросил:

— Слушай, Малинин, ты сначала выясни для себя: жили-были или были-жили, а потом уже показывай фильм.

Малинин подумал и сказал:

— Честно говоря, я точно не знаю, жили-были или были-жили…

— Тогда заткнись, — сказал Баранкин, — и слушай и смотри, что я тебе расскажу и покажу, только поклянись, что ты никому это не перескажешь!..

Малинин поклялся. Тогда Баранкин достал из кармана спичечный коробок, из коробка достал несколько семечек от яблока, несколько зёрен пшеницы или ржи и несколько ещё каких-то зёрен.

— Мы с тобой, Малинин, родились не на той планете, — сказал задумчиво Баранкин.

— Как это не на той? — заинтересовался Малинин.

— Понимаешь, — начал разъяснять Баранкин, — я уверен, что во Вселенной есть такая планета, где дети рождаются сразу с высшим образованием…

— Как это, как это, как это? — закудахтал Костя.

— А вот так это, так это, так это, — ответил Баранкин, и тут же объяснил "как это, как это, как это" — ты слышал, конечно, такое выражение, когда о каком-нибудь музыканте говорят, что он любовь к музыке впитал вместе с молоком матери? Слышал?..

— Ну, слышал, — сказал Малинин.

— А что такое знания? — спросил Баранкин, и сам же ответил: это биохимический электрический сдвиг в мозгу школьника, а если молоко твоей матери уже заранее обогащено этим биохимическим электрическим сдвигом, то получается, что тебя кормят в общем-то не молоком, а знаниями!.. Вот в коляске, скажем, сидит младенец и сосет из бутылочки обогащённое молоко. Подходим мы с тобой к этому младенцу, которого бабушка-инопланетянка катает в коляске. Подходим мы это и говорим ему: "Агу!" А он поднимается в коляске и сидя спрашивает нас: "Вы дурачки что ли оба?! Я уже среднее образование заканчиваю всасывать, а вы мне "агу!.."

— Так ведь молоко-то может быть ещё и сгущённым, — подчеркнул Малинин слово «сгущённым» интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и сказал:

— Это идея!.. Сгущённое молоко тянет уже на окончание любого института!..

— Так может это можно и на Земле с молоком сделать? — спросил Малинин.

— Не можно, а нужно! — ответил ему Баранкин.

— Так может ты, Баранкин, — продолжил свою мысль Малинин.

— А кто же, кроме меня!.. — согласился Баранкин. — Не те скорости на земле, не те, Малинин! — заключил Баранкин своё рассуждение.

— Не те скорости на земле, не те, Баранкин, — как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

— Или вот возьмём урожай…

— Или вот возьмём урожай, — подтвердил Малинин. — А зачем его брать, этот урожай?! — спросил Костя.