Мистер Монстр - Дэн Уэллс

— Да, с тех пор явно ничего не изменилось, — заметил Курт.

Он взял стакан с водой и надолго присосался к нему. Меня поразило, как он все время говорил о Лорен в третьем лице. Он вроде бы реагировал на ее замечания, но к ней не обращался и на нее не смотрел. Впрочем, он ни на кого не смотрел. Он не общался с нами, ни со всеми вместе, ни с кем-то по отдельности, просто вещал, а мы были его аудиторией. Мистер Монстр навострил уши и беспокойно зашевелился у меня в голове. Ему хотелось сорвать маску самоуверенности с лица этого трепла, чтобы тот закричал от страха. Мистер Монстр мечтал, чтобы этот тип взмолился о пощаде.

Я ушел еще глубже в себя, стараясь не замечать ни Курта, ни обеда. Вместо этого я принялся размышлять об агенте Формане, пытался представить план его действий: был ли я основным подозреваемым, или у него имелись другие? И вообще, подозревал ли он меня или просто пытался припугнуть, чтобы я выдал больше информации? Не скомпрометировав себя, а просто позволив ему нащупать недостающую улику. Масса вопросов оставалась без ответов, и я знал, что со временем они донимают его все больше и больше. Как долго миссис Кроули находилась связанной? Мог ли один и тот же человек связать ее и убить доктора Неблина? Почему мистера Кроули так и не обнаружили, хотя во всех остальных случаях появлялись выпотрошенные тела? Даже если Форман и не подозревал меня, он, видимо, догадывался, что я знаю больше, чем говорю.

— Вообще-то, кекс сегодня приготовил Джон, — сказала мама.

Я поднял глаза и увидел, что все четверо смотрят на меня. О чем они тут беседовали?

— Джим? — переспросил Курт.

— Джон, — хором произнесли мама, Маргарет и Лорен.

Я кивнул.

— Черт подери. Это что, домашнее задание?

— Он часто делает дома всякую выпечку, — объяснила мама. — Он у нас очень хороший, и ему это нравится.

— Да здравствует выпечка! — провозгласил Курт, поднимая кулак в знак издевательской солидарности. — Истинно мужское занятие.

— А почему бы и нет, — заметила Лорен.

Она впервые за все время возразила Курту.

— Мне бы хотелось, чтобы и ты мне что-нибудь испек.

— Это потому, что в нашем жалком городке и ресторана-то приличного нет.

— А еще потому, — гнула свое Лорен, — что женщинам нравится, когда мужчины их балуют.

— Я тебе купил пару туфелек.

— Такие классные туфельки! — воскликнула Лорен, восторженно запрокинув голову.

— Еще бы, — хохотнул Курт. — Они дорого стоят.

— Как только девчонки узна́ют, какой Джон у нас кулинар, от них отбою не будет, — сказала мама, вставая, чтобы сполоснуть тарелки.

— Ну, давайте, что там у вас. — Курт потер руки. — Правда ведь, мужики, как ни крути, готовят лучше? Никакого нытья о калориях, ожирении и прочей фигне — только горы разной вкуснятины.

Он посмотрел на кухонный стол и потянул носом воздух:

— Курицу тоже он готовил?

Мы с мамой переглянулись, внезапно поняв, что отвечать правду не стоит. Я прекратил готовить мясо шесть недель назад, потому что это рушило всю идею. Вместо того чтобы отвлекать меня от мыслей о трупах, оно, напротив, только и наводило меня на эти мысли, стоило мне начать отбивать мягкое красное мясо или погрузить пальцы в массу говяжьего фарша. Я вообще перестал есть мясное.

— Джон вегетарианец, — сказала мама.

Сам я о себе так никогда не думал. «Вегетарианец» представлялось мне куда более четкой жизненной позицией, чем «не ест мяса». Я же никак не связывал мясо с убийством. Я просто… нет, вообще-то, связывал. Применительно к самому себе. Но сколько вегетарианцев лелеет мысли об убийстве себе подобных?

— Вегетарианец! — воскликнул Курт. — Да что может здравомыслящего человека подвигнуть на такую глупость?

«Желание не прикончить идиота вроде тебя», — подумал я.

— Он готовит сладкое, а мясом занимаюсь я, — отозвалась мама от кухонного стола, выкладывая на тарелки куриные грудки одну за другой. — Я теперь тоже почти не ем мяса, чтобы не готовить два блюда, но в особых случаях не отказываюсь.

Она положила в каждую тарелку по горке риса и поставила их попарно на стол. Последняя тарелка предназначалась мне: вместо курицы — чечевичный суп, который нравился мне все больше.

— Парень, — сказал Курт, с серьезным видом наклоняясь ко мне над столом и пронзая взглядом, — это ведь даже не еда. Это то, что еда ест.

Он разразился смехом в восторге от собственной шутки, и Лорен рассмеялась вслед за ним. Маргарет вежливо улыбнулась, и по тому, как она это сделала — чуть приподняла уголки губ, тогда как ни одна мышца у глаз не шевельнулась, — я понял, что ее внимание напускное и ни одно слово, произнесенное Куртом, ее не волнует. Я улыбнулся и отправил в рот кусочек брокколи.

— Нет, серьезно, — продолжал Курт, покосившись на Лорен. — Может, тебе есть то же, что и он? А то, если будешь лопать, как сейчас, никогда не влезешь в обтягивающие джинсы.

— Нет, в самом деле! — возмутилась мама, ударяя вилкой по столу. — Ну кто же говорит такие вещи?

— Но ведь так оно и есть! — вступилась Лорен. — Я уже давно не могу натянуть те джинсы.

— И все равно это не повод говорить о тебе подобным образом.

— Мне не нужен повод, если это правда, — сказал Курт.

По его ухмылке я понимал: ему кажется, будто он пошутил, чтобы разрядить атмосферу. Поразительно, даже я знал, что он ляпнул глупость.

— Но она же сидит рядом с вами. — Мама указала на Лорен. — Да проявите немного вежливости. Это же уму непостижимо!

— Я так и знала, — произнесла Лорен, закрывая глаза. — Черт возьми, ма, ну почему ты хотя бы на один обед, на пол-обеда не можешь сдержаться и вести себя прилично? Мы только двадцать минут как пришли.

— Это я веду себя неприлично? Как вы появились, он только и сыплет оскорблениями в твой адрес.

— Да прекрати же! — воскликнула Лорен, бросая салфетку и вставая. — Он пытается хоть немного оживить атмосферу. А вы здесь все — покойники. Джон вообще ни слова не вымолвил!

«Это потому, что я умный, а не потому, что я мертвый».

— Она меня предупреждала, что у вас не складываются отношения, — проговорил Курт, вперившись взглядом в маму, — но я и представить не мог, до какой степени.

— Поразительно, — сказала мама, складывая руки на груди и устремляя взгляд на Лорен. — Он самый чуткий человек в мире. И где ты только нашла такое счастье?

— И ты мне будешь рассказывать, как выбирать мужчин! — вспыхнула Лорен, тыкая пальцем в маму. — Тоже мне эксперт! Уж ты-то выбрала прекрасно — ничего глупее за всю жизнь не сделала!

— Все, мне это не нужно, — сказал Курт, вставая. — И тебе тоже.

Он взял Лорен под локоть и повел к двери.

— Не уходи! — крикнула мама.

— А на кой черт мне оставаться?

Лорен вырвалась из хватки Курта и, чеканя шаг, вернулась к столу:

— Ты всю жизнь вставляешь мне палки в колеса, словно я… Что ты вообще обо мне думаешь? Что я не могу принять ни одного хорошего решения? Я что, неудачница, которая с утра до ночи творит одни глупости?

Мама сложила руки на груди:

— Как я должна отвечать при таком отношении?

— Да мне твои ответы меньше всего нужны.

Курт снова взял Лорен под локоть и сопроводил к двери — теперь, когда две женщины схватились между собой, он молчал, и его молчание не предвещало ничего хорошего. На этот раз Лорен не вырвалась, он вывел ее за порог и закрыл дверь.

— Вернись сейчас же! — велела мама, потом развернулась и изо всех сил ударила ладонью по дверце шкафа. — Опять! — прорыдала она. — Я опять ее потеряла.

Она закрыла лицо руками, уперлась головой в шкаф и заплакала.

Глава 5

Шесть часов спустя мама наконец улеглась, а я выскользнул из дому, взял велосипед и кратчайшим путем покатил к старому складу. Она весь день рыдала, разговаривала с Маргарет, в тысячный раз обсуждая случившееся: Лорен была права, Лорен была не права, Лорен совершила громадную ошибку, мама совершила громадную ошибку — и так без конца. Я спрятался у себя в комнате и натянул лыжную маску, чтобы приглушить голоса.

Все было как прежде, когда все ссорились, плакали и, хлопнув дверью, уходили из наших жизней. Как прежде, только хуже, потому что теперь Форман пытался проникнуть в мою голову, а мистер Монстр — выцарапаться оттуда. Я не знал, сколько еще может растягиваться эта пружина, прежде чем лопнуть. В голове у меня рождались планы: как выяснить, где живет Курт, как его обездвижить, как резать, медленно и вдумчиво, чтобы сделать как можно больнее. Я начал ходить по комнате, напевая приходившие в голову мелодии: старые песни, которые слушал отец, новые, которые слушала по утрам Брук, — что угодно, лишь бы занять мысли и увести их как можно дальше от смерти. Не помогало.

Серийного убийцу на преступление толкает потребность — насущная необходимость. Что это такое? — Откуда оно берется? Прежде я всегда был в состоянии контролировать мою темную сторону, держал ее взаперти долгие годы, но сейчас она набирала силу. Я убил демона, мистер Монстр впервые почувствовал вкус смерти и требовал еще. Мог ли я по-прежнему контролировать его? Насколько влиятельным он станет? В какой момент эта потребность выплеснется через край и я убью кого-нибудь: маму, Маргарет или Брук?