Закрепленный участок - Дмитрий Сорокин

- Вот я вам сейчас, оглоеды! - кричал рассвирепевший дворник. Оглоеды поняли, что дело пахнет керосином, и рванули кто куда. Антон Павлович внимательно оглядел окрестности, и, обнаружив причину кобелиного неистовства, поманил кота пальцем. - Слезай, Ужас. Я их всех прогнал. - Ужас сверху видел, что вся свора благоразумно покинула территорию, контролируемую дворником, и теперь неудавшиеся охотники на кота бранились меж собой в соседнем дворе. К тому же, доверие кота к дворнику всегда было безграничным, так что он сразу же начал спускаться. - Ну, ладно, Апофеоз, бывай. У меня еще много дел на сегодня. - сказал Антон Павлович, как бы извиняясь, и ушел расчищать тротуар перед шестнадцатиэтажкой.

Ужас же пошел к себе в подвал, где полдня провел за раздумьями и планированием. Вторую половину дня он посвятил рекогносцировке. Тщательнейшим образом исследовал он Закрепленный Участок, выявляя места, которые ему могут быть полезны в грядущей кампании. Закончил он затемно, вполне довольный собой. А тут как раз вышел на прогулку старинный Ужасов приятель - ирландский сеттер по имени Эрган-Эммануил-Эфраим-Эмомали-Астровер дикт-Пантелеймон-Кабухазар-оглы. Впрочем, хозяева его никогда не затрудняли себя произнесением хотя бы одного имени этого в высшей мере породистого пса, и звали его просто Пуськой. Ужас же, видя, какие мучения доставляет этому прирожденному аристократу дурацкое слово "Пуська", предпочитал обращаться к нему по первому имени и всегда только на "вы", часто добавляя слово "сэр". Эрган же, в свою очередь, питал некоторую симпатию к этому интеллигентному, как ему казалось, коту. И ему тоже было неловко называть его Ужасом. По обоюдному согласию, для Эргана Ужаса звали Бонифаций.

После традиционных приветствий, Эрган спросил:

- Скажите, уважаемый Бонифаций, сегодня утром я слышал страшный шум. Вы не знаете, что это было?

- Отчего же, сэр, знаю. Это пятеро голодранцев пытались лишить меня волосяных и кожных покровов, в просторечии именуемых "шкура".

- Ай-ай-ай... Как это скверно! Надеюсь, друг мой. Вы не пострадали?

- Ничуть, сэр. Я вовремя покинул пределы их досягаемости.

- Я подозреваю, что это была публика вроде той, что оккупировала в последнее время второй подъезд?

- Вы угадали, Эрган, это они и были. Редкостные хамы!

- Да-да. Ума не приложу: как было можно опуститься до такого состояния? И, Бонифаций, что вы намерены делать?

- Пока толком не знаю. Но непременно что-нибудь сделаю, и в самое ближайшее время.

- Простите меня, я слишком стар и вряд ли смогу помочь...

- И даже не думайте, сэр! Вы мне слишком дороги, как умный собеседник, чтобы я смог позволить вам, в вашем почтенном возрасте, рисковать головой из-за пяти-шести люмпенов! Я и сам справлюсь.

- Благодарю вас, Бонифаций. Воистину, у вас благородное сердце.

Поболтав еще минут пять, они церемонно раскланялись, и разошлись по домам. Ужас, правда, сначала пошел на поиски Антона Павловича. Без труда обнаружив его дома, он тут же получил свой ужин. Даже во время еды хитрый кот продумывал стратегию и тактику боевых действий, которые начнутся завтра. Антон Павлович заметил, что с ним что-то не так.

- Чтой-то вид у тебя больно прохиндейский, а, Ужас?

Ужас посмотрел на него почти виновато: извини, мол, рассказал бы с удовольствием, да человеческий пока не освоил, а по-кошачьи, по-собачьи или по-птичьи ты же все равно вряд ли поймешь...

Война началась, когда радио "Маяк" провозгласило десять утра. Первую свою жертву - давешнего барбоса, с которым ругался на лестнице, Ужас подстерег около "своего" подъезда.

- Ну что, мешок с дерьмом, посмотрим, кто круче? Догонишь - сдамся на милость. Вперед! - и кот сорвался с места. Кобель, повинуясь дремучему инстинкту, за ним. Ужас минут пять увлеченно носился по двору, потом юркнул за здание ДЭЗа, где, как он знал, открыт канализационный люк. Элегантно перепрыгнув через разверстую пасть колодца, кот резко затормозил и оглянулся. Все случилось именно так, как он и планировал: увлекшийся погоней пес начисто забыл о собственной безопасности и рухнул вниз. Минуту еще слышался его визг, затем все смолкло - видать, поток унес его далеко-далеко. После этого у кота была намечена передышка, но тут все пошло наперекосяк, потому что второй Белкин ухажер, заслышав визг, пожелал выяснить, что произошло с его собратом. Пришлось Ужасу еще побегать по двору. Впрочем, финал был тот же самый: колодец, визг, тишина.

По одному вылавливать кобелей и сбрасывать их в журчащую темноту больше не получилось: в следующий раз Ужас встретил четверых сразу. Они помчались за ним, изрыгая проклятия, и кот спасся от них, юркнув в крохотную отдушину, ведущую в родной подвал. Преследователи столпились перед отдушиной и повторили вчерашний номер с бранью. Пробежав подвал насквозь, Ужас вынырнул из такой же лазейки на противоположном конце дома. Кружным путем вернулся во двор, залез на дерево. Псы продолжали концерт прямо под окнами Марты Абрамовны. В этот самый момент происходило то, чего не знали ни собаки, ни Ужас, но что самым решительным образом повлияло на исход этой войны: бывшая учительница музыки, уставшая от вечного лая в подъезде и под окнами, вызвала службу по отлову бродячих животных.

Охрипших от лая собак снова разогнал лопатой дворник. Ужас сидел перед подъездом и пытался придумать, что ему делать дальше: если эти и в дальнейшем будут держаться все вместе, справиться с ними будет практически невозможно. К тому же, колодец в любой момент могут закрыть. И тогда вся война пойдет насмарку. В этот момент его зрение как бы обострилось, он увидел , как с одного конца двора возвращается Ферапонтыч со своей Белкой, а с другой въезжает фургон. Ужас видел этот фургон лишь однажды, но запомнил на всю жизнь. Ошибок быть не могло - это была машина, на которой ездит Смерть. Решение не успело не то, что созреть, а даже оформиться, а Ужас уже со всех лап мчался к помойке. Найти на помойке тряпочку - дело недолгое. Меньше, чем через минуту бродячий кот Ужас, вскормленный собакой, стал обладателем выброшенного кем-то носового платка. Огорчал только сильный неприятный запах, исходивший от находки. Сжимая эту вонючесть зубами, Ужас рванул к подъезду. Успел в самый последний момент: дверь уже закрывалась за Ферапонтычем. Метнулся в угол, чтобы этот сумасшедший не заметил. И, когда тот опередил кота на два лестничных пролета, Ужас медленно двинулся следом, выискивая на лестнице пятна жидкости, постоянно капавшей у Белки из-под хвоста. Найдя, промокал пятно платком и шел дальше. Повезло: с первого по третий этаж нашел три капли. Остается только надеяться, что этого запаха хватит. "Да ты рехнулся, Бонифаций! - думал кот. - Это ж верная погибель!". "Ничего, - тут же ответил он сам себе. - кто не рискует, тот... тот не рискует!".

Со стороны это было забавное зрелище: из подъезда выбирается поджарый черный кот, с хвостом, свернутым бубликом и с носовым платком в зубах. Подходит к большому фургону, забирается на заднее колесо и старательно запихивает платок меж двух колес. Алкоголик Афоня случайно увидел Ужаса за вытиранием лестницы и, боясь вспугнуть, проследил за дальнейшими его действиями.

Как ни странно, сработало. Пока ловчие, или как там их называют, заходили с тыла, вся их клиентура уже столпилась у машины, потягивая носами воздух и возбужденно потявкивая. Финал был однозначен.

Закрепленный Участок должен знать своих героев. Афоня тем же вечером рассказал Антону Павловичу историю с живодерней, дворник сопоставил его рассказ с собственными наблюдениями и все понял. Решили, что героя партизанской войны надо наградить. С деньгами у обоих было не густо, но друзья, стиснув зубы, скинулись, и на следующий вечер Ужас впервые в жизни ел настоящую кошачью еду "Вискас". После всех этих событий собаки сделали соответствующие выводы. К Ужасу никто никогда больше не приставал, да и подъезд этот старались обходить по большой дуге. Так что Эрган-Пуська и Бонифаций-Ужас могли вести свои светские беседы сколь угодно долго, и никто не осмеливался им помешать. А из любимого подъезда постепенно выветрились так раздражавшие кота запахи. Остались только те, которые присутствуют почти в каждом подъезде любого дома.

ИСКУШЕНИЕ СВЯТОГО АНТОНИЯ

Как говаривал великий индийский писатель Рабиндранат Тагор, "все плохо, пора умирать". Какая-то беспросветная полоса наметилась в моей жизни, причем по всем фронтам сразу. Никакого удовлетворения от работы - так, сплошная рутина, ничего интересного. Полный облом с моделями - третью неделю никого не фотографировал! А с личной жизнью у меня давно уже все сикось-накось. В условиях такого кризиса было бы целесообразно совместить ближайший же сеанс фотосъемки с попыткой наладить личную жизнь, но здесь несокрушимым бастионом стоит принцип. Вернее, даже клятва, данная некогда самому себе - никогда не спать со своими моделями. Так что, чтоб не потерять голову от отчаянья, пришлось снова заняться пейзажами. Заодно нашел время и привел в порядок студию. Купил новую кровать. Ну, не совсем, конечно, новую, но поновее того, что было. Содрал, наконец-то, со стены древний постер с улыбкой Вахтанга Кикабидзе. На его место повесил найденную дома репродукцию "Искушения святого Антония" Босха. И пытался, пытался вдохновиться природными и городскими видами, но ничего не выходило, а тоска лишь усиливалась. Пошел развеяться в паб. Хрен с ним, с любимым виски, сегодня пью пиво. Вчера получкин день был, так что финансы позволяют. Сижу в уголке, потягиваю потрер, смотрю клипы по телевизору. В голове пустота. От нечего делать начиная обращать внимание на присутствующих дам. Они, как правило, не одни. Неинтересно. А вот эта, впрочем, вроде бы без кавалера. Слегка полновата, пожалуй, зато с очень красивой шеей, украшенной янтарным ожерельем. С ней можно было бы познакомиться, погулять немножко - погода не самая прогулочная, потом предложить пофоткаться, а потом - а пошли они, эти кретинские принципы! - обновить кровать... Нет, не судьба мне сегодня, видно, согрешить: к ней подходит лысеющий кавказец в дорогом костюме, и знакомы они явно не первый день... Эй, официант, еще пинту, пожалуйста.