Вопль убийства - Джон Кризи

Доулиш остановился, как бы стремясь убедиться, что Хортон прочувствовал важность того, что известно полиции, и затем продолжал:

— Но это общие факты, которые сейчас не так и важны. Важно другое: подробности работы, которую проводил Халл. Мы объявили на него срочный, особо строгий розыск по всей Англии. Уэннекер, кстати, прекрасный полицейский, узнал его по фотографии, разосланной во все полицейские участки, и немедленно связался со мной. Насколько я могу судить, Халл не оказал Коллису необходимых тому услуг. Такое впечатление, что он бежал до того, как Коллис заставил его это сделать. Если бы он уже отдал нужную информацию, он не был бы жив и не смог бы убежать. Если он убежал из какого-то места поблизости, наиболее вероятным представляется Бэнфорд-Мэнор. — Доулиш замолчал на мгновение. Затем, слегка улыбаясь, продолжал: — Понимаете теперь, как работает полицейский ум?

— Я вижу, как работает ваш ум, — возразил Хортон, — но Халл мог сбежать из машины или пройти несколько миль. Господи, его могли даже выбросить из машины уже мертвым! Нет никаких оснований считать, что он сбежал из Бэнфорд-Мэнора.

— Это, конечно, всего лишь одна из возможностей, — сказал Доулиш. — Вы знакомы с Тэвноттами?

— Я с ними вместе рос и воспитывался.

— Другими словами, почти одной семьей.

— В некотором роде, — согласился Хортон.

— Ярая преданность, — пробормотал Доулиш. — Знаете ли вы их достаточно хорошо, чтобы выяснить для меня несколько вопросов, не объясняя им, в чем дело?

— Если вы предлагаете, чтобы я шпионил за Тэвноттами, то я, безусловно, отказываюсь, — с тихой яростью ответил Хортон.

— В каких бы преступлениях они ни были замешаны?

— Я не полицейский. Расследование преступлений — не мое дело, — произнес Хортон. — И я не собираюсь начать этим заниматься сейчас. Тэвнотты — люди чрезвычайно порядочные, двое их сыновей погибли на фронте. Это хорошие люди. Нелепо даже предполагать, что они будут в доме держать кого-то в плену или участвовать в каком-то преступлении. Это просто чудовищное предположение.

— О нет, не чудовищное, — проговорила от двери Клэр Хортон.

5

Вмешательство в разговор

Когда жена заговорила, Хортон обернулся и удивленно уставился на нее. Доулиш посмотрел на лоснящееся костистое лицо и снова, как при первой встрече, подумал, что никогда не встречал менее привлекательной женщины. Ее седые волосы были похожи на мочалку, глаза с приспущенными веками были какими-то мутными. На ней был мужской халат, распахнутый на плоской груди так, что под ним была видна ярко-красная пижама. Она ъошла в комнату, притворяясь, что сдерживает зевоту.

— Я думал, что ты уже заснула, — протестующе сказал Хортон.

— Кто сможет заснуть при таком вавилонском столпотворении?

— Я же знаю, если ты не выспишься…

— У меня нервная болезнь, нейродермит, — объяснила Клэр, плюхаясь на стул. — Джим, дорогой, ты знаешь так же хорошо, как и я, что молодой Дэвид Тэвнотт сделает все, что ему взбредет в голову. Он натуральный потомок маркиза де Сада. И ты это знаешь.

— В нем есть некоторая жестокость, это верно, но ведь ты же не слышала, что говорил Доулиш.

— Я слышала, как ты сказал, что чудовищно предполагать, будто кто-то из Тэвноттов может держать пленника. Это не так. Они это делали. Глава этой семьи держал одну из своих бывших жен на чердаке.

— Это совсем другое дело!

— Либо факт есть, либо его нет. Тот, о котором я говорю, может быть легко проверен! — Клэр снова зевнула и мутным взглядом посмотрела на Доулиша.

— Многое ли из нашего разговора вы слышали? — спросил Доулиш, удивленный тем, насколько эта женщина изменила свое отношение к нему.

— Достаточно, чтобы понять: вы считаете, что мертвеца могли держать пленником где-то около Бэнфорд-Мэнора и каким-то образом убили после того, как он убежал. И, кажется, я услышала имя Коллис.

— Значит, вы слышали довольно много, — сухо заметил Доулиш. — Да, Коллис — преступник с международной репутацией. Мертвеца зовут Халл.

— И этот Коллис похищает людей, владеющих информацией, на основе которой можно совершить преступление, а затем, получив эту информацию, убивает их. Вы, кажется, так говорили?

— Ты, должно быть, подслушивала с самого начала, — проворчал Хортон.

— Просто естественное женское любопытство, дорогой Джим. Я поняла, что мы не очень-то помогаем, и мне стало стыдно. Когда я устаю, я всегда стервозно веду себя, — добавила она в сторону Доулиша.

Прежде чем Доулиш успел ей ответить, вмешался Хортон:

— Я все равно заявляю, что нелепо предполагать, будто этот человек был пленником в Мэноре и сбежал оттуда.

— А я все равно говорю, что Дэвид Тэвнотт — зверь и садист, способный разрезать человека на мелкие кусочки, лишь бы послушать, как он кричит, — возразила Клэр.

— Ты так предубеждена против Дэвида, что, послушав тебя, просто с ума сойдешь!

— Да, я очень предубеждена, — призналась Клэр и, подвинувшись на краешек стула, умиротворяющим жестом протянула к мужу руку. Он взял ее руку в свои, и у Доулиша создалось странное впечатление, что она больше похожа на мать, успокаивающую упрямого ребенка, а не на жену, укоряющую раздраженного мужа. «Она старше Хортона лет на восемь — десять», — решил Доулиш.

— Когда Дэвиду было семнадцать лет, мистер Доулиш, его даже судили за жестокость к маленькой девочке, дочери одного из садовников. Леди Тэвнотт, нынешняя леди Тэвнотт, которая потом заболела, хотела купить молчание садовника, но сэр Хьюго не разрешил. Он даже поощрил Национальное общество по предотвращению преступлений против детей к передаче дела в суд.

— Но суд решил, что это была случайность, — с удовлетворением поспешил вставить Хортон.

— Двумя голосами против одного. Двое решили, что они просто невинно играли, а один — что Дэвид нарочно заломил ей руку за спину, чтобы послушать, как она закричит, и посмотреть, что происходит, когда ломается кость. Ух! Я Дэвида видеть не могу без содрогания.

— А что произошло потом? — заинтересованно спросил Доулиш.

— Дэвид уехал на год в Америку, в школу на Ньюфаундленде, а оттуда вернулся прямо в Оксфорд. Несколько лет он вообще почти не появлялся в усадьбе. Садовник с семьей уехал, и этот случай стал еще одной семейной тайной, так называемым скелетом в шкафу.

— Который тебе доставляет удовольствие каждый раз выкапывать, — громко заметил Хортон.

— Джим, дорогой, мистеру Доулишу полагается знать правду, и он может точно так же узнать ее не от меня, а расспрашивая по соседним деревням или в Бэнфорде. А будет гораздо хуже, если полиция будет всюду ходить и задавать вопросы.

Хортон больше не спорил, но выглядел уныло.

— Как давно это произошло? — задумчиво спросил Доулиш.

— В августе будет шесть лет, — ответила Клэр.

— А сейчас Дэвид снова здесь?

— Он сейчас фактически управляет хозяйством, с тех пор как у его отца было два инфаркта, а мать сошла с ума.

— Клэр! — воскликнул Хортон.

— Ее надо бы отправить в психиатрическую больницу. Но они смогли обеспечить ей уход дома, с дневной и ночной сиделками и… — Клэр оборвала свою речь и похлопала мужа по руке. — Мне очень жаль, Джим, но мистер Доулиш все равно узнал бы все это. Я знаю, что ты терпеть не можешь смотреть в глаза правде о Тэвноттах. Но они действительно странная семья, и лучшие из них были вынуждены уехать.

Хортон поднялся.

— Правда состоит в том, Доулиш, что их старший сын, Пол, с которым я был в школе и в Оксфорде, несколько лет назад решил уехать и поселиться в Южной Африке. Еще есть дочь, Элизабет, которая вышла замуж за американца и живет в Сан-Франциско. Семьи часто так расходятся. Клэр предпочитает видеть в этом разрыве нечто зловещее, вот и все. Дэвид Тэвнотт — необыкновенный в своем роде молодой человек. Думаю, что мы должны рассказать вам о некоторых его хороших качествах, которые даже Клэр не может отрицать. Благосостояние семьи резко ухудшилось, и вместо того, чтобы устраниться и рыдать, что его наследство ничтожно, Дэвид начал бороться. Он превратил конюшни в квартиры и сдает их одиноким мужчинам и нескольким семьям без детей. По мере того как пустели коттеджи на территории поместья, он их модернизировал и стал сдавать за умеренную плату. Отец его живет в прошлом, ведет дела так, будто он миллионер, и теряет деньги на фермах, которые все еще являются частью поместья. Ты ведь не можешь это отрицать, Клэр?

— Я и не хочу отрицать, — ответила Клэр. — Но это довод обоюдоострый. Ведь у Дэвида сейчас практически полный контроль над поместьем, он сейчас хозяин, так что все, что он предпринимает, он делает для себя, а не только для семьи. А что касается тех, кому он сдает квартиры, так поместье иногда выглядит, как какой-то питомник хиппи!