Felix - Мария Павлович

— Я не возьму все это. — Голос Игоря звучал слишком спокойно, что еще больше выводило его напарника из себя. Его можно было заподозрить в злом умысле, в намеренном желании спровоцировать Арнольда.

— Ты не можешь явиться без книг. Ты — журналист. Твой багаж должен произвести впечатление.

— Рони, — ласково обратился к нему Игорь, — не все журналисты любят читать, не все они возят с собой учебники и труды по философии. Успокойся!

Его последняя фраза заставила Арнольда побледнеть и сжать кулаки.

— Что же ты взял? — Он утке почти не контролировал тембр и интонации своего голоса. Ему хотелось дать волю душившей его злобе. Он не хотел оставаться в душном городе, когда все самое интересное развернется в четырехстах километрах отсюда. Он хотел работать, хотел быть частью новой игры. — Ты взял семейные фотографии?

— Я не женат. — Игорь повернулся к нему спиной и вновь скрылся за дверями своей комнаты.

— Как это? — Арнольд резко дернулся и проследовал за ним. — Я считаю, ты женат.

— А я нет.

— Так ты слишком опасен, там дочь двадцати трех лет, не буди в отце зверя.

— Ему наплевать на дочь. Его волнует лошадь. — Игорь улыбнулся.

— Откуда ты знаешь, что волнует пятидесятилетнего отца молодой девушки? — Арнольд прищурил глаза, глядя на друга из проема дверей.

— Он сам мне сказал. Его волнует Феликс. Потом, девочкам так будет даже интереснее. У него еще молодая любовница есть, ты не забыл?

Он уже откровенно издевался над другом, не в силах остановиться. Человек становится такой легкой мишенью, когда перестает контролировать свои эмоции. Игорь с трудом сдерживал смех, его напарник все еще оставался большим ребенком.

— Ты совсем… — Арнольд громко выругался. — Какого черта ты тогда постоянно поучаешь меня: не спи с той, не трахайся с этой?!

— Могу я хоть раз в жизни повести себя как ты?

— Не в этом сценарии! — истерично выкрикнул Арнольд. — Нас интересует лошадь! Не могу поверить, что это я тебе говорю, а не наоборот.

— Вот-вот, мы как будто местами поменялись, — примирительно сказал Игорь.

Пора было остановиться, но он ничего не мог с собой поделать, вредность являлась одним из неотъемлемых качеств его настоящей натуры. Он не мог отказать себе в удовольствии позлить друга.

— Мы профессионалы! Не следует забывать о том, что нам нужна хорошая работа! — громко изрек Арнольд.

Игорь не выдержал и рассмеялся. Подойдя к стенному шкафу, он открыл двери и порылся в одной из коричневых коробок, стоявших на последней полке. Выудив пачку фотографий, он с любовью посмотрел на снимки.

— Могу взять сестру, — он показал Арнольду фото приятной шатенки, — или вот как раз с лошадьми, студенческие годы.

Арнольд раздраженно выхватил фотографии из его рук.

— Тебя тут даже нет. А это? — Он потряс перед лицом партнера снимком девушки в бикини с мехом и шапке Санта-Клауса.

— Чем не жена? — Игорь с интересом посмотрел на фото. — Поставлю в рамку около кровати, а рядом фотографию двух дочек-близняшек.

Они расхохотались, глядя друг на друга.

— А вот еще! — Арнольд вытащил следующую фотографию, с девушкой в шубе на голое тело. — Откуда это?

— Армянское дело. Девяносто девятый год.

Они снова закатились от хохота.

— Я скучаю по тем временам. — Арнольд тяжело вздохнул, опускаясь на кровать. — Я тоже хочу к Ройтеру на фазенду.

— Эй, — Игорь посмотрел на друга, — прикроешь меня в городе. Я не задержусь. Скорее всего, там просто нечего будет делать. Поживу там недельку, соберу информацию, законспектирую, сколько раз в день у его любимца бывает стул, и вернусь. Заработаю на приличный отдых, рванем на Ривьеру, может, что подвернется по работе.

— Какая Ривьера! — Арнольд горько вздохнул. — Нет денег. Нам нужно придумать, как их заработать много, здесь и сейчас.

— Ну почему нет денег? — Игорь присел рядом. — А фонд, аванс за дневники?

— Слушай, это жалкие пара десятков тысяч в месяц. С такими деньгами нечего думать о больших проектах, в которые надо вкладывать собственные средства. Мне не с чем съездить на аукцион, а раньше мы неплохо зарабатывали на картинах. Нужен начальный капитал, чтобы развернуться.

— У нас уже был шанс, и что? Что-то мы не развернулись! — Игорь усмехнулся. — Накупили какой-то мазни, которую никто не хотел приобретать. Галерею откроем! Делом займемся! — передразнил он напарника. — Чем все кончилось?

— В этот раз все будет по-другому, — сказал Арнольд решительно. — Если нам удастся заработать большие деньги, я копейки оттуда не потрачу, пока не появится реальная возможность превратить миллион в два.

— Ясно. — Игорь кивнул и повернулся, давая понять, что больше разговаривать не намерен.

Он ушел в кухню, где наполнил водой и поставил на плиту старинный чайник со свистком на носике.

Через какое-то время в проеме дверей возник Арнольд. Игорь стоял к нему спиной, вдыхая теплый весенний воздух из открытого окна. Арнольд подошел к нему и молча встал рядом. Он выглядел крупнее, у него были широкие спина и плечи. Игорь казался моложе и мельче, в голубых джинсах и белой майке ему можно было дать не больше двадцати пяти лет. Его лицо было темным от альпийского загара, поскольку он проводил в горах не меньше месяца за сезон. Он любил кататься на сноуборде.

— Что насчет «Куколок»? — спросил Арнольд, продолжая смотреть в окно.

Даже не поворачивая головы, Игорь знал, что на лице его напарника уже появилась опасная пиратская ухмылка.

Закипел чайник, со свистом выпуская горячую струю пара.

— По-моему, неплохо будет спустить парок.

Они пришли рано и оказались почти единственными посетителями этого по-семейному уютного заведения. Мягкие диваны тонули в искусственных сумерках зала, ярко освещенную сцену украшали душевая кабинка и шест. Девочки выходили по очереди, каждая со своим тематическим номером, остальные бродили по темному залу, готовые присоединиться к гостям по первому приглашению или не дожидаясь такового.

Друзья заняли крайний полукруглый диван, рассчитанный на большую компанию, и вальяжно развалились на бархатных подушках. Вскоре на столе появилась бутылка виски, потом принесли суши. Как-то незаметно рядом материализовалось несколько девочек, которым они заказали шампанское.

Арнольд очутился в своей стихии, он чувствовал себя уверенно среди шлюх и официантов. Он много времени проводил, общаясь с теми и другими, обедая в ресторанах, ужиная в стрип-барах и публичных домах. Он любил продажных женщин. Все раскручивалось по обычному для него сценарию: он кормил дам с рук, делал им комплименты, рассказывал смешные истории и много пил.

Он не любил, когда говорили они, это портило настроение и уничтожало дух беззаботного праздника. Он в принципе предпочитал посещать подобные заведения в Таиланде или Гонконге, потому что не понимал местного языка.

Истории, которые рассказывали прекрасные полуголые танцовщицы, обычно были далеки от «Дневника девушки в красных туфлях». То ли чувствуя необходимость оправдать свое присутствие в заведении такого рода, то ли наивно полагая, что так можно увеличить размер чаевых, они часто делились переживаниями о голодном детстве, сгинувших в провинциальных городах родителях и больных детях.

Поскольку Арнольд сам практиковал нечто подобное в своей работе, его коробил непрофессионализм рассказчиц, их наплевательское отношение к созданию достоверной легенды и отсутствие актерского таланта.

Арнольд был богом разговорного жанра. Он рассуждал о любви, красоте, сайгаках, сойках, леопардах, картинах, аукционах, смысле жизни и судьбе. Он мог говорить и спать одновременно, этот процесс не требовал от него значительных умственных усилий, он был доведен до автоматизма, и Арнольд, как на магнитофоне, просто включал функцию воспроизводства. Он никогда не повторялся, всегда помнил, что именно и кому говорил, а это главное отличие профессионала от простого болтуна.

В этот вечер за их столом царило обычное оживление. Арнольд уже дважды отходил на приватный танец за тяжелые театральные шторы, закончилась первая бутылка виски, и они, как всегда, неосмотрительно перешли на коньяк.

— Как ты думаешь, бывают хорошие люди с плохими характерами? — Арнольд наклонился к самому уху друга, облокотившись о голую грудь танцовщицы.

Игорь испытывал ни с чем не сравнимое чувство глубокой расслабленности и умиротворенности, прилив любви ко всему миру, включая пьяного друга.

Арнольд был непредсказуемым человеком, он не любил планировать, не любил думать, его импульсивность часто усложняла им жизнь, но в то же время он, как ребенок, обладал обостренным восприятием мира, он не переставал замечать и удивляться окружающим его вещам, не умел не озвучивать большинство мыслей, приходящих в его голову ежесекундно.