Изгнанник - Елена Хаецкая

Первое, что он заметил, — туман начал рассеиваться. Здесь вообще было гораздо светлее, чем в том месте, где они входили. Очевидно, они находятся возле противоположного края ничейной полосы и скоро выйдут наружу.

Всадников было пятеро — рослые, на высоких лошадях. Никаких украшений. Возглавлял их стройный светловолосый человек с чуть раскосыми, очень светлыми глазами. «Не хватает еще острых ушей — и я бы принял его за эльфа», — подумал Хэрибонд, и вдруг всадник повернулся к нему в профиль, и Хэрибонд отчетливо увидел ухо неправильной, нечеловеческой формы, чуть заостренное, как у волка.

«Не может быть», — вяло подумал Хэрибонд.

Всадник холодно смотрел на Евтихия, который подбежал к нему и начал что-то втолковывать. Евтихий говорил много, задыхаясь, хватаясь то за горло, то за голову, он показывал руками на туман, поглотивший троллей, на Хэрибонда, на нитки у себя в волосах, он то и дело обтирал ладонью рот, а под конец закрыл лицо руками и замолчал. Всадник потянулся к нему, взял его за руку, долго рассматривал запястье, потом покачал головой и с явным отвращением выпустил Евтихия.

Тот подбежал к Хэрибонду.

— Вставай! Идем! — закричал Евтихий. — Нас отпускают!

— Что ты ему сказал?

— Правду. Нас отпускают, идем же, — повторил Евтихий.

— Нет уж, — мстительно произнес Хэрибонд. — Я им все расскажу. Все, как было на самом деле. Как ты меня продал. Ты ведь предатель!

— Нет же, я тебе жизнь спас, — быстро ответил Евтихий. — Идем отсюда, пока они не передумали.

— Кто они?

— Их враги.

— Значит, наши друзья?

— У нас нет друзей, — сказал Евтихий. — Мы должны просто уйти. Торопись.

Хэрибонд посмотрел на Евтихия пристальным взглядом, вложив в этот взгляд все презрение, на какое был способен, а затем подошел к эльфу.

Тот удивленно приподнял бровь.

— Что тебе?

— Ты знаешь, что произошло на самом деле? — спросил Хэрибонд.

— Я должен это знать? — эльф удивился еще больше. — Почему?

— Потому что тот человек — предатель.

— Кого он предал?

— Меня.

— А кто ты такой?

— Человек.

— Меня это не касается, — сказал эльф. — Я позволил вам обоим уйти.

Евтихий незаметно подошел поближе и остановился рядом с собеседниками. Он был очень бледен, а глаза его опять забегали, как у изобличенного вора.

— Он говорил с троллями на их языке, — сказал Хэрибонд.

— Он предатель, а ты доносчик, — заметил эльф, не скрывая своего отвращения. — Не повесить ли вас обоих?

— Бежим! — закричал Евтихий, хватая Хэрибонда за руку и увлекая его за собой.

Их не преследовали. Хэрибонду почудилось, что он слышит короткий смешок, которым проводил их эльф, но, возможно, это ему только показалось.

Они больше не вспоминали об этом случае. Хэрибонд молча шел за Евтихием, втайне надеясь на то, что тот не солгал насчет Гоэбихона и действительно знает дорогу. По другую сторону Серой границы мир вновь обрел знакомые очертания: солнце здесь светило привычно для человеческого глаза, а встречные люди не выглядели сумасшедшими.

Евтихий хромал все больше и к вечеру со стоном повалился на землю.

— Все, больше не могу, — объявил он.

Хэрибонд уселся рядом с ним.

— Далеко нам еще до Гоэбихона?

— Порядочно. Дня три, если ковылять, как мы с тобой сегодня, а я завтра вообще не встану, — сообщил Евтихий. — Так что дней пять.

— Послушай, может быть, ты мне просто объяснишь дорогу, а я уж сам доберусь? — спросил Хэрибонд.

Евтихий разразился громким хохотом. Он запрокинул голову и уставился в небо, выплевывая свой безрадостный смех прямо заходящему солнцу и розовым облакам. Хэрибонд еще никогда не слышал, чтобы человек смеялся так страшно и мрачно.

— Так кто же из нас двоих предатель? — осведомился Евтихий, оборвав, наконец, свой дикий хохот.

— Ты, — сказал Хэрибонд. Он твердо решил, что не позволит себя смутить.

— Я? Да я спас твою жизнь! — повторил Евтихий. — Тролли бы зарубили нас обоих без всяких разговоров, если бы я не нашел с ними общий язык.

— Подозрительно быстро тебе это удалось, — фыркнул Хэрибонд. — Честный человек не умеет находить общий язык с врагами.

— Тебе никто и не говорит, что я честный человек… Но я не предатель. — Евтихий вздохнул. — А может, и предатель, какое это имеет значение, если мы с тобой — здесь, на дороге, и ни тролли, ни эльфы не держат нас в плену.

— А если бы обернулось иначе? — настаивал Хэрибонд. — Если бы мы не встретили эльфийский разъезд?

— Ну, в таком случае, я шел бы по этой самой дороге, а ты сейчас двигался совсем в другую сторону… Но ведь этого не случилось, так чего теперь гадать? Это ведь ты хочешь бросить меня подыхать на обочине, не так ли?

— Долг платежом красен.

— Только не ври, будто хочешь отомстить.

— Нет, — сказал Хэрибонд гордо. — Я не мщу. Просто так было бы… логично. Ты бы отлежался. Возможно, нашел бы помощь. И не задерживал бы меня.

— Смотри, что у меня с ногами делается, — сказал Евтихий и, недолго думая, сунул свою окровавленную сбитую ступню Хэрибонду под нос.

Тот сморщился, отодвинулся. Евтихий опять засмеялся.

— Нет уж, я тебе ничего не обязан, — заключил Евтихий. — Порви свою рубашку, перевяжи мою ногу, вот эту, левую, она сильнее болит. Поищи ночлег. Только не в канаве. Такой ночлег поищи, чтобы уж сразу с ужином. Завтра попробуем пройти еще часть пути.

Все нашлось: и ночлег, и ужин, и даже обувь для Евтихия. Хэрибонд поглядывал на своего спутника и диву давался: тот удачно скрывал свое сумасшествие и вел вполне разумные разговоры. Рассказал крестьянам про троллей, которые наверняка шли в их деревню, чтобы учинить очередной разбойничий набег.

— Мы с другом, — Евтихий кивнул в сторону Хэрибонда, — их выследили и вовремя сообщили эльфийскому разъезду.

— Тролли ушли? — допытывался хозяин дома, а хозяйка только прижимала к груди руки и смотрела на гостей умоляюще.

— Ушли, — подтвердил Евтихий. — Так бежали, что только пятки сверкали. А уж мы с другом натерпелись!

Он показал на свои сбитые ноги. Хозяйка встрепенулась, принялась готовить повязки, а хозяин пробурчал что-то насчет своих старых сапог и ушел их разыскивать.

Утром, когда деревня осталась позади, Хэрибонд сказал Евтихию:

— Горазд ты врать!

— Тебе ужин не понравился? — спросил Евтихий. — Или, может быть, ты против припасов, которые нам дали с собой?

— Но ведь ты соврал.

— Можно подумать, ты всегда говоришь правду.

— Может быть, и всегда.