Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 1 - Владимир Антонов

Начальник участка был рад знакомству, а сюрприз заключался в том, в чём я и так не сомневался. Предложили поесть лепёшек по-каракалпакски. В лепёшку заворачивается, как шаверма, чёрная паюсная икра. Запивается лепёшка водкой и только водкой, желательно комнатной температуры. Иначе это не по-каракалпакски! Икра перед тем как её заворачивают посыпается чёрным перцем. Отказываться нельзя. Принять приглашение нельзя. Вдруг он меня же потом и «вломит». Валерка говорит: «Да расслабься – он нормальный. Он условно освобождённый и кого-то «вломить» ему просто западло. Его и так от нашего «сухого» закона тошнит». Не надо было мне дегустировать каракалпакские деликатесы. Назавтра в поезде обратного направления на Кульсары при температуре опять плюс пятьдесят два я хорошо это прочувствовал и осознал. Впредь я решил с «сухим» законом больше не связываться.

Я двигался на северозапад, организовывая борьбу, выходя из поезда и обратно возвращаясь в поезд на следующий день, постепенно продвигаясь к другому районному центру – Бейнеу. Там совершал трудовые подвиги ещё один студенческий отряд, которым командовал Александр Невский! Однофамилец, но не князь и не герой. Они располагались в школе, а не в палатках. Запомнился взрослый орёл Яшка, живущий в собачьей будке и наводящий ужас на дворовых собак. При этом куры, утки, гуси и индюки Яшку не боялись, спокойно поклёвывая рядом с его будкой. Он был их «крышей» и защитой. Людям к орлиному гнезду подходить не рекомендовалось. Запомнилась очень хорошая кухня с большой профессиональной плитой и большим холодильником. Ночью я проснулся от жары. Побродил по школе в посках решения и залез в холодильник, где и проспал до пяти утра. В пять пришли отрядные повара и затопили печь. Запомнился самолёт – «Кукурузник», на котором А. Невский облётывал территорию вдоль железной дороги 20 км на запад, 20 км на восток. Ещё 25–30 км на юг – карьер! Огромный амфитеатр, шестикратно превышающий по площади старый стадион им. С. М. Кирова в Питере. В карьере добывали белый-белый ракушечник. Идеальный строительный материал! Из него построен белоснежный город Шевченко на полуострове Мангышлак. Я там был и город произвёл… В пятидесятиградусную жару белый ракушечник отражал тепло, превращая воздух над местом добычи в расскалённую сауну, а там работали восемнадцати-девятнадцатилетние Корчагины, которым уже вбили в голову эту чушь про борьбу и отвагу, про отвагу и борьбу. «И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди!..». Вот они и падали через день без сознания на белый ракушечник.

Наконец я дома в Кульсарах и купаюсь в изумительных водах воспетого в восточной поэзии озера. Затем недолгий отчёт о поездке перед Мишкой – районным командиром, и спать! Немедленно. Спать не дают. За стенкой красавицу Октябрину, разрисованную от пяток до макушки, лысая макушка тоже разрисована всякими блатными приколами типа: «Век воли не видать!», никак не могут поделить мой земляк Володя и ещё кто-то из наших. Делили на смерть! Казахов она к себе не подпускала, потому что по заведённому ещё в царской России правилу казахи охраняли русских, русские охраняли узбеков, литовцы охраняли казахов и т. д. Она не могла подпустить к себе узкоглазого, который бил её, издевался, угнетал, насиловал долгие двадцать лет… Победил Володя и всё затихло.

Миша дал мне два дня отдыха, которые я решил посвятить рыбалке. Ещё мне дали старенький ГАЗ-51, которым управлял личный шофёр второго секретаря райкома партии Темирбек – местный житель, говорящий на хорошем русском (иначе не был бы шофёром второго секретаря – обязательно русского!) и которого на эти два дня мне выдали за отлично выполненное задание по организации вы уже знаете чего. На этом грузовичке я сначала подъехал на базу, которой заведывал Бураш Бурашевич Бурашев. Как вам понравилось это имя? В Казахстане отчество и фамилия в отдельных глухих уголках происходят от имени отца и никогда не меняются. Вот так у Бураша, сына Бураша Бурашева, родился Бураш Бурашевич Бурашев. И сын его будет Бураш Бурашевич Бурашев! А здесь на базе по записке мне выдали Пильзенского пива – два ящика, консервов разных – одна коробка и блок сигарет «ВТ». В двухдневном отпуске «сухой закон» не действовал, и пиво было в самый раз. Кто же был с нами третий?… Кто третий…? Наверное… нет! – точно. Генка Хорьков. Точно он! Кабина тесная, но мы с Генкой тощие, и едем мы на речку Эмба в десяти – пятнадцати километрах от нас. ГАЗ-51 едет по неглубокой колее. Навстречу ему в той же колее другой грузовик.

– Это зампреда машина», – говорит Темирбек и как-то весь напрягся. Сближаемся. Темирбек сжал зубы и придавил педаль газа!

– Темирбек, сворачивай! – кричу я, когда до столкновения осталось не более пятнадцати метров.

– Ни за что! Я главней! – Он закрыл глаза. Я тоже… и Генка. Но столкновения не произошло. Исполкомовский водила оказался слабее нашего, и мы продолжили путь.

Когда мы добрались до рыбного места, уже начинало темнеть, но мы успели поставить сетку, забросить донки и опутать неглубокий омут перемётом. Темирбек вытащил сразу три бутылки Московской особой гурьевского разлива, что было совершенно невероятным сюрпризом. Я взглянул на него по-новому. Темирбек был выходцем из касты воинов, и это объясняло его поведение на дороге. Не мог он, водитель второго секретаря райкома партии, уступить колею машине председателя исполкома. По рангу второй райкомовский был выше первого исполкомовского. А водку он достал и поставил рядом с нашим пивом потому, что был воином из касты воинов. Воин-казах не знает слова «Халява» (Читайте «Волокаламское шоссе»). Водка была ошибкой! Но мы поняли это только на следующий день. Закончили мы поздно, проснулись тоже поздно, но рыбы за ночь наловилось много. Два приличных сома килограмм по двадцать, щук не помню сколько. Мы их просто отпустили, невкусные они ни в каком виде. Два десятка сазанов, жерехов с десяток и мелочь в огромном количестве. Темирбек профессионально расправился с рыбой примерно часа за два-три. Вычистил, посолил и вывесил на солнце. А потом опять начали пить. Моя же печень только недавно освоила «переработку» пива с портвейном в коктейле и по-отдельности и к водке была не готова. Я мучать её не стал. И правильно. С Темирбеком мы были знакомы недостаточно близко, а вот с чего Генка решил, что я умею водить машину, мне до сих пор не понятно. К моменту, когда надо было возвращаться на «базу», эти двое были нетранспортабельны, на ногах не стояли, поляну не видели и «кыш» сказать не могли! Темирбек навсегда, а Генка ещё мог мычать. Я должен был взять управление этим Студебеккером на себя, но как? Я еще ни разу в свои девятнадцать за рулём не сидел! Вдвоём с этим полутрупом Хорьковым мы погрузили Темирбека в кузов вместе с вяленой рыбой. Слава создателю, он создал Темирбека воином, а воины тощие и выносливые. Если бы он был из касты торгашей, как Бураш Бурашевич Бурашев, то там бы на речке и остался. А я впервые сел за руль, как тот пацан в фильме «Последний дюйм». Генка рядом. С пятой попытки я включил первую скорость и поехал прямо в реку. Испугался и попал левой ногой в педаль тормоза. Машина заглохла! Завёл, поехал не туда, заглохла! Завёл, поехал не туда, заглохла! Нет! – так не годиться. Надо проанализировать. Генка мычит. Толку с него по-прежнему, как с козла. А я-таки разобрался, как включается задняя и первая и на первой к утру доехал до базы. Начиналась подготовка к фестивалю.

Фестиваль – это когда в определённое место съезжаются люди и вместе с пионерами маршируют к памятнику лысому. Поднимают знамя, зачитывают приветствие от имени… рапортуют… и т. д. Поют, танцуют, декламируют, играют в футбол, волейбол, баскетбол, перетягивают канат, бегают, обедают и едут по домам. Забота о проведении этого праздника счастья, молодости и силы целиком на Районном комиссаре, то есть на мне. Для того, чтобы праздник состоялся, нужно содействие местной администрации, а она, эта администрация, в полном составе не говорит по-русски ничего. А я за месяц по – казахски только и выучил: «Студентын машинын бар?» и «Не килиб атирсан?». Ситуация… но не для меня. Районный отрядный мастер Вася Кирсанов оказывается полжизни прожил в Оренбурге, а там все говорят по-казахски. Но мы этим секретом ни с кем не делились до поры – до времени. Вася и я, захватив с собой Темирбека, в условленное время идём в Райсовет. Туда же по предварительной договорённости «подтягиваются»: завбазой тов. Бурашев – обеспечение продуктами и питьём, зав. столовой тов. Бурашев младший – обеспечение готовыми комплексными обедами, второй зам. председателя райисполкома, остальные (электрик, связист, завмедпункт, завстадион и присоединившиеся, желающие поживиться). Человек двадцать собралось. И никто кроме Темирбека по-русски ни фига. Вася в запасе! Зампред открывает и что-то говорит долго. Темирбек, краснея, переводит. Хороший он был парень, Темирбек. Он же не мог перевести председателя по-всамделишному. Он же свой, местный. И, к тому же воин, а воин своих не сдаёт! Он врал и краснел, тем самым давая нам понять, что врёт, хотя это для него очень непросто, потому что воин не врёт! Из двух напастей – сдать своих или соврать чужим, Темирбек выбрал второе. Мы его за это осуждать не стали. У нас был свой план… Вася всё – всё понимал, но виду не подавал в соответствии с этим планом. То, что на самом деле говорил зампред в своём вступительном слове сводилось к следующему: «Бурашевым: – этих русских приедет много, человек пятьсот. Надо выписать продуктов на тысячу, а приготовить на триста, сократив порции до неразумного. Пусть сами разбираются, кто двести съел. Медпункту: – надо списать двадцать литров спирта на промывку желудков отравившихся. Бурашеву: продукты просроченные и списанные все давай в общий суп, но смотри, чтоб молодёжь мне тут не потравить, а то действительно спирт придётся тратить, а нам самим давно не хватает и всё такое… Прокипятите получше и подольше…». Ещё он что – то говорил про дрова на наш комсомольский костёр. Мол, дрова выписывай – себе возьму. И бензина три канистры, чтобы костёр развести, мне и первому партийному прямо домой чтоб привезли. Остальное не помню. Они ещё что-то пообсуждали, поговорили, а потом слово попросил Вася! Я не буду в деталях рассказывать, какой эффект произвело выступление Василия на хорошем казахском языке. Он им объяснил всё, что касается продуктов и столовой в первую очередь: «Продукты со склада мы будем принимать сами, взвешивать сами и в столовой будет наш представитель в лице санитарного врача. Поэтому номер с просроченными и списанными продуктами не пролезет! Полноценных порций комплексных обедов будет ровно по списочному составу бойцов! Это без вариантов. Спирт, бензин, дрова выписывайте, сколько захотите – вам сидеть! Мы не подпишем!». С нашими доводами вынуждены были согласиться. Фестиваль начался в назначенный день и час и быстро закончился! А у меня опять образовались три дня выходных!