Всё пришедшее после - Всеволод Георгиев

– Кардинала даже король боялся? – Марина накрыла котлеты крышкой, чтобы они стали сочнее.

– Не совсем так. – Артур смел с клеенчатой скатерти несуществующие крошки. – Отношения были куда более сложными. Кардиналу даже приходилось подавать в отставку. Против него были и мать короля, и жена короля, и брат короля, да еще фавориты короля.

– И он всех победил?

– Почти.

– Что значит почти?

– Мать король отправил в изгнание, брата король не мог простить за его женитьбу на Маргарите Лотарингской.

– Почему?

– Костя сказал, что Лотаринги всегда претендовали на французский трон. Брат Маргариты Шарль де Гиз несколько раз изгонялся из своих владений.

– А королева?

– Анна Австрийская? Очень поздно родила наследника, поэтому ее номер был шестнадцать. Короче, Ришелье в конце жизни все-таки был отправлен в отставку и поселился в Та-расконе.

– Как Тартарен из Тараскона?

– Ага. Отставка, правда, длилась недолго.

– Почему? – Марина стала расставлять тарелки.

– Потому что новым фаворитом стал Сен-Мар. Он должен был стать и заменой кардиналу. А кардинал очень скоро получил из Арля от своего агента копию договора, который Сен-Мар заключил с Испанией от имени брата короля. Кардинал спокойненько переслал эту копию королю, и всё: бобик сдох. Сен-Мар был казнен, а Ришелье вызван обратно в Париж.

– Полная победа?

– Как сказать! В этом же году кардинал умер, а спустя полгода умер и сам король.

– Он был старым?

– Когда умер? Да нет, не очень. Королю было чуть больше сорока, а кардиналу пятьдесят семь.

– Как ты все это запомнил?

– Запомнил. Костя интересно рассказывал. Послушай, послушай, после себя Ришелье оставил Мазарини. Тот принял дела королевства и стал фаворитом Анны Австрийской. Но герцог Орлеанский продолжал бороться за престол.

Организовалась Фронда, куда вошла знать: герцог Булонский, Ларошфуко, Лонгвилли.

– Тебе две или три котлеты?

– Лучше три. Хорошо бы еще вилку. Спасибо.

– Кушай, не спеши. Ну, и что было потом? – Марина тоже присела за стол.

– Потом о Ришелье вспоминали как о великом человеке. Вырос Людовик XIV и стал королем-солнцем. Костя назвал его солнцепоклонником. – Артур потянулся за хлебом. – В «Виконте де Бражелоне» описано, как начиналось новое правление.

«Виконт де Бражелон». Первый раз Артур открыл эту книгу 11 октября 1963 года. Помнится, он сделал уроки, сложил в портфель тетрадки и устроился в старом кресле.

Артур не знал ничего лучше, чем погрузиться в интересную книгу. Он был один, сумерки постепенно заполняли комнату, впереди его ждали приключения. Итак – в середине мая 1660 года…

Когда Марина пришла с работы, уже совсем стемнело. Артур не без усилий оставил XVII век, чтобы вернуться к действительности. По телевизору показывали улыбающегося Хрущева.

Хрущев обещал, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Построение коммунизма привязывалось им к 1980 году. Люди при коммунизме будут трудиться, но получать не по труду, а по потребностям. Правда, потребности должны быть без особых фантазий. Хрущев мысленно мог снабдить гражданина драповым пальто с каракулевым воротником, добротным костюмом, а автолюбителя (странного типа, предпочитающего вместо общественного транспорта кресло шофера) – автомашиной «Москвич».

Когда развернулось быстрое строительство жилья – «хрущевок», стало ясно, что в конце концов все городские жители получат малогабаритные квартиры, в которые поставят шкафы из древесно-стружечных плит, в которые повесят драповые пальто с каракулевым воротником, в которые на лето положат мешочки с нафталином, который в достатке будет лежать на полках магазинов бытовой химии.

Торговля продуктами стремительно улучшалась: стали открываться магазины полуфабрикатов, так называемые домовые кухни и кулинарии (последние вечно вызывали трудности с ударением, иногда человек в двух соседних фразах ставил ударение в этом слове на разных слогах). В начале 60-х годов в центре Москвы магазины даже начали разносить по квартирам свежий хлеб и молоко. Это были первые шаги к коммунизму.

В небольших городах и селах дела шли не так быстро. Вместо мяса на прилавках лежала рыба, зато на рынке можно было купить хоть телятину, хоть свиную голову.

Однако плотина ограничения потребностей не выдержала, ее смел поток людских желаний. Хрущев сам же открыл форточку на Запад.

Организованная ему в отместку по всем правилам энгастромитов нехватка хлеба стерла воспоминание о призраке коммунизма.

Как беззаботное утро в детстве, ушли в прошлое порожденная оттепелью романтика и песни у костра о далеких городах, о дальних странствиях, о безыскусных и бескорыстных отношениях.

Песни парней из Ливерпуля повернули на сто восемьдесят градусов очарованных тайгой и туманом странников. Романтики надели джинсы и встали в очередь за советским «фиатом».

В ту пору Артур не заметил поворота, он с головой ушел в учебу, на старших курсах физфака вел научные исследования, написал статью в научный журнал. Физический институт Академии наук брал его в аспирантуру. Очнувшись после защиты диплома, он вдруг обнаружил, что живет в незнакомом месте. Все вокруг изменилось. Он устыдился своего старого темного пальто: такие его сверстники давно не носили, потертой зимней шапки из искусственного меха – молодые люди уже выкинули их на помойку. Поношенный костюм и ковбойка требовали срочной замены на нечто более современное.

Он вдруг заметил, что с прилавков исчезли привычные продукты, перейдя в разряд дефицита, люди стали покупать колбасу целыми батонами, тогда как раньше ее покупали по сто граммов, и продавцы нарезали ее тонкими прозрачными ломтиками. Из строителей нового общества образовалось общество потребления.

Косыгинские реформы 1965 года успели перевести советскую экономику на денежные показатели. Стали забываться трудодни и натуральные результаты. Хозрасчетное предприятие стремилось обзавестись рублями. При нормированных ценах возникли излишки денежной массы. Вся страна стала в очередь. Все превращалось в дефицит. Из деревень поехали в город за апельсинами и колбасой.

Досадная неприятность – рубль не являлся конвертируемой валютой. Легче всего эту неприятность можно было обойти, экспортируя на Запад сырье. И тогда страна, как к наркотику, приучилась к сырьевому экспорту. Прощай, коммунизм, даже в драповом пальто.

А что же идеология? Полулегально явились идеи йоги. Широко издавались романы Ефремова, приобщая читателя к теософии. Спустя четверть века, в начале перестройки, вдруг так же неожиданно появятся очерки по западному оккультизму. Круг замкнется. Двинувшись на Восток, придут на Запад. И змея уцепится за собственный хвост.

Однако ранней осенью шестьдесят третьего Хрущев еще уверенно улыбался с экрана неуверенно работающего телевизора «Старт».

– Артур, оторвись от телевизора. Можешь завтра заехать к Косте? Он получил гонорар и решил подкинуть нам к празднику. Заедешь?

– Когда?

– Он сказал, часам к четырем будет дома. Только долго не засиживайся. Ладно?

«Анна де Бейль на коротком ремне повисла между небом и землей. Петля захватила голову вместе с волосами и, зацепившись за подбородок, не затянулась на горле. Из-под нижней рубашки по чулкам потекла и стала капать на землю кровь.

Несколько секунд спустя тело пришло в движение: ноги подтянулись к груди, бледное лицо покраснело, закатившиеся глаза открылись и безумно вращались, связанные руки задергались. Тонкие кисти, охваченные платком, с усилием освободились и инстинктивно ловили воздух. Через мгновение женщина вцепилась в свисающие ветви дерева, ей удалось немного подтянуться, чтобы сделать вдох.

Наконец, захватив одной рукой ствол, она скинула с головы петлю. Это отняло у нее последние силы, она рухнула на землю почти бездыханная, но живая».

Артур любил бывать у Кости. Тот жил неподалеку, в районе Чистых прудов. Рядом находился кинотеатр «Колизей», а чуть дальше – «Аврора». Туда вполне можно было добраться пешком. Это занимало не больше двадцати минут. Сорок пятый троллейбус довозил его минут за пять.

В субботу после школы он отправился по известному адресу. Во дворе стоял черный ЗИМ, и Артур понял, что к Косте приехал Глеб.

Глеб Лобов подружился с его крестным еще в школе. Когда Костя жил в эвакуации, они с Глебом учились в одном классе. Шла война, семьи московских служащих вывозились из Москвы. Костя попал к родственникам (к бабушке и дедушке Артура) в соседнюю с Московской область.

Вскоре после войны они с Глебом окончили школу и расстались. Костя получил золотую медаль и, вернувшись в Москву, поступил в университет. Глеб остался в родном городе, учился в педагогическом институте, после нескольких курсов из института ушел, принял монашеский постриг, окончил духовную академию и в тридцать лет стал епископом. В начале шестидесятых после I Всехристианского Мирного Конгресса он уже вошел в Священный Синод Русской Православной Церкви и представлял ее во Всемирном Совете Церквей.