Памятное. Книга вторая - Андрей Громыко

Такое выступление СССР и Франции в значительной мере способствовало продвижению вперед к достижению конечной цели, стоявшей перед участниками общеевропейского совещания. Тем самым мы помогли сделать крупный шаг в интересах обеспечения положительного исхода этого совещания. Он явился ярким подтверждением значения советско-французских встреч для преодоления дипломатических тупиков, нахождения политических развязок.

Президент за штурвалом вертолета

В целом контакты с Жискар д'Эстэном дают основание утверждать, что он обладал достаточным знанием проблем. Другое дело, что по их существу он мог занимать позицию, отличающуюся от взглядов собеседника, а иногда и противоположную им. И так бывало во время его бесед с нами, в частности, при обсуждении проблем, относящихся к ядерному оружию, блоку НАТО и его политике, вопросу об обстановке вокруг Афганистана и ряду других.

Жискар д'Эстэн серьезно готовился к беседам. Высказывая по тем или иным вопросам свои взгляды, он не импровизировал, а, как правило, приводил аргументы, факты. Лица, на мнение и совет которых он опирался, видимо, тоже во многом следовали его примеру. Постоянно чувствовалось, что все те, кто находился в окружении президента, имели схожий стиль в контактах с представителями другого государства.

Как человек достаточно образованный, с устоявшимися манерами поведения, Жискар д'Эстэн, казалось бы, мог в ходе обсуждений позволить себе какие-то вольные приемы светской беседы, экскурсы в область истории. Тем не менее он этим почти не пользовался. Здесь, видимо, сказывалось свойство характера.

Никогда мне не приходилось наблюдать Жискар д'Эстэна в неуравновешенном настроении, проявляющего горячность, поспешность. А ведь что греха таить, иногда современные деятели, неспособные держать под контролем свои нервы, могут довести себя до такого состояния, когда их слова значительно опережают мысль. Правда, они потом поправляются, пытаются утверждать, что хотя и сказали то-то и то-то, но думали совершенно противоположное.

Жискар д'Эстэн не придавал особого значения протокольным нормам. Нам, в частности лично мне, это импонировало: в конце концов, протокольные нормы должны облегчать общение, а не осложнять его.

О Жискар д'Эстэне как о человеке ходит немало забавных рассказов, появившихся в печати с легкой руки дотошных французских и других иностранных журналистов. Поводов для этого он давал предостаточно. Лично меня удивил такой факт.

Во время визита Брежнева во Францию советская делегация размещалась в старинном замке Рамбуйе, недалеко от Парижа. Там же проходили и переговоры. Французская делегация прибыла из Парижа на машинах, и в небольшом вестибюле дворца все ожидали появления глав делегаций.

Вдруг над крышей замка раздался рев мотора, и на лужайку под окнами опустился небольшой вертолет, из которого вышел Жискар д'Эстэн. Кто-то из французов бросил фразу:

— За штурвалом вертолета сидел сам президент. Советские участники встречи восприняли это высказывание как шутку. Однако после переговоров мы вышли на лужайку попрощаться с хозяином, и каково же было наше удивление, когда мы увидели, что президент сел за штурвал, улыбнулся, легко поднял вертолет в небо, сделал круг над замком, помахал нам рукой и улетел в направлении Парижа. Нам рассказывали:

— Несмотря на высокое официальное положение, президент не упускал случая и погонять, сидя за рулем автомашины. Все это приводило в ужас службу безопасности Елисейского дворца, которая не раз обращалась к главе государства с настоятельной просьбой не подвергать свою жизнь неоправданному риску.

Через некоторое время стало известно, что после небольшого дорожного происшествия с машиной президента его благоразумие все-таки взяло верх.

Запомнился еще и такой эпизод. В период визита, о котором идет речь, на мировом рынке повысились цены на нефть, и во Франции началась активная кампания за экономию топлива. Инициатором ее выступил сам президент. Дело дошло до того, что он распорядился даже Елисейский дворец отапливать дровами.

В замке Рамбуйе, где проходили советско-французские переговоры, запылали все камины. Однако то ли потому, что ими давно не пользовались, то ли по неопытности тех, кому это поручалось, камины сильно чадили. Весь замок заполнял едкий дым, что вынуждало постоянно открывать окна и двери в сад, а ведь встреча происходила в декабре.

Кончилось все это тем, что некоторым членам французской делегации, в том числе и министру иностранных дел Сованьяргу, стало просто нехорошо. К вечеру эксперимент с каминами прекратили. Пришлось включить батареи, что обеспечило более подходящие условия для продолжения работы.

Встречался я с Жискар д'Эстэном и еще раз. В сентябре 1986 года по приглашению правительства МНР он приезжал на охоту в леса на севере этой страны и на обратном пути из Улан-Батора в Париж на сутки как гость Президиума Верховного Совета СССР остановился в Москве.

У нас состоялась продолжительная и любопытная беседа. Из нее я понял, что напрасно кое-кто во Франции и за ее пределами пытается списать Жискар д'Эстэна в архив как политическую фигуру. Бывший президент Франции, а ныне сенатор еще не вложил свою шпагу в ножны и готов пофехтовать ею на аренах политической борьбы в своей стране.

— Этого, — утверждал он, — ждут от меня и мои сторонники во Франции.

Сейчас Жискар д'Эстэн не занимает какого-либо официального поста в правительстве. Однако, видимо, не случайно не только во Франции, но и за ее пределами многие часто вспоминают этого человека, уже вписавшего в историю Франции и в летопись ее внешней политики страницы, которые изъять нельзя.

Лидер французских социалистов

На президентских выборах во Франции в мае 1981 года Жискар д'Эстэн потерпел поражение. Президентом был избран Франсуа Миттеран — лидер социалистической партии. Эти выборы хотя и не стали шоком для страны, но все же ее взбудоражили. Поляризация сил проявилась четко и к невыгоде буржуазии. Одержали верх левые силы — социалисты, коммунисты и левые радикалы. В соответствии с этим в июне 1981 года образовалось правительство, в которое вошли и коммунисты.

Нелегкая задача стояла перед новым правительством. Ставить опыты в политике, экономике, международных делах оно не имело возможности. Наблюдательным людям сразу бросилось в глаза, что никаких серьезных социалистических элементов в экономику и общественную жизнь страны новый президент Франции вводить не собирается.

Вскоре после триумфа левых сил мне пришлось встретиться с французским министром внешних сношений Клодом Шейсоном в Нью-Йорке во время пребывания на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Министр заявил:

— Новая власть поведет страну по пути социалистических преобразований.

Говорил он горячо и эмоционально. Я и другие члены советской делегации, присутствовавшие на беседе, пришли к выводу: говорилось слишком хорошо, чтобы стать реальностью.

— Ну что ж, — сказал я моему французскому коллеге, — время все поставит на свое место.

Оно вскоре и поставило. Никаких попыток осуществить, даже в эксперименте, мероприятия по социалистическому преобразованию общества Франция, конечно, не увидела.

Известное движение в развитии советско-французских отношений появилось с визитом Миттерана в СССР в июне 1984 года. С нашей стороны в ходе переговоров с ним было подчеркнуто, что Советский Союз руководствуется по отношению к Франции не конъюнктурными, а постоянными, широкими интересами, тем, что сближает советский и французский народы, укрепляет между ними взаимопонимание и дружбу. Ему говорили:

— Первостепенное значение в настоящее время имеет то, чтобы советско-французские отношения после тех сбоев, которые отмечались за последние годы, вновь пошли вперед во всех областях, в первую очередь в политической. Безусловно, особую важность приобретает поддержание большей стабильности в этих отношениях.

Я участвовал в беседах с президентом во время его пребывания в Москве. Помимо того, мне пришлось еще дважды встречаться с ним и беседовать. Один раз в Кремле в ходе того же визита, а другой — в Париже, когда я по приглашению правительства Франции приезжал туда по пути из Мадрида в Москву в сентябре 1983 года. В беседах принимал участие наш крупный дипломат Ю. М. Воронцов.

Впечатление от бесед с Миттераном соответствует тому, которое сложилось у советской стороны после визита президента в Москву, с той лишь разницей, что в беседе в Париже он чувствовал себя более скованным — в ее атмосферу добавил «электричества» известный инцидент с южнокорейским самолетом.

То, что произошло позднее в советско-французских отношениях, лучше всего можно оценить по советско-французским встречам на самом высоком уровне. Такие встречи происходили между К. У. Черненко и Миттераном в 1984 году, между М. С. Горбачевым и Миттераном в 1985 и в последующие годы.