Эдгар По (биография) - Эдгар По

...солнца луч

В душных травах целый день

Нежил сладостную лень(1). ----------(1) Перевод Г. Кружкова.

Приблизительно в тридцати милях к югу от Ирвина и Килманрока, в краю чудесных парков и прозрачных озер, раскинулось обширное имение, принадлежавшее другому родственному семейству, Гэльтам, которых также посетили Алланы. Немного погостив там, они отправились в Гринок, а оттуда в Глазго и Эдинбург, где у Джона Аллана, привыкшего совмещать приятное с полезным, были кое-какие дела.

Первоначально мистер Аллан намеревался оставить Эдгара в школе в Ирвине на все время этого увеселительного путешествия и последующего пребывания семьи в Лондоне, однако и его жена, и мисс Валентайн при поддержке самого Эдгара самым энергичным образом тому воспротивились, и поэтому было решено разрешить мальчику совершить вместе со всеми "большое турне" по Шотландии и возвратиться с женщинами в Лондон при условии, что затем он отправится в Ирвин, где будет учиться в одной школе с Джеймсом Гэльтом. Этот первый семейный спор, происшедший из-за приемного сына, весьма показателен, ибо из него совершенно ясно, что главной защитницей интересов Эдгара была по-прежнему миссис Аллан, в то время как муж ее уже тогда стремился избавиться от дальнейших хлопот, отправив воспитанника в другой город уловка, к которой он еще прибегнет позднее, когда в его доме наступит разлад по причинам, куда более серьезным.

Осенью семья возвратилась в Англию, остановившись по пути в Ньюкасле и Шеффилде, и 7 октября 1815 года прибыла в Лондон. Им не сразу удалось найти подходящее жилье, и на первое время они остановились в гостинице "Блейкс", откуда 10 октября Джон Аллан написал Чарльзу Эллису, сообщая, что тремя днями раньше они приехали из Глазго в Лондон и что впечатления их от путешествия по Шотландии "в высшей степени благоприятны во всех отношениях". Вскоре им удалось найти вполне приличную квартиру на Рассел-сквер, и в своем очередном послании, датированном 15 октября 1815 года, Джон Аллан пишет, что сидит "у весело горящего камелька в уютной маленькой гостиной, в то время как Фрэнсис и Нэнси заняты шитьем, а Эдгар читает какую-то книжку". Уже в семь лет Эдгар, наверное, довольно много читал.

Несколько позднее, приблизительно в конце 1815 года, Эдгар возвращается в Ирвин, где снова начинает посещать школу вместе с Джеймсом Гэльтом. Этот пятнадцатилетний подросток доводился племянником старому Уильяму Гэльту из Ричмонда, который через переписку с мальчиком в какой-то степени держал Джона Аллана под присмотром.

Эдгару, судя по всему, очень не хотелось расставаться с семьей, и женщины пытались уговорить Джона Аллана оставить его в Лондоне, но тщетно. Своенравный характер По начал обнаруживать себя уже в те годы. Джеймс Гэльт рассказывает, что всю дорогу из Лондона в Ирвин Эдгар не переставая ворчал и капризничал - его отправляли в Шотландию против воли, и мир должен был знать, в каком дурном расположении духа он пребывал по этому поводу.

В Ирвине Эдгар По и Джеймс Гэльт жили в одной комнате, отведенной им в доме сестры Джона Аллана, Мэри. Из писем Гэльта можно составить вполне определенное представление о характере и поведении юного Эдгара. Не по годам развитый, он изъяснялся несколько книжным языком, отличался исключительной уверенностью в своих силах и совершенным бесстрашием. Жизнь у "тетушки Мэри" и учеба в местной школе были ему явно не по душе, и он строил планы возвращения в Америку (быть может, думая при этом о ждущей его там Кэтрин Пуатьо) или побега в Лондон, к своей дорогой "ма" и "тете Нэнси", но уж, конечно, не к папеньке, который так бессердечно разлучил его со всеми, кого он любил. То был первый из его многочисленных планов такого рода, и эта тяга к приключениям, предприимчивость и упорство в мальчике, которому едва исполнилось семь лет, весьма примечательны. Надо полагать, "тетушка Мэри", добрая и отзывчивая женщина, если судить по ее письмам, не раз приходила в отчаяние от шалостей неуемного маленького сорванца, ураганом ворвавшегося в ее старую тихую обитель. Наконец однажды она не выдержала и в приступе раздражения отправила его вместе со всеми пожитками обратно в Лондон - к великой досаде Джона Аллана и безмерному восторгу Фрэнсис и мисс Валентайн.

По возвращении в Лондон в 1816 году Эдгар был отдан в школу-пансион сестер Дюбур, находившуюся в Челси, на Слоун-стрит, где он оставался до конца весны 1817 года, изредка навещая семью. Летом Алланы переселились в другой дом, по Саутгемптон-роу, а осенью Эдгара определили в пансион преподобного "доктора" Брэнсби, располагавшийся в лондонском предместье Стоук-Ньюингтон, все еще сохранявшем своеобразный облик и патриархальную атмосферу старинной английской деревни, от которой оно унаследовало свое название. Заведение это предназначалось для мальчиков из достаточно обеспеченных семей, и здесь были заложены прочные основы разностороннего образования, полученного поэтом. Ему было почти десять лет, и он вступал в тот период жизни, когда начинают вырисовываться главные черты характера, в этом возрасте особенно восприимчивого к формирующим влияниям среды.

В странном и трагическом рассказе "Вильям Вильсоне", во многом автобиографическом, мы слышим из уст самого По признание в том, что в старой школе в Стоук-Ньюингтоне в душе поэта начался один из тех нравственных конфликтов, которые существенно влияют на литературное творчество. И сама школа, и мрачная, даже несколько таинственная обстановка вокруг нее не могли не пробудить воображения мальчика, не вызвать в нем живого отклика: "Чувства мои в детстве были, наверное, не менее глубоки, чем у зрелого человека, ибо их отпечаток, который я нахожу в своей памяти, ясен и чист, как рельефы на карфагенских медалях". Так он писал спустя много лет о своих школьных днях в Стоук-Ньюингтоне. "Oh, le bon temps que се siecle de fer"(1), - восклицает он, с ностальгической тоскою глядя в прошлое, словно забыв о томительном одиночестве, которое, как он сам утверждал, было его уделом в ту давнюю пору.

-----------

(1) "Прекрасная пора, железный этот век" (франц.).

В 1818 году предместье Стоук-Ньюингтон, которое впоследствии поглотил разрастающийся Лондон, являло собой дивную, успокаивающую душу картину. "Окутанная дымкой старинная английская деревушка", как описывает ее По, раскинулась по обе стороны древней римской дороги, обсаженной могучими вязами, наверное, помнившими, как и дома вокруг, царствование Тюдоров. "В это мгновение, - напишет он через много лет, - я ощущаю живительную прохладу ее погруженных в глубокую тень улиц, вдыхаю благоухание бесчисленных цветочных кустов и вновь трепещу в неизъяснимом восторге, слыша глубокий, гулкий звук церковного колокола, что каждый час внезапным мрачным раскатом сотрясает недвижный дремотный сумрак, окутывающий изъязвленную временем готическую колокольню". Не будет поэтому излишней смелостью предположить, что именно этими, дышащими тысячелетней древностью местами, все еще хранящими романтические осколки минувшего, была отчасти внушена увлекавшая поэта впоследствии страсть к средневековой, "готической" атмосфере, навеян экзотический колорит его произведений, подсказаны подробнейшие описания старинных зданий, поражающие зримой точностью деталей.