В эпоху перемен. Мысли изреченные - Сергей Сидоренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Произведения же Шукшина написаны словно с точки зрения человека, сидящего где-нибудь на кладбищенской скамеечке и размышляющего о жизни; дающего отсюда, с этого главного, по сути, места, оценку тем или иным ее явлениям. Как в рассказе «На кладбище»: «Лично меня влечет на кладбище вполне определенное желание: я люблю там думать. Вольно и как-то неожиданно думается среди этих холмиков. И еще: как бы там ни думал, а все – как по краю обрыва идешь: под ноги жутко глянуть. Мысль шарахается то вбок, то вверх, то вниз, на два метра. Но кресты, как руки деревянные, растопырились и стерегут свою тайну. Странно как раз другое: странно, что сюда доносятся гудки автомобилей, голоса людей… Странно, что в каких-нибудь двухстах метрах улица, и там продают газеты, вино, какой-нибудь амидопирин… Я один раз слышал, как по улице проскакал конный наряд милиции – вот уж странно то!» Или в рассказе «Мечты»: «…Надгробия каменные, тесаные, тяжелые… Надписи на камнях – все больше купцы лежат. Сколько же купцов было на Руси!.. Тишина была на кладбище. Отторговали купцы, отшумели… Лежат».
А вот отношение Шукшина к земной жизни и к «ценностям» мира сего, выраженное излюбленным его персонажем, Степаном Разиным (Степан Разин – Фролу Минаеву): «Не пойму я только, Фрол: чем же уж тебе жизнь так мила, что ты ее, как невесту дорогую, берегешь и жалеешь? Поганая ведь такая жизнь! Чего ее беречь, суку, еслив она то и дело раньше времени от страха обмирает? Чего уж так жалко бросать? С бабой спать сладко? Жрать что ли любишь? Чего так вцепился-то? Не было тебя… И не будет. А народился – и давай трястись: как бы не сгинуть! Тьфу!.. Ну – сгинешь, чего тут изменится-то?»
Может быть, то, что Россия в смысле «земных побед» не самая удачливая страна, не так уж и плохо. Победа, несомненно, вещь приятная, но… Сможет ли Россия, одерживающая победы в «земных битвах», сохранить свою привлекательность для многих тех, кто ее любит? «Насильно» ведь «мил не будешь». Достижимо ли в этих битвах одерживать победы «праведными средствами», или придется все же прибегать ко «всем средствам»», используя методы большевиков? И как бы, добиваясь побед, не растерять те черты, которые составляют неповторимое лицо России. Не останется ли от «победившей» России одно название, и не уподобится ли она тогда каким-нибудь Соединенным Штатам? (Возможно ли, вообще, человеку со стороны любить Соединенные Штаты или, допустим, Швейцарию.) Тут вспоминаются слова Ахматовой о том, что невозможно представить, чтобы Пушкин с дуэли ехал живой, а Дантеса везли бы мертвого…
Конечно, Солженицыну в его победах очень помогло ощущение правоты. Но если говорить о целом народе – то где взять на всех это ощущение? Имеет ли право народ, поддавшийся всем соблазнам этого века и разрушивший свои святыни, на подобную правоту?
Если в русском народе «солженицынские» настроения возобладают над «шукшинскими», то Россия перестанет поставлять миру, с одной стороны, святых, а с другой – нечестивцев; из нее исчезнут рубцовские добрые Фили, хотя, возможно, и ее «бесы» сменятся «мелкими бесами» – и она станет страной «как все».
И – как результат – получится то, о чем писал в свое время Высоцкий (в «Притче о Правде и Лжи»):
«Часто, разлив по сто семьдесят граммов на брата,Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.Могут раздеть…» —
и дальше:
«Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь!»
Владимир Соловьев в «Оправдании добра» писал: «…Народы преуспевали и возвеличивались только тогда, когда служили не себе как самоцели, а высшим и всеобщим идеальным благам». Правда, эта дорожка завлекла нас однажды строить коммунизм во всем мире, но такое намерение следует все же признать более достойным, нежели те намерения, которыми руководствуются страны Запада, – скучно и монотонно, из года в год, из века в век, отпихивающие локтями тех, кто слабее, и жадно высматривающие, где бы воспользоваться чужим и увеличить свое состояние.
(1995)
* * *О СОПРОТИВЛЕНИИ ЗЛУ ЖЕРТВОЮ. Нелегкая русская история и опыт пережитых нами национальных трагедий часто вынуждают наших христиан метаться между «непротивлением» и «сопротивлением злу силою». Когда перед нами постают плачевные последствия «непротивления», мы хватаемся за «сопротивление силою». Когда обнаруживаем неправду в «сопротивлении силою» – снова впадаем в «непротивление»…
При этом мы забываем о подлинно христианском способе сопротивления злу – о сопротивлении жертвою.
(2008)
* * *РУССКАЯ СИЛА.
«Вот он ударил – раз, два, три —
И… сам лишился сил, —
Мне руку поднял рефери,
Которой я не бил».
Владимир Высоцкий, «Песня о сентиментальном боксере»Русская сила в том, чтобы, не преследуя своих человеческих интересов, выполнять Божью Волю, сделавшись Орудием Господа. Классической иллюстрацией такой духовной позиции может служить победа Кутузова над Наполеоном, когда Кутузов, положившись на Волю Божью, предоставил Наполеону пожинать плоды им содеянного – отступать по той дороге, на которой сам он прежде все разграбил.
Война 1812 года в полной мере продемонстрировала победу Божьего над человеческим (победу старого и немощного Кутузова, ставшего Орудием Божьего Промысла, над Наполеоном – гением, который «сделал себя сам»).
Что же касается Бородинской битвы, то она в этом смысле не является опровержением, так как имела, скорее, значение символическое, – предоставляя возможность проявить жертвенность, отдать жизнь за Отечество и «за други своя»:
«Ребята! Не Москва ль за нами?Умремте ж под Москвой.Как наши братья умирали!»– И умереть мы обещали,И клятву верности сдержалиМы в бородинский бой»
(Лермонтов, «Бородино»). (2009)* * *РУССКАЯ ИДЕЯ. В «русской идее» нет ничего опасного для остального, нерусского мира.
Ведь, в отличие от остальных «национальных идей», «русская идея» не эгоистична. Она христианская по своей сути и является попыткой воплощения христианского идеала. Русское величие состоит в духовном и ином служении остальному миру, представляя собой исполнение слов Спасителя, обращенных к ученикам: «…Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк 10, 43–44).
(2000)
* * *РОССИЯ И «ОБИЖЕННЫЕ» НАРОДЫ. Россия – оплот православия в мире, страна исключительная, призванная выполнить в мире великую, христианскую миссию, которую, кроме нее, выполнить никто не может.
Поэтому все другие, живущие в России или рядом с Россией, народы обязаны бережно относиться к России и прощать ей, если она на своем великом пути как-нибудь нечаянно кого-то из них заденет, и даже если она, отклонившись на время (но не окончательно) от своего пути и впав в греховное состояние, поступит по отношению к кому-нибудь из них неправедно.
(2009)
* * *УСЛОВИЕ ПРОЧНОСТИ. Если русский человек откажется от осуществления своей христианской миссии и просто станет искать в жизни, «где лучше», то великое здание Русского Дома неизбежно падет. Ведь ради чего тогда живущие в нем представители других народов станут подгонять свои традиции под «русский аршин» и переиначивать свои имена на русский манер, называя себя Асланами Хасановичами или Махмудами Алиевичами…
(2016)
* * *ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ДОСТОЕВСКОГО. Изобразив в романе «Бесы» Ставрогина – человека, который в молодости следовал православному идеалу, а после отошел от Бога и потратил полученные от Бога таланты на безобразия и преступления, – Достоевский тем самым предостерег весь русский народ. Ведь точно так же и вся Россия: если не пойдет по христианскому пути, то станет страной преступной, хуже других стран.
В этом смысле для России, потерявшей в начале ХХ века Бога, социализм был отчасти благом. При социализме население страны опустилось сознанием с мессианских высот до детского уровня и жило как в детском саду: под бдительным присмотром «взрослых» и забавляясь всякими безобидными «игрушками» вроде спорта… И даже цели перед собой это общество ставило «детские», со спортивным оттенком: добыть столько-то, намолотить столько-то, выплавить столько-то… – чтобы «догнать-перегнать» других. Так и удерживалось от преступных устремлений, которые его охватили сразу после падения советской власти. Правда, и после этого ограбленный олигархами народ долгое время помышлял лишь о том, чтобы выжить, так что было не до «баловства». Поэтому «коллективного Ставрогина» из России пока не вышло…
(2017)
* * *БЫТЬ РУССКИМ. Для русского народа на протяжении большей части его истории главным нравственным ориентиром были христианские заповеди. Так что само его бытие являлось (и для значительной части русских является до сих пор) своеобразной попыткой воплощения христианского идеала. И эта попытка многократно увенчивалась великими подвигами во славу Христову.