Торговец смертью: Торговец смертью. Большие гонки. Плейбой и его убийца - Джеймс Монро

— У вас были жалобы? — поинтересовался Фил.

— Жалобы? Как не быть! Несколько раз он являлся на работу не вполне трезвым. Случайно я узнал, что он с удовольствием посещает пивные и тратит там много денег. Он ведет довольно расточительный образ жизни, что едва ли позволяют его доходы. Его страсть, очевидно, женщины. Но Боуман может и умеет хорошо работать.

Когда Хобарт ушел, Фил спросил:

— Почему, собственно, Хобарт так рвется немедленно возобновить проект, над которым работали в цехе номер четыре? Конечно, его поспешность можно понять, но мне кажется, за этим стоит нечто большее.

— Возможно, конкуренция, — предположил я. — Хобарт занимается разработкой новой техники. А с изобретениями бывает так, что они в известной степени носятся в воздухе, если созрели технические возможности для их осуществления. Потому идут постоянные споры, кто что изобрел. Возможно, Хобарт боится опоздать.

— Почему работы велись именно в четвертом цехе?

— Об этом еще никто не спрашивал, Фил. Но ты прав. Мы наверстаем это в следующий раз. Фирма выполняет и государственные заказы.

— Шпионаж?

— Примитивная конструкция взрывателя говорит не в пользу этой версии. У секретных служб в распоряжении другие средства.

Телефон прервал наш разговор. Я снял трубку.

— Идем! — тут же бросил я Филу. — У миссис Гольдштейн побывали незваные гости.

Снова мы отправились в район Квинс — Астория-парк. Миссис Гольдштейн встретила нас у входной двери. Мысль известить ближайший участок не пришла ей в голову. На дверях никаких повреждений не обнаружилось. Здесь поработал опытный взломщик с отмычкой. Вместе с тем он похозяйничал в комнате Лири словно пресловутый слон в посудной лавке. Матрац был вспорот, так же, как и перина. Мебель отодвинута от стен, ковер стоял скатанным в углу, на полу — следы взлома. Печать полиции, которую наши коллеги вечером наложили на дверь, была, конечно, сорвана.

— Я была в кино, когда это случилось, — взволнованно сообщила миссис Гольдштейн. — Вы думаете, бандит придет снова, мистер Коттон?

— Определенно, нет. Но мы оставим у двери пост, который гарантирует вам спокойную ночь!

Мы подождали, пока из участка прибыли два полицейских, потом затребовали специалистов по отпечаткам пальцев.

2

— Очень мило, что вы отослали даму, — сказал Уил Хоскинс. Он сидел, откинувшись в кресле и поглаживал пальцами шелковый галстук ручной росписи. — Женщины не всегда надежны, если понимают, что являются предметом нашей симпатии. Я полагаю, вы ее любите?

Боуман хранил молчание. Назойливая манера гостя была ему неприятна, но он почуял запах денег.

— По вашей реакции я заключаю, что мое предположение соответствует действительности, — нахально продолжал Хоскинс. — Молодой даме, несомненно, понравится, если вы сможете ей предложить нечто большее, чем вечеринку в посредственном ресторанчике. Вы уже бывали в «Рице»? Это недешево стоит, не так ли? Видите, я указываю вам выход…

Молодой человек раздраженно ткнул сигарету в пепельницу.

— Перейдем к делу, мистер Хоскинс!

— Ну хорошо, мистер Боуман. Я вижу, вы разумный человек. Значит, не будем ходить вокруг да около. Мне нужна определенная информация, и я готов за нее хорошо заплатить. Вы можете ее предоставить? Согласны?

— Сегодня утром у нас на фирме произошла катастрофа, — сказал Боуман. — Вы в этом замешаны?

— Да нет же! — возмущенно возразил его гость. — Как вы могли такое подумать? Могу вам честно сказать: я сделал вашему шефу интересное предложение. Он отклонил его. Жаль! Однако я твердо убежден, что это дело — проект века. Кто сумеет его использовать, станет богатым человеком и сможет оставить в наследство своим детям миллионы. Вы женаты, мистер Боуман?

— Нет, мистер Хоскинс. Кстати, это ваше настоящее имя?

— Да. Может быть, я сделал ошибку. Надеюсь, вы не будете злоупотреблять моим доверием.

— Мне нужны деньги!

— Это облегчает дело, — примирительно заметил гость. — Почему вы боитесь взять их у меня? Это в самом деле нетрудно — стать богатым человеком. Будем откровенны: сейчас вы не более чем интеллигентный кули, который продает свой опыт и знания за жалкие гроши. Постойте разок утром у входа в аэропорт Кеннеди! Вы увидите десятки ничего собой не представляющих парней, улетающих со сказочно прекрасными женщинами в Рио, Каракас или на песчаные пляжи Карибского моря. При этом вся их заслуга только в том, что они родились у нужных родителей!

— Прекратите! — грубо оборвал Боуман. — Что вам нужно?

— Основные сведения о проекте!

Боуман вскочил.

— Вы с ума сошли?

— Отнюдь нет, мой дорогой. И вам тоже не нужно этого делать. Когда вы поступили на предприятие Хобарта, вы подписали договор. В нем прямо сказано, что любое патентоспособное изобретение, которое вы сделаете, является собственностью фирмы. Правда, вы можете получить премию, но в прибыли не участвуете. Я же вам сказал, вы кули!

Боуман выдернул сигарету из пачки, которая лежала у него в кармане халата. Гость подался вперед и внимательно смотрел на него. Он ждал действия яда, который влил в душу молодого человека. Боуман беспокойно заходил взад-вперед.

— Что вам нужно от меня?

Хоскинс откинулся назад. Он мог быть спокоен. Рыба клюнула.

— Сфотографируйте все основные материалы. Фотоаппарат можете получить прямо сейчас. Упакуйте отснятую пленку в алюминиевый футляр и обмотайте лентой медицинского пластыря. Опустите пакетик в почтовый ящик по адресу: «До востребования, главпочтамт, Гвадалахара». Это мексиканский штат.

Он достал из жилетного кармана фотоаппарата размером со спичечную коробку.

Боуман продолжал метаться по комнате.

— Пять тысяч долларов за каждый снимок, — соблазнял Хоскинс. — Сто восемьдесят тысяч долларов за каждую удовлетворительно отснятую пленку. И мир откроется перед вами. Под созвездием Южного Креста вам будут принадлежать красивейшие женщины мира…

— Однако это обойдется вам недешево, — смутился Боуман.

— Вы не имеете представления о возможностях, которые могут предоставить деньги, — продолжал Хоскинс. — Я уверен, вы запомните день, когда я к вам пришел. Итак?

Боуман взял камеру, рассматривал ее некоторое время, потом бросил Хоскинсу:

— Материалы находятся в сейфе у Хобарта. Он требует каждый вечер их возвращать и запирает. Каждый клочок бумаги, на котором писали. А теперь, после взрыва, добраться до них будет еще труднее.

— Вы заблуждаетесь, — холодно бросил Хоскинс. — Никогда не было так легко, как теперь. У Хобарта голова полна забот, он думает не о том, чтобы караулить свой сейф. Почему бы вам не сделать это теперь, сейчас же? Завтра в это время вы можете стать миллионером. Подумайте о вашей даме! Сожалею, что сейчас ее нет здесь, она, несомненно, была бы на моей стороне.

— Уходите сейчас же, — потребовал молодой человек. — Не желаю больше этого слышать!

— Возможно, мы встретимся однажды в Бахиа дель Мар, — вскользь заметил Хоскинс. — Когда ночной сторож делает обход, вы знаете. Я запишу номер телефона, по которому вы сможете меня найти. Для вашего же блага советую его сохранить!

Он положил записку на стол рядом с проигрывателем.

Через минуту Хоскинс уже спускался по лестнице. На нижней площадке он остановился и задумался. По-видимому, нужного результата он добился, так как вышел на улицу легкой походкой фланирующего бездельника. Едва заметно он кивнул мужчине, который, прислонившись к фонарному столбу, читал газету, и бодро зашагал по 67-й улице в сторону Ист-Сайда, где сел в «шевроле импала».

Незадолго до полуночи Боуман вышел и тихо спустился по лестнице. Он тоже избегал лифта. Ядовито-зеленый «родстер» понес его через Квинс. На мгновение он подумал, что машина может его выдать, но брать такси показалось еще опаснее.

На территории завода было темно, лишь на развалинах цеха номер четыре раздавались голоса и был виден свет. Пожарище еще не остыло, и наряд пожарных нес там вахту. Боуман тихо крался вдоль стен, направляясь к административному корпусу. Каждый раз, когда под ногой хрустели обломки, в нем снова вспыхивал страх.

Он благополучно добрался до кабинета шефа. В маленькой задней комнате открыл сейф. Материалы Боуман достал быстро, но ему понадобился почти час, чтобы все сфотографировать. Затем он спокойно выбрался обратно и вернулся в Манхэттен.

Остаток ночи Боуман проработал в маленьком темном чулане, который оборудовал под фотолабораторию. Он проявил пленки и повесил их на веревку для сушки, поставив на рабочий стол небольшой электрический вентилятор, чтобы ускорить процесс. Затем пропустил снимок за снимком через увеличитель, уменьшив изображение до размеров точки, отпечатанной на пишущей машинке. Этот способ был разработан во время войны немецкой секретной службой, чтобы передавать за границу шпионские сведения. Такая «микроточечная фотография» могла быть затем наклеена как знак препинания в обычное безобидное письмо и не броситься в глаза при почтовой цензуре, если не искать ее специально.