Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь) - Григорий Дьяченко

Тогда Варлаам начал ему говорить о едином Боге, Создателе вселенной, потом рассказал ему о сотворении мира и человека, о грехопадении первых людей, о пришествии Иисуса Христа на землю для спасения погибавших людей, о страданиях и воскресении Его. Речь Варлаама сильно подействовала на царевича; он понял, что драгоценный камень, обещанный Варлаамом, есть истинная вера. Он начал спрашивать о других истинах христианства, о том, какую жизнь следует вести христианину, о пустынниках и иноках, и Варлаам подробно описал ему жизнь святых, отрекшихся от мира и посвятивших себя на служение Богу. Несколько раз беседовал Иоасаф с Варлаамом и, наконец, решился оставить мир и идти в Пустыню. Варлаам скончался 100 лет от роду и был похоронен Иоасафом в пустыне. Иоасаф скончался на 60 году от рождения, в иночестве же жил 35 лет.

II. Вы слышали, братия мои, что преп. Варлаам в беседе с царевичем Иоасафом назвал христианскую веру драгоценным камнем, имеющим чудодейственную силу. На это желательно обратить ваше внимание; именно на то, что вера наша есть для нас неоцененное сокровище, разумеется не для плоти, но для духа, ибо в вере для души заключается все, что только для нее потребно. Душа наша, чтобы говорить для вас понятнее, имеет главные потребности такие же, как и тело. Для тела нужен свет, чтобы видеть необходимые для жизни предметы, то же и для души; для тела нужна пища, чтобы продолжать бытие, то же и для души; для тела нужно утешение и упокоение, то же и для души. И вера подает душе и свет, и пищу, и покой с наслаждением. И свет веры сообщает душе самое истинное познание о самых нужнейших и важнейших для нее предметах; и пища веры дает душе и жизнь бессмертную и крепость довлеющую на все ее действия и борьбы; и успокоение веры приносит душе мир, радость и блаженство, как среди бурь настоящей жизни, так и на всю вечность в жизни будущей. Какое ж человек может придумать себе сокровище, высшее и драгоценнейшее веры!

а) В самом деле, есть ли какое познание для человека нужнее и важнее, как познание о Боге и в самом Его существе и в отношении к миру и к человеку, о самом человеке в отношениях его существа, состава, жизни и участи, и в отношениях его к Богу, к подобным себе и к прочим тварям? О мире и прочих тварях, что они в себе, что пред Богом, что для человека? И такое познание сообщает человеку вера, и собственно одна вера – ибо только Бог может сообщать человеку такое познание, и сообщает чрез веру, которая есть глагол Самого Бога к человеку.

б) Пищу для души плотские люди находят то в земной мудрости и светском образовании, то в правилах житейских, то в наслаждениях чувственных. Нельзя сказать, чтобы эта пища не была питательна; но она питает душу только в естественной ее жизни и для мирской жизни. Как мало укрепляет и животворит такая пища душу, это можно видеть при первой борьбе с неблагоприятными обстоятельствами жизни: находит буря, и человек, такой пищей укреплявшийся, падает духом до бездушия. Но такова ли пища, какую сообщает вера душе, и которая состоит в слове Божием, во благодати Духа Святаго, в таинстве св. Причастия? Такая пища подается рукою Самого Бога, и Сам Бог Своею силой, в этой пище заключенной, оживотворяет и укрепляет верующую душу.

в) Что, наконец, за наслаждение, утешение и упокоение в чувственных удовольствиях, какое находят в них плотские люди? Такие удовольствия только раздражают, утомляют и одуряют самые чувства телесные; но для души – это гнилая вода в зараженных источниках, или лучше – это все, как плотское, вовсе не сродно душе, по существу своему духовной. Ей свойственны, а потому и усладительны, только духовные утешения, подаваемые ей верой. Вера все эти утешения заключает в Самом Боге: что может быть усладительнее таких утешений? Но эти утешения тем еще важнее, что они, начинаясь здесь, время от времени возрастают, умножаются и усиливаются, если человек постоянно ими пользуется, и, наконец, разрешаются в необъятное блаженство жизни будущей, как малый сперва ручей делается потом обширною рекою, так что верующий услаждается не только сладостью настоящего их вкушения, но и надеждою будущего полнейшего ими наслаждения.

III. Такие сокровища заключает в себе и нам подает вера христианская – сокровище божественного познания, божественного укрепления и божественного утешения. (Составлено с дополнениями по «Словам и речам Николая, епископа Тамбовского, изд. 1872 г.).

Двадцатый день

Поучение 1-е. Св. Прокл, патриарх Цареградский

(Уроки из его жизни: а) о важности святоотеческих писаний, б) о происхождении Трисвятой песни и в) о благоговейном участии в крестных ходах)

I. Св. Прокл, патриарх Цареградский, память коего совершается в нынешний день, был ученик свт. Иоанна Златоуста и во время его святительства жил в одном помещении с этим великим отцом Церкви. Однажды ночью, подойдя к двери келлии св. Иоанна, Прокл увидел, что свт. Иоанн Златоуст пишет, а позади его стоит благолепный муж и говорит ему что-то на ухо. Прокл удивился этому, зная, что никто не может войти к св. Иоанну без того, чтобы св. Прокл сам не ввел, кого нужно, к своему учителю. Так продолжалось три ночи, и во все это время святой Прокл постоянно видел этого мужа, на ухо что-то говорящего Иоанну. Наконец, святой Прокл сказал о том своему учителю, и когда получил ответ, что ночью у св. Иоанна никого не было, и что он ни с кем не беседовал, то св. Прокл, описавши наружность этого человека, взглянул на образ св. апостола Павла, висевший на стене у стола, где писал свт. Иоанн Златоуст свои толкования на послание св. апостола Павла, и воскликнул: «вот кто говорил с тобою, его я видел по ночам!» Тогда оба познали, что являлся им св. апостол Павел, и возблагодарили Бога – свт. Иоанн Златоуст за тайное внушение и наставление от апостола Павла, а Прокл – за видение, которого сподобился.

По кончине свт. Иоанна Златоуста св. Проклу пришлось много ратовать против ереси Нестория, патриарха Константинопольского, который был осужден III-м Вселенским Собором Ефесским в 431 году. Несторий был низложен и изгнан и на его место назначен другой. Вместо этого-то последнего вступил на престол св. Прокл. При нем и по его убеждению мощи свт. Иоанна Златоуста, умершего в изгнании, были перенесены торжественно в Константинополь.

В святительство св. Прокла случилось в Константинополе страшное землетрясение, – церкви, дома и каменные городские стены падали и разрушались. Весь народ пришел в ужас. Св. Прокл устроил крестный ход и торжественно совершил всенародное, на открытом воздухе, молебствие. Все плакали, горячо молились и вслух восклицали: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!», прося помиловать от постигшего бедствия. Вдруг из среды молящихся внезапно восхищается на воздух один отрок; скоро тою же невидимою силою он был опущен на землю, нимало не поврежденным. Он объявил, что он был на небе и слышал там ангелов, которые пели: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный!» Все начали повторять эту песнь с прибавлением слов: «помилуй нас», – и землетрясение кончилось. Бог помиловал народ Свой. С этих пор эта священная песнь введена в употребление при богослужении. Поют ее и за литургией, поют и на утрени в заключение великого славословия, и за редкой церковной службой не поют. Запоют ее, или, лучше сказать, ее-то больше всего и будут петь тогда, когда по смерти нашей наше грешное тело понесут из дома во храм и из храма на вечный покой.

Св. патриарх Прокл мирно скончался в 446 году.

II. Много уроков представляет нам жизнь святителя Прокла, патриарха Константинопольского.

а) Прежде всего мы узнаем из нее, что писания св. отцов Церкви были составлены не без озарения свыше, как то мы видели на явлении св. апостола Павла святителю Иоанну Златоусту, писавшему толкование на послание св. первоверховного апостола. Это уже одно показывает, что творения св. отцов заслуживают глубокого нашего внимания и изучения. Действительно, творения свв. отцов составляют богатейшую сокровищницу истин христианской веры и чистейший и обильнейший источник православного Богословия.

Понятно после этого, как важно для нас почерпать знание учения веры непосредственно из творений святых отцов. Св. отцы действуют на ум и сердце христианина тою внутреннею силою учения Христова, по которому оно, как непреложная истина, удовлетворяя существенным требованиям человеческого духа, само свидетельствует о своем божественном достоинстве и вполне покоряет себе сердце человеческое. Оттого и самый слог их творений отличается особенною силою и выразительностью. К ним в известной мере можно отнести то, что говорили о себе первые провозвестники христианской религии: «возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святаго, соображая духовное с духовным» (1 Кор. 2, 13); т. е., говоря о духовных предметах, св. отцы излагали их духовно.