Путь под лазурным небом (СИ) - Панютин Александр

Щит в очередной раз лопнул и режущее заклятье рассекло ногу. Но было уже поздно и Том понимал это. Удержавшись от падения, я стиснул зубы и нанёс удар, перенеся вес на здоровую ногу. Сталь ударилась о магическую стену. Эти щитовые чары были совершенно несравнимы с известными мне, и я сомневался, что их преподавали в Хогвартсе.

Всполохи магии ослепляли, но я только и мог, что зажмуриться и приложить больше сил. Трещины с противным звуком расходились по всей поверхности щита и он лопнул со звоном битого стекла. Глаза Тома в неверии распахнулись, когда меч рассёк его призрачную грудь. Он взревел от ярости и боли и отпрыгнул в сторону. В глазах темнело и ноги подкосились, и только уперевшийся в пол меч не позволил мне упасть.

Том тяжело дышал, с неверием рассматривая собственную рану, которая не спешила затягиваться, в отличии от прошлых. Удар хвостом василиска и десятки осколков и камней, врезавшихся в него. Все эти раны исчезали в считанные секунды. Но не эта.

— Гарри! — раздался крик.

Я с облегчением и радостью смотрел на живого Рона. На нём не было ран, но было видно, что по состоянию он не ушёл от моего собственного.

— Дневник! — снова крикнул он и кинул проклятую вещь в мою сторону. — Уничтожь дневник!

Не было времени спорить. Не было времени думать.

— Не смей, проклятый мальчишка! — взвизгнул Том.

— Здесь проклят только ты, Том.

Остриё меча Гриффиндора пронзило чёрный переплёт и дневник вспыхнул таким же чёрным огнём, заставляя меня отвернуться от него. Дух Тома Реддла закричал с такой силой, будто он был банши, объятый тем же чёрным пламенем. Не смотря на боль, которую он испытывал, Том двинулся в мою сторону. Я с трудом мог двигаться и всё, на что меня хватило, так это последний раз взмахнуть мечом. Дневник, нанизанный на лезвие, соскользнул с него и рассыпался хлопьями пепла. Удар не достиг духа. Том, тяжело дыша, подошёл ко мне и занёс над моей головой сжатый кулак. Я зажмурился в ожидании удара. Но когда я открыл глаза, его уже не было.

Я победил.

Так я подумал на секунду.

Я победил одного врага, но в Тайной Комнате всё ещё кипело сражение двух мифических монстров.

Василиск, потерявший хозяина, пришёл в неистовство. Отмахнувшись от феникса, он вперил в меня взгляд, давая понять, что месть не заставит себя ждать. Собрав остатки сил, я побежал к укрытию. Распахнутая пасть змея пронеслась в считанных сантиметрах от моей спины, чудом не задев. Скрывшись за колонной, я мог только молиться всем богам, чтобы колонна выдержала, став препятствием для пасти чудовища.

Меня опрокинуло от удара. Всё тело изнывало от боли. В глазах двоилось, но я мог себе поклясться, что сумел разглядеть малейшую деталь в раскрытой пасти змея. Яд, сочащийся из клыков, с шипением разъедал камень. И капля этого самого яда, словно в замедленной съёмке падающая на меня, показалась мне самой страшной в мире казнью.

Я знал о боли многое. Но готов ли я был снова испытать её?

Капля размером с обычный пенни ударилась об меня. Боль ужасающим бутоном раскрылась в груди, заставляя рвать горло в крике. В глазах потемнело, и от того я ещё отчетливее слышал, как с шипением испарялась моя плоть. Чувствовал, как губительная эссенция растекается по моим венам, превращая мою кровь в нечто вязкое.

Очередной взрыв пламени вспыхнул где-то на периферии зрения, а затем на мою грудь приземлился феникс, от чего я ещё больше утонул в пучине боли. Он запел свою трель, возвращая мне сознание и утоляя боль лишь затем, чтобы стремительным движением вырвать из меня кусок плоти и прижечь рану. Фоукс пел, возвращая мне жизнь и его слёзы стекали на рану, принося блаженство.

Несколько секунд, растянувшихся на болезненную вечность. Я снова оказался на грани жизни и смерти.

Боль ушла. На её место пришла сила.

Песня феникса звучала в моей голове, не оставляя ничего, кроме стремления.

Очередной удар жар-птицы вбил василиска в пол, и я не теряя времени побежал вперёд. Змей раскрыл свою пасть, но очередной удар заставил утонуть его морду в каменной крошке, в которую превратился пол.

— Так вот отчего ты не смог убивать взглядом.

Я с жалостью посмотрел на затянутые пеленой глаза василиска, прежде чем с силой вонзил меч в череп змея.

Василиск был слеп.

Я отошёл от туши чудовища, прежде чем он снова попытался приподняться. Песня феникса выжгла все эмоции, и я спокойно наблюдал за тем, как он обнюхивает меня.

— Говорящий… — голос змея был настолько тихий, что слышал его, наверное, только я. Потому что был змееустом. — Дитя… Защити…

Последние искры жизни в тысячелетнем монстре наконец-то угасли. Непонятно откуда выползла маленькая змейка и обвилась вокруг моего ботинка. Идея пришла сама собой. Сил думать, как мантия-невидимка пережила весь этот ад не было. Детёныш василиска, словно читая мои мысли, свернулся на моей ладони и я укутал его в волшебную ткань. В надежде, что его не смогут обнаружить, я вернул мантию обратно в карман брюк.

Мир померк ещё до того, как я понял, что падаю.

Глава 30 - Чествуй, страна, своего героя

Впервые я очнулся на больничной койке и не выл от боли. Наоборот, чувствовал себя прекрасно, не считая лёгкой слабости в теле.

Только придя в сознание, ещё до того, как открыть глаза, я ожидал прочувствовать на себе все последствия сражения. Боль и страдание, решившие быть вечными спутниками в эпилогах моих историй о подвигах, в этот раз решили оставить своего героя. Как будто всё то, что произошло в Тайной Комнате, оказалось просто-напросто дурным сном.

Я, честно говоря, сначала и правда так подумал. Что мне просто приснилось. Что я ничего не сделал. Но знакомый вид вотчины мадам Помфри и сама целительница, которая суетилась над жертвами древнего василиска, стали доказательством того, что всё было наяву.

Мадам Помфри вздрогнула, когда я окликнул её хриплым голосом, но быстро взяла себя в руки и принялась колдовать уже надо мной. Несколько минут палочка порхала в воздухе. То и дело из её кончика вырывались яркие разноцветные искры, вызывающие щекотку в тех местах, куда они осыпались. Лицо целительницы то смурнело, то светлело, но в конце-концов она вынесла свой вердикт: абсолютно здоров. Слабое недомогание же лечилось вполне обычным способом, а именно едой. Ну и обычным укрепляющим зельем, которое мадам Помфри всё же решила мне дать.

Я был совершенно здоров, что не могло не радовать, но одно напоминание обо всей этой ситуации всё же осталось. Словно неаккуратная чернильная клякса, на моей груди расположился большой и уродливый шрам. Яркое напоминание о том, что моё сумасбродство рано или поздно сведёт меня в могилу. По заверению целительницы, шрам можно привести к более-менее благородному виду, не вызввающего отвращения, но полностью излечить не выйдет. Слёзы феникса спали меня от смерти, но его же пламя вместе с ядом василиска оставили мне незаживающее увечье.

На еду, которую подали домовики, я набросился сразу же. Живот утробно ревел, приказывая наполнить его едой. Всё таки я два дня пролежал в койке без сознания, поэтому и еду умял буквально за пару минут и даже хотел потребовать больше, но в палату пришли гости. Дамблдора я ждал. А вот то, что он пришёл не один, меня удивило.

Вместе с ним пришло двое. Первая, высокая женщина в строгом костюме. Средней длины рыжие волосы обрамляли красивое лицо без единого изъяна. На её левом глазу расположился монокль, через который она с интересом рассматривала меня, отчего я съежился внутри. Вторым был не примечательный мужчина средних лет с совершенно обычным лицом. Окинув меня взглядом, он что-то передал Дамблдору и ушёл.

Женщина представилась Амелией Боунс. Я знал её. Не лично, конечно же, но читал и многое слышал о неё. Она являлась руководителем Департамента Магического Правопорядка, а также членом Визенгамота. О ней говорили с уважением и восхищением, ставя в пример её чувство справедливости. Действительно могущественная женщина. Её племянница и наследница, Сьюзен Боунс, была моей однокурсницей с Хаффлпаффа.