Клеймо на душе - Ольга Вадимовна Горовая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Дан ей велел забыть об этом и не пытаться заморачиваться.
— Забудь! Выкинь из головы! Тебе своего хватает! А это — мои долги, малая. И их я выплачивать должен, а уж точно не ты, — кажется, его немного даже задело. Не так чтоб на нее обозлился, но явно был недоволен тем, какие идеи витают в Юлькиной голове. — И это я тебе с твоими проблемами помогать должен!
— А почему не мы друг другу? — тогда спросила она, аж немного обидевшись.
— Потому что ты моя, и я о тебе забочусь, — заставила Дана рассмеяться такой реакции, и зацеловать ее почти до потери сознания…
Голова кругом шла, а все тело горело, стоило ему к ней прикоснуться! Словно тысячи искр под кожей вспыхивали разом, заставляя каждую клетку пылать, а кровь бурлить лавой! Не до разговоров!
Но Дан дальше поцелуев еще не заходил никогда, тормозил. Говорил, что им некуда торопиться, когда Юля пыталась намекнуть и выяснить, что же дальше? Что он с ней все правильно хочет…
А сегодня… Юля не ожидала, что сам Дан уже дома. Да еще и настолько злой, каким она его уже давно не видела. И злился парень, по ощущениям, именно на нее.
Буквально втащил Юльку в квартиру, а она об его прикосновение обожглась. Только по-плохому как-то, совсем не приятно, пусть и захотелось тут же любимого обнять.
— Дан? — нахмурилась, потому что ничего понять не могла. Стянула с головы шапку, расстегнула куртку. — Ты чего такой злой? Какие-то проблемы с магазином? — бросив на пол сумку, она попыталась понять хоть что-то в хмуром, бушующем взгляде парня.
А Богдан аж пульсировал весь под кожей, казалось. Да и так было видно, что его телепает, едва держит себя в руках. Лоб бугрится напряженными мышцами, будто отчаянно старается не показать, как злится, желваки на щеках, руки сжаты в кулаки.
Она ничего не могла понять. В узком коридоре его небольшой съемной квартиры, словно воздуха нет, душно резко стало, вдохнуть не выходит.
— Освободился раньше. Заехал за тобой. Хотел после уроков забрать, чтоб по холоду не шла, — буквально цедя слова сквозь зубы, выдавил Дан, продолжая прожигать ее напряженным и тяжелым взглядом, полным бешенства, пока неясного Юле.
— Ой, жаль, что не пересеклись! — расстроилась Юля. Он только пару дней, как забрал авто из ремонта, а ей так нравилось с Даном ездить… Ей все с ним нравилось, чего уж там. — Я, наверное, уже убежала. Хотела сюда, к тебе скорее. Ты бы заранее набрал или написал. Нашлись бы, встретились еще там…
— А я тебя и так нашел, малая… — все тем же тоном, от которого у Юли, если честно, мороз по спине шел и сжаться в комочек хотелось, процедил Дан.
Не привыкла… или уже отвыкла, чтобы говорил так. К нежности, придушенной страсти, к смешливости в отношении к ней успела привыкнуть…
— Видел, как ты с этим своим дебилом целовалась, — почти выплюнул тем временем Богдан, явно обвиняя, пока Юля пыталась с мыслями совладать, растерявшись от таких чужих, незнакомых эмоций любимого.
— Что? — даже нахмурилась, не поняв ничего. — Ты о чем, любимый? С кем? Я не…
— С Виталиком своим! — резко прервал Дан, вдруг крепко ухватив ее за плечи. Сжал так, словно Юля вырывалась. Сблизил их лица. Куртка сползла, упав, но они не заметили. — Мне в любви признаешься, трешься около меня, а сама с другим обжимаешься в школе? Что еще с этим гребаным придурком делаешь на переменах в закоулках, а, Юлька?! — реально разозлившись, похоже, рыкнул ей в лицо.
А до нее вдруг дошло, что Дан ревнует. Ее.
Так… банально. И так потрясающе! И страшно, и гордость некая в груди разгорается прямо.
Юльку никто так не ревновал! Прям по-взрослому, до нервной дрожи. Да и не было у нее же отношений ни с кем, по сути! А тут Дан! Парень, на котором свернулось, зациклилось все в ее жизни сейчас, старше, опытней, у которого уже куча девчонок была, ревнует ее! А ведь Маринку ту не ревновал, сколько бы слухов вокруг ни ходило…
И тут же поняла, что он увидеть мог, что такое придумал.
— Дан, любимый, ты что! — ухватилась за его щеки ладонями, дрожащими холодными пальцами. — Я же тебя одного люблю! Не нужен мне никто больше!
Разрывает изнутри на части: и гордость, что так ее любит, и собственная дикая, необузданная любовь какая-то, и отчаянная потребность тут же развеять его выводы, доказать, что не так все!
— Ты видел, как я Виталика обнимала, да? Я его в щеку поцеловала просто, на радостях! — затараторила, зачастила Юля, стараясь ему в глаза смотреть, видеть реакцию любимого. — Мы думали-гадали с ним, долго рассчитывали, можем или нет свои курсы танцев открыть, и Виталя согласился мне помочь, со мной в этом участвовать… Но если ты против, я откажусь… И с Виталей общаться не буду!..
— А какого х*ра он тогда тебя вечно обжимает? На мое зарится?! — прервал ее, явно еще не убежденный, но немного расслабившийся, Дан, продолжая крепко держать Юлю за плечи, прижав собой к стене.
И между ними еще пока неявно, но для обоих ощутимо, тлеть все начинало, вот честно! Жар, которым всегда пылали…
— Дан, ничего между нами нет, слово даю! — обхватила его за шею обеими руками, привстала на носочки, чтобы хоть как-то до лица достать. И такое неистовое желание объяснить ему, доказать, убедить… — Мы давно уже решили, что только дружим с ним. Мне и не нужен никто, кроме тебя! И не было у меня никогда никого, тебя хочу. Одного тебя! — прижалась к его губам сама, целуя жарко, с той потребностью, что все эти дни, с первого знакомства, кажется, между ними искрила.
— Никого? — из его голоса злость исчезла полностью. Но на ее место такая жажда пришла, такое неистовство… Пальцы Дана впились в ее плечи уже не зло, а с какой-то неутолимой жадностью. — Никогда… ни с кем?.. Обещаешь?.. — Дан реально охрип, притянул ее близко-близко, между губами почти расстояния нет. Его пылающее дыхание ей кожу щекочет.
Но до того, как она успела бы ответить, поклясться, что и не подумает даже, Дан уже крепко
