Апрель в Лондоне - Кира Измайлова

— Убери все это, — приказала девушка, кивнув на окровавленные тампоны, бинты и инструменты. — Чтобы ни следа не осталось, ясно? А потом заберешь нас домой.

— Да-да, госпожа!

— Как вы… освоились… — сквозь зубы произнес Люциус. Кажется, заморозка начала отходить, и его легонько потряхивало. Что будет после, даже думать не хотелось.

— А что делать? — мрачно спросила Эйприл, осторожно накидывая пиджак ему на плечи. Тут она воровато оглянулась и поцеловала его в висок. — Не злитесь. Вы могли бы и не соглашаться.

— Конечно…

— Терпите. Будет больно, и…

— Я понял. Вы отправили Драко на ферму, чтобы он не видел… этого.

— Точно, — улыбнулась девушка и поцеловала Люциуса уже в губы. — И не слышал. Вполне вероятно, вы начнете орать в голос от моих перевязок. Уметь-то я умею, но, сами понимаете… А из-за сына не переживайте, там его никто не обидит!

— Я не переживаю, — почти искренне произнес он и добавил зачем-то: — Я… устал.

— Понимаю, — тихо сказала Эйприл. — Ничего. Все это пройдет… Идем?

— Да.

— Молли!

— Да, госпожа!..

Боль пришла не сразу, но осталась надолго.

Она не была сильной, Круциатус куда хуже! Но Круциатус — это ненадолго, и хоть потом болят мышцы после вызванных заклятием судорог, это проходит очень быстро, особенно если выпить зелье.

Зелья были под строгим запретом. Алкоголь тоже.

Только маггловские обезболивающие, и только в малых дозах.

«Переживете, не ампутация же», — хладнокровно сказала Эйприл и отобрала-таки у работодателя палочку. Куда она ее дела, Люциус не знал: ему было настолько паршиво, что даже думать ни о чем не хотелось.

Положим, ему доводилось испытывать намного сильную боль, но эта… эта выматывала, доводила до бешенства невозможностью хотя бы сменить позу, не потревожив прооперированную руку…

— Вы еще пару дней потерпите, — негромко сказала Эйприл, пристроившись рядом. — Потом будет легче. Правда-правда. А таблеток я вам больше не дам, хватит с вас!

— Драко там один, — невпопад ответил Люциус.

— Ничего не один, с ним мистер Фенелли. Знаете, как наши младшие обалдели, когда его увидели? О-о-о! Опять же, я попросила Мэй присмотреть за ним. И если хотите, сама туда сгоняю, только, сэр, не надо его сейчас возвращать, — серьезно сказала девушка. — Вы очень скверно выглядите, лицо серое просто, Драко испугается. Пусть лучше побегает с нашими младшими… Что, так больно? — добавила она с тревогой.

— Терпимо, — с трудом улыбнулся он. — Но до чего же неудобно!

— А мы сейчас вот так… — Эйприл улеглась и крепко взяла Люциуса за запястье, пристроив его руку у себя на груди. — Спите. Не беспокойтесь, я и с грудными малышами ночевала, проснусь, едва пошевелитесь. Просто вы так не повернете руку, я придержу… Перетерпим пару ночей, а там уж полегче будет. Сэр? Сэр?.. Уснул…

Девушка погладила его ладонь и на мгновение прижалась щекой к руке.

«Что мне делать? — спросила она себя. — Мама Сара сказала бы, что я дурочка. А может, и нет. Только я без этих двоих уже никак…»

Эйприл шмыгнула носом и вытерла глаза уголком наволочки.

— Не плачьте, мисс, — сквозь сон проговорил Люциус и сжал ее пальцы. — Не надо… не надо…

— Это почему же? — оживилась девушка, гладя светлые волосы.

— Не надо, — серьезно повторил Малфой и отключился.

— Дурак, — мрачно сказала Эйприл, не удержалась и снова поцеловала его, благо сопротивления он оказать не мог. — Вечно засыпает на самом интересном!

— Папа! — Драко налетел вихрем и счастливо повис на отце, уцепившись за складки зимней мантии. — Я ужасно соскучился!

— Я тоже, — сдержанно выговорил Люциус, перехватил многообещающий взгляд Эйприл и добавил: — Даже не представляешь, как именно.

— Эйп сказала, ты немножко заболел, — продолжил мальчик, внимательно вглядываясь в его лицо. — И что мне надо побыть подальше, чтобы тоже не заболеть…

— Да, так и было, — кивнул Малфой-старший, покосившись на девушку. Та сделала вид, будто не замечает его взглядов.

— Но ты уже вылечился, да? — требовательно спросил Драко.

— Конечно, иначе кто бы тебе позволил вернуться? Извини, на руки я тебя поднять пока не могу. Дай, обниму…

— У твоего отца болит рука, — встряла Эйприл. — Так что поосторожнее со своими играми, хорошо?

— А?.. — Драко округлил серые глазищи.

Судя по всему, почти месячное пребывание на ферме пошло ему на пользу, потому что сейчас он напоминал не хрупкого ангелочка, готового рассыпаться в прах от дуновения ветерка, а… по-прежнему ангелочка, но довольно-таки крепенького, вроде тех, что красовались на картинах художников эпохи Возрождения. Ну, не настольк кругло- и краснощекого, конечно.

— Тебе прививку делали, помнишь? — спросила девушка. — И неудачно укололи, больно было. Вот примерно так и тут. Это пройдет, у тебя же прошло, верно? Просто не хватайся за отца, как попало, бери за правую руку, за левую не надо. Это скоро заживет, не беспокойся.

— Хорошо, я буду осторожно, — серьезно сказал Драко. — Очень-очень!

Люциус молча кусал губы. Ему хотелось одновременно и обругать Эйприл, которая почти четыре недели не позволяла ему видеться с сыном, мотивируя это тем, что такой страшной осунувшейся серой рожи может перепугаться не только маленький ребенок… И в то же время не отходила ни на шаг, меняла повязки, выдавала обезболивающее, отвлекала дурацкими разговорами (и не только ими, потому что в некоторых позициях, как она авторитетно заявила и тут же продемонстрировала на практике, руки вообще не задействованы).

Рана на руке заживала медленно и неохотно, не как в прошлый раз, и Малфой каждый раз, когда Эйприл снимала повязку, внимательно присматривался, не проявляется ли Метка. Порой он малодушно думал: да хоть бы уже и проявилась, тогда бы он с чистой совестью выпил зелье и забыл о противной ноющей и тянущей боли, от которой не было спасения даже во сне!

Не тут-то было. Метка не появлялась. Лоскут кожи, срезанный опытной рукой спившегося хирурга, плавал себе в обычной стеклянной банке.

«А может, поэтому она и не проявляется? — спросил вдруг себя Люциус. — Никуда она не делась, вот, при мне, хоть на место ее, конечно, не приставить. Интересно, что будет, если Повелитель вызовет меня, а…»

Тут он представил взорвавшуюся банку и невольно улыбнулся.

— Папа, ты только ни за что не сердись на Эйприл, — строго сказал Драко, явно заметивший эту его улыбку. — Потому что она хотела, как лучше!

— Она всегда хочет, как лучше, — вздохнул Люциус и перевел взгляд на собаку. — Мистер Фенелли? Драко не безобразничал?