Безумная страсть - Патриция Хэган

- Для меня - большая! - чуть не плача, вскричала Эйприл.

- Это потому, что ты еще не привыкла. Бывают минуты, когда все так осточертеет, что становится все равно, жить или умереть. В общем, добро пожаловать в ад!

Эйприл обвела глазами поле и увидела, что еще несколько женщин сбросили с себя одежду.

- Но как может наше правительство допускать такое? - прошептала она в ужасе.

- А правительство ничего не знает, - невозмутимо объяснила Селма. - Для них Тарборо - милая сельскохозяйственная ферма, где содержатся женщины-заключенные. Узнай они, что за гадости здесь творятся, тут же расправились бы с Черноротым. Как ты думаешь, для чего он держит часовых на дороге: боится, что мы сбежим отсюда? Черта с два! Просто не хочет, чтобы непрошеные визитеры застали его врасплох…

А уж когда кто сюда и приезжает, все в мгновение ока становится по-другому, поверь мне! Нам выдают неизвестно откуда взявшееся белье, наводят лоск, и посетители видят отрадную картину - женщины выполняют кое-какую легкую работу. Все довольны и счастливы! А вздумай кто-нибудь пожаловаться, так сержант найдет способ расправиться с доносчицей…

Селма ожесточенно выдергивала сорняки и не обращала внимания на кровь, сочившуюся из пораненных пальцев.

- Черноротый знает свою выгоду. Наша тюрьма для него - золотое дно! Живет себе припеваючи да еще и спит с любой бабой, когда пожелает. На воле ему небось нелегко бывает их уговорить: ты же сама видишь, какой он урод! А кроме того… Сейчас идет война, и ему не надо беспокоиться, что янки всадят в него пулю. Чем не рай? И охранники до смерти рады, что служат здесь, а не сражаются на фронте…

- А женщины? - не отступала Эйприл. - Неужели, выходя на свободу, они не сообщают о том, что здесь происходит?

Селма с горечью усмехнулась:

- И кому, ты думаешь, власти больше поверят - уважаемому офицеру-конфедерату или бывшей заключенной? И потом, не так уж много женщин пока вышло отсюда. Если Черноротый подозревает, что женщина может на него донести, он просто убирает ее с дороги…

- Господи! - Эйприл покачала головой, не веря своим ушам. - Ты говоришь об… убийстве?…

- Ну зачем такие громкие слова, милочка? Я говорю лишь о «несчастных случаях». Например, тебя может укусить змея или ты ненароком провалишься в болото.

- А если женщина, выйдя отсюда, оказывается… ну, ты понимаешь… в интересном положении, что тогда? Неужели власти не интересуются, как это произошло?

- Да, такое бывает. - Селма пожала плечами. - Тогда ее просто держат где-нибудь в отдаленном месте, пока она не родит. Ребенка, конечно, отбирают - на свете ведь полно женщин, которые не могут родить сами. Им и отдают…

Эйприл опустила голову и принялась дергать сорняки, время от времени прогоняя надоедливых комаров, вившихся вокруг нее, утирая пот, застилавший глаза. Ей вспомнились горькие слова Селмы: «Добро пожаловать в ад!» Очевидно, она и в самом деле очутилась в аду…

Глава 25

Эйприл беспокойно металась на жесткой кровати. От влажной ночной духоты зудела кожа. Звенели комары, и она в бешенстве начинала молотить руками воздух.

Хотя оба окна были открыты, в комнате не чувствовалось даже дуновения ветерка. Дверь отворять запрещалось. «Змеи», - коротко объяснил сержант Блэкмон. Даже днем приходилось опасаться этих бесшумных черных тварей, наползавших в лагерь с болота.

Руки Эйприл, покрытые ссадинами и мозолями, горели, как в огне. Все тело ломило. Селма уверяла, что к этому можно привыкнуть, но со времени прибытия Эйприл в Тарборо прошел уже целый месяц, а она все еще страдала.

Издалека донесся пронзительный смех. И так каждую ночь… Стоило женщинам поужинать и вымыться, как в комнату по одному входили охранники и выбирали себе партнершу на ночь. Некоторые женщины шли на это с удовольствием, но в большинстве случаев пытались сопротивляться.

Эйприл подумала о Редоре Гримсли. Совсем молоденькая, почти девочка. Кажется, ей нет и четырнадцати. Она прибыла в Тарборо через неделю после Эйприл в наказание за то, что по ночам воровала провизию для янки. Эта девочка не была особенно хорошенькой, но огромные карие глаза придавали ей трогательный вид, а усеянный веснушками вздернутый нос подчеркивал ее юность и невинность.

Редора жила в маленьком городке в Пенсильвании. Ее отец был убит в одном из первых сражений, а мать умерла этой зимой от лихорадки. Впрочем, Редора считала, что мать умерла, потому что была не в силах вынести потерю мужа. Девочку, оставшуюся совсем без родственников, взял под свое покровительство солдат-янки. Он заботился о ней и обещал жениться, как только кончится война. В это смутное время, когда над каждым висела угроза неминуемой гибели, Редора не видела ничего плохого в том, чтобы отдаться ему полностью, доказать, что его любит.

Когда Джаспера Уайли убили, с плачем рассказывала Редора Селме и Эйприл, она осталась в его полку. Это были их товарищи - ее и Джаспера, - и они были готовы заботиться о ней. Кроме того, продолжала Редора, она многое умела - готовить, мыть посуду, стирать. Даже научилась чистить солдатские ружья. И они, из уважения к Джасперу, никогда не позволяли себе ничего «такого», горячо уверяла собеседниц Редора.

А потом их небольшой отряд оказался отрезанным от полка. Они стали пробираться лесом. Редора воровала еду у южан. На случай если ее схватят, у девочки была готова правдоподобная история: она-де потерялась и пытается найти свой дом. К несчастью, в конце концов ее действительно обнаружили. Но южане заподозрили что-то неладное, тайком проследили за Редорой, схватили ее друзей, а девочку обвинили в шпионаже. Так она очутилась в Тарборо.

Первые две ночи Редору никто не трогал, а потом за ней явился рядовой Эллисон. Бедная девочка кричала и кусалась. Селма и Эйприл пытались прийти ей на помощь, но он лишь грубо отшвырнул их, позвал других охранников и, пока те держали женщин, унес отчаянно вопившую Редору. Всю эту бесконечную ночь в бараке были слышны ее крики. Можно было себе представить, какие муки она испытывала…

На следующее утро Редора уже не выглядела так свежо и невинно, как накануне. Теперь она казалась старше и мудрее, а в ее глазах поселились печаль и горечь. С той ночи Редора ни разу не улыбнулась. Эйприл она напоминала нежный цветок, грубо вырванный безжалостной рукой из родной почвы и обреченный на увядание.

Она по- прежнему сопротивлялась, когда по вечерам за ней приходили охранники, но уже не так яростно. Да и что могла сделать слабая девочка против дюжих парней!

Снова Эйприл услышала пронзительный смех. Селма, лежавшая на соседней кровати, прошептала: