Скелеты в шкафу - Ольга Болдырева

Так о чем же мне жалеть? Да… ошибок и глупостей насовершал воз и маленькую тележку, но без них я бы оказался совсем другим человеком – не наступив единожды на грабли, трудно понять боль и пересмотреть свое отношение к жизни.

И вроде из запланированного успел все сделать, да и еще вперед планов наготовил – до конца жизни хватит, если оная хоть на пять столетий растянется. А сие маловероятно… Нет, жаль, конечно, что я почти восемнадцать лет затворником сидел. Но это с какой стороны посмотреть – зато занимался заботами герцогства, не оставляя без внимания ни одну просьбу или жалобу, следил, как взрослеет дочь, пусть и делал это чуточку со стороны. Навещал соседей на их приемах и празднествах, выезжал на охоту, с удовольствием высыпался или засиживался допоздна в библиотеке. В столицу вот ездил. Можно сказать, смог ощутить вкус спокойной, размеренной жизни, которая кому-то может показаться серой и обыденной, но для меня она оказалась лишь передышкой, каковой я всецело насладился, и ни капли не жалел, что она подошла к концу.

Конечно, заглядывая в глубины зеркал и видя там совсем другого Оррена Рита, нежели чем двадцать лет назад, сердце неприятно ныло, понимая, что уже много чего в жизни никогда не будет. Зато время возьмет свое, и не успею я оглянуться, как на месте широкоплечего, высокого мужчины окажется высохший, сгорбленный старик. И что ж? В жизни стоит попробовать все – и старость в том числе, если до нее, конечно, удастся дожить.

Так что некогда мне грустить по каким-то упущенным возможностям и несвершившимся надеждам. Тут бы с тем, что есть, разобраться.

Итак, возвращаясь к найденной фразе.

Я встрепенулся, выходя из состояния уютной дремоты. Сжатый в руках дневник, украшенный небрежно выглядывающими закладками-листами с переводами, предлагал углубиться в мое любимое занятие – домысливание.

Пухлая, разваливающаяся тетрадь в плотном переплете, которую я год назад принял за книгу, сейчас выглядела неважно – все-таки, как бы бережно Василий ни обращался с ней, переводя, из-за своей древности дневник начинал разваливаться на части. Я быстро проглядел первые листы, пытаясь найти еще какие-либо упоминания о воде, но ничего не было. Зато на следующих страницах обнаружились заметки о голосах стихий: огонь слышался Алив змеиным шипением, земля говорила невнятным чавканьем, любимый девочкой ветер шелестел настолько тихо, что она не могла разобрать слов, хоть и желала этого больше всего. А вот звонкое пение воды оказалось для нее самым красивым и успокаивающим. Будущая Пресветлая мать записала несколько колыбельных, услышанных от воды, а потом перешла к сугубо практической стороне данного вопроса – преимущества и слабости этой стихии по отношению к другим, возможности и сложности ее приручения и хитрости использования. У ее наставницы Стин стихия также была водной. И некоторые рекомендации, указанные Алевтиной, оказались весьма полезны даже для меня. Все-таки я пусть и слабым, но все же был «водником». Даже интересно, какие иногда случаются в жизни совпадения!

Если это, конечно, можно назвать так…

А листов через двадцать девочка так и вовсе оставила тему воды, переключившись на тренировки с оружием, описание споров и столкновений с Хель, а после начала отмечать невнятную тревогу, преследующую Алив. Будто у творцов намечалось какое-то очень сложное дело, исхода которого Пресветлая так боялась, что заполняла страницы дневника только своими невнятными мыслями и страхами.

Значит, будем работать с тем, что есть в наличии… А в наличии у нас, собственно, почти ничего нет. Либо ответ должен оказаться настолько элементарным, что хватит и такой малости, либо я уцепился за воздух, увидев двойное дно там, где его не было и в помине.

«Слушай воду…» – что же это может обозначать? И поможет ли мне ответ…

Повертев фразу в уме и так и эдак, я понял, что начинать надо с малого. Для начала попытаться действительно ее послушать. Вдруг что-нибудь дельное скажет? Как раз Маришка в прошлую вылазку сказала, что смогла услышать дождь… А это какая стихия? Правильно, водная. Придется девочке побыть переводчиком, так как сам я с этой задачей явно не справлюсь – слишком дар мал. Надеюсь, восстанавливающемуся Маришкиному резерву это не повредит.

– Оррен, ты идешь есть?! – громко позвала из коридора Альга. – Василий сказал, что пожарил картошку с грибами и сделал чесночный соус! И если ты не поспешишь, всю вкуснятину съедят без нас…

Я аккуратно сложил все листы обратно в дневник и перевязал его лентой, чтобы он окончательно не развалился. Поднялся из кресла, потянувшись и похрустев костями, улыбнулся.

– Уже бегу! Только уберу одну вещицу.

А что? Как известно – война войной, а обед по расписанию!

Глава 20

Похищение. Дубль два

Не относитесь слишком серьезно к жизни – живыми вам все равно из нее не выбраться.

Прием оказался скучным. Видимо, большинство гостей с излишним рвением взялись за подготовку к завтрашнему торжественному балу, забыв про сегодняшний вечер. Лениво играли скрипачи какую-то тоскливую мелодию, под которую не то что танцевать не хотелось, даже вешаться было бы противно. Несколько десятков собравшихся лордов и леди спешили засвидетельствовать свое почтение императору и заверить в своем счастье знать, что защитник наконец-то найден. Юльтиниэль переминалась с ноги на ногу в конце зала, к слову сказать, не тронного, а всего лишь большого приемного, который, несмотря на слово «большой», был в несколько раз меньше и не таким изысканным. Ее уже несколько раз приглашали на танец – то один лорд, то другой надеялись привлечь внимание прекрасной эльфийской княжны, но девушка качала головой и печально улыбалась.

Рядом недовольно хмурилась Альга, которая, наоборот, была не прочь потанцевать, но приглашений не получала. Может быть, виной этому было то, что она пришла на прием в мужских строгих брюках и свободной кофте, несколько портящей впечатление от прекрасной фигуры девушки, и кавалеры не спешили подходить к ней, или же их останавливало неприязненное выражение лица, обещающее первому смельчаку добрую порцию яда в стакане с вином.

– Рэль, скажи, почему всем нравятся эльфийки? – неожиданно спросила воровка.

– Почему всем? – притворно изумилась Юля, надеясь обратить все в шутку. – Полюбуйся, как на меня дамы смотрят! Сейчас взглядами подожгут платье!

– Ты знаешь, о чем я… – не согласилась Альга. – Даже Оррен относится к тебе по-другому, хотя сначала вы постоянно спорили!

– Так, может быть, здесь дело не в моей расовой принадлежности? Полно смертных мужчин, которые относятся к эльфийкам весьма прохладно: есть любители орчанок, есть те, кто смотрит только на женщин своего народа. Ты пытаешься обобщить, – укорила Юльтиниэль Альгу, одновременно с этим отказывая очередному кавалеру, и та неожиданно согласилась.

– Да, я просто ревную, – призналась девушка. – Ты такая красивая и интересная, а я серая мышь!

– Ты просто хочешь ею казаться – надела бы нормальное платье, пригласила бы парикмахера, чтобы сделать прическу, стребовала бы с Оррена в подарок какое-нибудь драгоценное украшение…

– Нет, нет! Никогда. – Альга так сильно замотала головой, что умудрилась растрепать свой простенький хвостик, в который она собрала волосы.

– Что за шум, а драки нет? – Откуда-то сбоку, словно из воздуха, соткался Талли. Расшитая серебряной нитью туника изумрудного цвета поразительно шла ему, а поддетая под нее светлая рубашка со строгим воротом оттеняла цвет кожи. Юльтиниэль поймала себя на том, что любуется эльфом, как музейным экспонатом, и тут же стыдливо отвела взгляд.

– Мы обсуждаем преимущества платьев перед брюками на подобных приемах, – призналась она.

Воровка насмешливо фыркнула, словно бы говоря, что никакие аргументы ее не переубедят.

– А какая разница, если на меня в любом наряде будут смотреть, как на деревенскую девку, лишь по глупому недоразумению допущенную на императорский прием? И недоразумение это зовется Орреном Ритом. Лучше бы он послушал меня и не заставлял здесь находиться!

– Кстати об Оррене, – спохватился Талли. – Он сказал, что встретил какую-то давнюю знакомую и собирается хорошо отдохнуть. Так что, думаю, в ближайший час нам будет представлена эта несчастная, и дальше мы не увидим нашего друга до завтрашнего полудня…

– Я уже видела… – проворчала Альга, и Юле тут же стала понятна истинная причина ее плохого настроения.

Талли сочувствующе кивнул и снова повернулся к эльфийке.

– Лареллин, ты не хочешь потанцевать?

– Если с тобой, то очень. – Юльтиниэль с готовностью взялась за протянутую руку, приготовившись нырнуть в круг пар.

Как раз музыканты перестали мучить свои инструменты и заиграли нормальный вальс, но вдруг девушка увидела приближающегося к ним Рита с заявленной «несчастной» – оная буквально повисла на руке Оррена и что-то весело щебетала, стараясь поспеть за кавалером и не наступить на подол великолепного нежно-лилового платья.