Назови меня своей - Кира Стрельникова

— Не шевелись, Лёля. Лежи смирно.

— Ч-что?.. — вырвалось у меня сипло, я уставилась на вампира ошалелым взглядом, плохо понимая, что он говорит.

Мартин же усмехнулся, наклонился и легонько поцеловал низ живота, отчего внутри всё сжалось, послав по телу разряд удовольствия.

— Я хочу, чтобы ты не двигалась, крош-шка, — терпеливо повторил Мартин. — Что бы я не делал.

От этого предупреждения окатил новый вал эмоций, от которых перед глазами закружились разноцветные мошки, и я покорно пробормотала:

— Д-да, милорд…

Это будет очень, очень сложно, поняла я в следующий момент, потому что едва его пальцы уверенно, словно дразня, провели по моим давно уже мокрым складочкам, я дёрнулась, жаждая самым непристойным образом податься навстречу за откровенной лаской. Моментально вторая ладонь Мартина крепко прижала мой живот, не давая двигаться, и пальцы покинули моё горячее лоно.

— Я же сказал, Лёля, не шевелись.

От его негромкого, бархатистого голоса охватила дрожь, и вырвалось тихое хныканье — да, я не скрывала своего вожделения, глупо было бы сдерживаться, когда он видел, как моё тело реагирует на его прикосновения. Стеснение давно утонуло в расплавленной лаве, тёкшей по венам вместо крови, я готова была выполнить любое желание Мартина, лишь бы он удовлетворил мою проснувшуюся страсть. Я ни о чём не думала, как мне и приказали, лишь наслаждалась, впитывая ощущения каждой клеточкой тела, купаясь в них, утопая в пряном удовольствии. Пальцы носфайи с нажимом провели между нежных лепестков, задев чувствительный бугорок, и я вскрикнула, умирая от желания бесстыдно прижаться, потереться, получить ещё порцию бодрящих, ослепительно-ярких эмоций. Но ладонь Мартина держала крепко, не позволяя шевелиться, а пальцы продолжили мучить, резко, глубоко, до упора войдя в меня. Я запрокинула голову, с губ сорвался длинный стон, и удержаться не осталось сил: моя грудь выгнулась, тело напряглось в стремлении продлить сладкое мгновение, удержать его, растянуть…

До моих ушей донеслось негромкое шипение, я несильно вздрогнула, распахнув глаза, и попыталась сфокусировать взгляд на Мартине. Окружающее плыло, сердце бухало в груди, отбивая рёбра, воздуха не хватало, а вампир ещё и навалился на меня, довольно сильно сжав грудь, вплетая нотки сладкой боли в чувственное наслаждение, охватившее всё моё существо.

— Хочеш-шь? — выдохнул Мартин, снова вбивая пальцы в меня, и я всхлипнула, глядя на него широко раскрытыми глазами, бёдра сами подались навстречу, насаживаясь сильнее.

Дыхание перехватило, и горло совсем пересохло, я перестала ощущать себя, растворившись в жарком мареве желания. Тело превратилось в сгусток нервных окончаний, отвечавших горячими вспышками на малейшее прикосновение, я задыхалась, отдавшись во власть бушевавших во мне чувств…

— Х-хочу… — сорвалось с моих дрожащих губ, и к ним тут же приник жадный рот Мартина, втянул в себя, смял их, чувствительно прикусив.

А пальцы продолжали двигаться, жёстко, ритмично, и, Господи, моё тело изгибалось в такт, не в силах оставаться спокойным, шквал внутри набирал обороты, грозя разметать в клочья ошалевшее сознание. Я и не знала, что способна так сильно… возбудиться от простых ласк, но от истины не уйдёшь. Чистая страсть сжигала меня, плавя кости и стирая мысли, и хотелось большего, да. Поцелуй продолжался, властный, грубый, язык Мартина по-хозяйски исследовал мой рот, так же, как его пальцы уверенно изучали моё лоно, открытое для его проникновений до предела. И когда они вдруг оказались совсем в другом месте, почти не встретив сопротивления с моей стороны — я просто не успела отреагировать, погружённая в собственные волшебные переживания, — то лишь глухо вскрикнула, напрягшись. Мышцы сами сжались, препятствуя дальнейшему, а вот большой палец Мартина так и остался внутри, тихонько поглаживая влажные стенки.

Вампир отстранился, глядя на меня чёрно-багровыми провалами глаз, дыша так же тяжело, как я, и тихо-тихо сказал единственное слово:

— Лёля.

Одно бесконечное мгновение я боролась с собой, пытаясь заставить непокорное тело слушаться, уйти подсознательное нежелание подчиняться — это было сильнее меня. Не могла я ещё привыкнуть к… такому, хотя и признавала, что сейчас неприятных ощущений гораздо меньше, скорее это просто от неожиданности. Глаза Мартина сузились, в них загорелся предупреждающий огонёк, и он молча подхватил мою ногу, лежавшую на спинке скамейки, задирая её ещё выше, открывая меня больше. О-о-ой… Его пальцы настойчиво надавили, а большой вынырнул из горячей глубины и тронул набухший, пульсировавший бугорок, заставив негромко вскрикнуть. Ещё движение, и ощущения стали глубже, я изогнулась в пояснице, беспомощно хватая ртом воздух и вцепившись в цепь скамейки. Мартин медленно, порочно улыбнулся и снова произнёс хриплым, низким голосом:

— Привыкай, крош-шка.

Ещё один толчок, болезненно-сладкий, и меня утянуло обратно в жаркий водоворот страсти, чуточку запретной, и оттого ещё более желанной. Кажется, мне начинало нравиться, в самом деле… Старший вампир наклонился к самому моему уху и тихо шепнул:

— А теперь я тебя попробую, Лёлечка.

И так двусмысленно, развратно это прозвучало, что я не сдержала короткого стона, задрожав в предвкушении. Слова сорвались с моих губ помимо участия сознания:

— Да-а-а… Пожалуйста-а-а…

Последнее перешло в очередной всхлип, когда пальцы Мартина покинули меня, оставив напряжённой, неудовлетворённой и распалённой. От тихого смешка вдоль позвоночника скатилась лавина горячих мурашек, а в следующий момент Мартин повелительно произнёс:

— Повернись. Встань на колени и руки назад.

Я послушно выполнила его указания, опёршись одной ногой о сиденье скамейки, а другую поставив на землю, и завела руки за спину. В следующее мгновение мои запястья жёстко схватили его пальцы, Мартин резко наклонил меня и рывком поднял платье, оголив попку. Я задрожала, снова почувствовав себя беспомощной и доступной, шалея от этого пьянящего, остро-сладкого ощущения, и между ног всё заныло, жаждая возвращения умелых пальцев. Или уже не пальцев… Ладонь Мартина медленно погладила мои ягодицы, и он жёстко скомандовал:

— Шире ноги, Лёля.

От его тона у меня чуть коленки не подогнулись, я поспешно выгнулась сильнее, отодвинув ногу на скамейке ещё дальше, а вампир между тем потянул меня за руки, удерживая в таком напряжённом состоянии. Я превратилась в натянутую струну, готовую лопнуть в любой момент, разгорячённое лоно пульсировало в такт бешено колотящемуся сердцу, и к нему тут же прижались нетерпеливые, жадные губы, выпивая, высасывая мои соки. Язык погружался в глубину, вылизывая, заставляя непристойно изгибаться, прижиматься ближе и громко стонать, зажмуриваясь до боли в веках. Я вся принадлежала ему, больше не существовало границ между нами, и о смущении речи тоже больше не шло. И когда губы Мартина переместились на внутреннюю поверхность моего бедра, а пальцы заняли их место, продолжая жёстко, до болезненности, ласкать, я поняла, что ещё миг, и жаркое море удовольствия поглотит без остатка. Мимолётная вспышка боли, лишь оттенившая калейдоскоп ярких эмоций, глубокое, резкое проникновение всё тех же пальцев, и я длинно закричала. Беспомощно дёрнула руками, запрокинув голову, захлебнувшись в обжигающей волне, плеснувшей изнутри и растёкшейся по венам сладким ядом.