Сибирская жуть-2 - Александр Бушков

Вспомнил отец, что когда бегал он теми дверями еще мальчонкой, то видел сам, что засов наш был черный совсем.

Стало быть, тогда нельзя было отличить эту вещь от железой. Деревенское-то железо все тогда на чугун походило воронеными боками. Видно, скрыт здесь секрет какой-то.

Возник тогда у всех к старой задвижной полосе интерес. Взялся за таинственную задвижку наш ушлый паренек да и вынул вещь из железных петель.

Показалась сразу она ему очень тяжелой, не по виду. Тянет к земле руку, как свинцовое грузило для рыбалки.

Эка невидаль! Глядит на полосу паренек. А засов так и сияет. Пускает от солнца желтые зайчики. Истерся, видать, за полвека. Заметна на нем от кустарной работы в ямках чернота прежняя. Ясно видно, как сходит темное понемногу и самое яркое желтое зеркало являет повсеместно.

Золото! Батюшки-светы! Не поверил бы ни в жисть. А вот оно — в руках у паренька гирей пудовой кажется.

Взвесили дивную вещь. Не поленились. Глянули и ахнули. Хоть и невелика с виду, а в ней вес еще тот.

Четыре килограмма металла. Четверть пуда по-старому. Проверили и содержание. Оказалось все как есть чистым золотом-сокровищем. Обрадовались бедняки несказанно.

Пришли ведь уже другие времена, разрешили уже золото сохранять, не отнимут. Не обидел уже никто наследников дедушкиного подарка. А правнуки и не хвастались. Запомнили, видно, дедовский урок. Отпраздновали находку золотую широко, без скупости постылой.

Вышло нашему славному предку-герою прекрасное вечное поминание. Недаром положил он свою жизнь в застенках. Спасал от лютой нищеты внуков-правнуков. Отпраздновали, отдохнули душевно. Что ж плохого, коли сами люди хорошие да работящие. Во славу Божию.

Словно зарплату за всю эту новую жизнь получили. Мед-пиво пили. По усам текло. Да и в рот попало.

Думали-гадали, как же дедушка в лихолетье так устроил всю тайну, что никто не нашел?

Думается нам, как закрылся природный рудознатец в тот черный денек накануне обыска в сараюшке, так сразу развел жар в печи докрасна — добела.

Уложил сережки да колечки бабушкины в железный ковшик да и переплавил сокровища те вместе с песочком золотым да крупными самородками. Слилось все ценное в одну широкую полоску. Вышел из жаркой печи на божий свет вылитый засов. Пока еще отливка горячая была, присыпал ее умелец чем-то черным снаружи и прикоптил. Знал, видно, как сделать. Был не промах.

Слепил саму форму-то с настоящего, прежнего засова. Встала потому и новая задвижка, как влитая, на свое место в железные скобочки-петли. Не заметил никто в доме подмены целых полвека.

Искали и разорители золотой запас повсюду. Да, видно, бывает и на старуху проруха. Хитро посматривал на них природный рудознатец Константин.

Знал, за что страдать и помереть приходится. Вечная ему память.

А лихолетье потом все крепчало. Вымерли от смутьян малые села, добрые деревушки хлебосольные. Вроде Сокаревки да Ильинки. Но дай срок. Жизнь, она не кончается, жизнь, она продолжается.

Поднимутся снова на славном таежном черноземе крепкие хутора. Запоют на заре петухи.

Будут добрые люди жить от природы да радоваться. Только бы ума хватило дедов да царей не ругать. Достался правнукам от них драгоценный — на все века — подарок. Сокровище Сибирское.

Золотой засов.

ДИКОЕ ЗОЛОТО

Глубоко-глубоко под сырой землей сибирской рождается драгоценное золото.

Разгуляется над вековечной тайгой непогода. Сойдутся могучие ветры-великаны с четырех сторон белого света. Нагонят ветры темных-претемных туч дождевых на Богунайские горы. Натрутся мохнатые тучи-медведи друг о друга, и посыпятся из них на матушку-землю яркие искры. Соберутся те искорки вместе, и вспыхнет из тех огневушек великий небесный огонь.

Сольются небесные огни в страшную большую силу и молнией на землю упадут.

Ударит птица-молния в гору. И глубоко уйдет небесная сила в каменную породу.

Изменится от жара молнии порода в земле. И там, где прожгла жилу огненная сила, испечется золотой песочек.

Остынут горные печки, и остаются в горе на веки вечные золотые ручейки.

Словно закопал великан в земле золотую ветку-молнию. Называют старатели такие места золотыми жилами.

Драгоценная жила вся из желтого такого песочка. Бывает еще, сплавляется в каменной печке песок в крупные камушки-самородки.

А ежели расщедрится божия природа, одарит прямо по-царски. Встретятся в золотой жиле самые удивительные большие самородки. Называют их лошадиными головами, и входит таких на ладонь два-три.

Рождается так в сибирской земле сокровище золотое. Сокрывают богатство то Богунайские горы для добрых людей.

Но бывает, и в природе выходит ошибка-неошибка, а воде недоделки. И такая страсть из этого получается! Про то и сказ вам рассказывается.

Давно, еще до смутного переворота все стряслось.

Процветала у чистой речки тезка ее ладная да пригожая деревня Сокаревка.

Стоял в той деревеньке крепкий рубленый дом крестьянский. Жил не тужил в нем достаточный поселянин Гавриил Аристархов. Жили они с работящей женою Полиной. Средняя в царское время семья. Играют шестеро здоровых ребятишек по лавкам.

Пошел старшему пятнадцатый годок. А самый младшенький еще младенец и соску сосет.

Было у семьи серьезное хозяйство. Имели они на хозяина дарственную грамоту от царя-батюшки с гербами на полные семь гектаров черноземной сибирской землицы Весенним временем, летом зеленым да осенью золотой все сеяли, косили да жали.

А после крестьянских забот, на Покров, отправлялся хозяин их на охотничий промысел.

Любили в старину тогда в Сибири добыть по осени жирного глухаря к семейному столу.

Прекрасная дикая птица и весом была тяжела. Тянула к зимушке на пять или даже шесть кило. Поймаешь трех глухарей — и вот вам целый пуд птичьего мяса со всякими потрохами.

Походит дикий глухарь манерами больше на домашнего индюка. Приручается даже, и хорошо.

Разводили ведь умные люди в царское время глухариные питомники с великим успехом.

Таежный красавец-глухарь водится во множестве на ягодниках да кедровниках. Отъедается на природе на долгую нашу зиму, по-местному — жирует. А жировали таежные индюки в ту пору в древнем богатом кедровнике, что вверх по чистой речке Сухаревке. Охотились там на них и добывали птицу к столу. А уж как хорош да распрекрасен рослый глухарь на столе!

Готовили лесного петушка так. Снимут с толстой тушки пестрое перо. Опалят немножко и выберут из розового брюшка мягкое нутро. Сполоснут водичкой и начинят глухаря чищеными ядрышками кедрового ореха. Добавят по вкусу специй всяких и белую соль. Уложат здоровенную птицу в большой семейный чугунок и рогатым ухватом, ловко так, отправят всю красоту прямо в жаркую духовку великой сибирской матушки-печи.