Иной мир - Герберт Циргибель

— Теперь хватит, — сказал Чи, — он меня чуть было не придушил.

— Отпустите меня, вы, змеи! кричал закованный в кандалы, — Отпустите меня, я хочу к Рабиндранату!

Мы убедились в том, что он был крепко привязан, и переместились обратно в лазарет. Соня принялась собирать свои медикаменты.

— Это, пожалуй, последняя стадия, — сказала она.

— Надеюсь, — проворчал Гиула.

— Он больше не должен быть нам угрозой, — заверил Чи, — он больше никогда не выйдет из своей каюты.

Пятое июня

Он висел на стенке каюты словно Барабас[24] на кресте. Пружины экспандера растягивались под его движениями; таким образом он невольно пришел к тому, чтобы продолжить делать гимнастические упражнения. Я хотел принести ему что-нибудь попить, но он плюнул в меня и отказывался от любой пищи. Я подумал: ему следовало бы дать ампулу, будет лучше, если он заснет и больше не проснется. Мысль была жестокой, но нисколько не страшнее, чем его облик, клонивший меня в сон. Скоро время покажет, что мои рассуждения были верными.

Больной Паганини не только развивал поразительную силу, но и проявлял поразительную разумность, которая была направлена лишь на одну цель: освободиться. Как ему удалось освободиться, осталось для нас загадкой. Соня обнаружила свою пропажу. Она позвала нас. Чи, Гиула и я целыми днями торчали в саду. Когда мы услышали крики Сони, мы совершили роковую ошибку, оставив лабораторию без охраны. Мы обыскали каюты, Чи охранял шлюз. Вдруг мы услышали как он чем-то загремел. Звуки исходили из лаборатории. У его сумасшествие была своя метода. Когда мы появились в люке, в нас полетели консервы. Он защищал этот люк, словно царь Леонид, оборонявший Фермопильское ущелье[25] от персов. Гиуле не повезло, во второй раз снаряд задел его. Но затем мы с ужасом увидели то, что он уже натворил. Водоросли парили по саду, питательная жидкость собралась в капли по всему помещению, Повсюду кружились пластиковые пакеты. Но это было не самое худшее. Паганини действовал систематически. Его усилия были направлены на то, чтобы умертвить нас. Пока мы его повсюду искали, он словно сумасшедший залетел в сложную лабораторию. Измерительные и контрольные приборы разлетались на мелкие кусочки под его ударами, потому что на сей раз он был умнее и крепко держался рукой, когда наносил удары. Система трубок, тонкие капилляры, были согнуты или разорваны. На мгновение мы словно оцепенели. Чи пробрался через люк, бутылка полетела ему в голову, но он не обратил на это внимание.

— Все умрут! — неиствовал Паганини, — этот мир будет уничтожен!

Когда мы его схватили, он не оказывал сопротивление. Он достиг своей цели и был доволен. Мы снова привязали его к стене каюты. Но на этот раз так, чтобы он больше не смог освободиться. Мы связали ему ноги и настолько крепко привязали его запястья к ручкам экспандера, что он больше шевельнуться не мог. Если бы мы сделали это раньше!

Результат его разрушений был основательным. Пока Гиула и Соня собирали водоросли и спасали от жидкой питательной среды то, что еще можно было спасти, мы осмотрели установку, которой мы были обязаны до настоящего момента нашей жизнью. Она больше не работала. Мы не сказали ни слова. Вой Паганини доносился до нас. Он звучал как волчий вой.

— Этого не может быть, — прошептал Чи, — все, что угодно, только не это.

— Гиена воет, — сказал Гиула. — Вчера у нас еще был выбор: он или мы. Он победил, теперь мы умрем от голода и от жажды.

Я больше не мог думать, у меня было такое чувство, что я задыхаюсь.

Шестое июня

Мы часами пытались восстановить работоспособность установки. Напрасно, чудесное творение человеческого разума, подсмотренное у природы, находилось в состоянии покоя. Человеческий мозг разрабатывал его в течении десятилетий, человеческим мозгом направлялась рука, которая мгновенно уничтожила его. Только очистной установке не досталось; бесцветная жидкость, которая утоляла нашу жажду, продолжала образовываться. Нам приходилось умирать с голода.

Сколько еще дней? Чи перепроверял запасы. Он делал это основательно, разделил все продукты питания по содержанию витаминов и калорийности, подсчитывал словно фармацевт, словно этот день уже наступил. В конце он озабоченно сказал: «Если мы каждую неделю будем принимать в пищу минимум, наших запасов хватит на восемь месяцев. Этого мало, очень мало». Он подумал об информационных зондах. Согласно его расчетам должен был пройти год, пока нас могли спасти, в случае, если эти зонды когда-нибудь найдут.

— Закончим с этим, — сказал я, — все против нас; астероид был против нас, муха была против нас, Паганини против нас — теперь еще и время.

— Я рассчитал очень щедро, — сказал Чи, — я нарочно оценил больше. Зонды могли бы обнаружить и раньше. Они будут достаточно умными, чтобы стартовать не сразу, потому что мы летим им навстречу…

— О чем ты говоришь вообще? — оборвал его Гиула. — Прекрати сочинять свои сказочки. Все то время, что мы торчим в этом ящике, ты цепляешься за какие-нибудь меры по спасению.

— Это не сказочки, Гиула, — взволнованно воскликнул Чи, — я могу доказать тебе это, черным по белому. У нас нет никакого повода, чтобы сдаться.

— Конечно, нет, Чи, все чудненько. Однажды они появятся и скажут: Привет, вот и мы. Те слова о падении на Луну были всего лишь нашей маленькой шуткой. И памятник вам мы тоже воздвигли шутки ради — человечеству нужны герои…

Я произнес все это в шутливом тоне, несмотря на то, что на душе у меня кошки скребли.

Чи растерянно ответил: «Ну поверьте же мне, я прошу вас, поверьте мне, мы еще можем надеяться…»

— Я во всем виновата, — отчаянно сетовала Соня, — я знала о его состоянии лучше, чем вы, не следовало присмотреть за ним.

— Никто из нас не виноват, — сказал Чи, — и он тоже. Это бесполезно, думать об этом. Я одного хочу от вас: не оставляйте меня одного. Подождите эти восемь месяцев, пока мы не примем вместе последнюю порцию. Соня…» Он умоляюще посмотрел на нее.

— Я не оставлю тебя одного, Чи, — сказала она.

— Гиула.

— Зачем нам столько мучаться? Зачем еще раз проходить половину пути вокруг Солнца?

— Я хочу услышать от тебя ответ.

Гиула глубоко вздохнул.

— Да пожалуйста!.

Я сказал: «Прежде не спрашивай меня, что остается мне кроме того, как сказать да? Хотя…»

Я сдержался, и не произнес последнее предложение. Чи вытянул руку.

— Ампула, Гиула. Она все еще у тебя.