Жюль Верн - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Бедекеры Жюля Верна», как иногда презрительно отзывались о его романах, никогда не бывали придуманными. Если уж он писал о Кадисе, то линия описанных берегов вполне соответствовала реальной, а если восхищался белизной Алжира, то она тоже была увидена им самим.
52
К середине 1880-х годов относится роман, написанный Жюлем Верном в соавторстве, — «Найденыш с погибшей "Цинтии"».
История мальчика, выросшего в семье норвежского рыбака, заинтересовала Этцеля.
Рукопись ему опять принес Паскаль Груссе. Несомненно, он рос, как писатель, но Этцель отказался публиковать слишком сырое произведение. Правда, речь в нем шла о полярных странах, поэтому Этцель сумел уговорить Жюля Верна поработать в соавторстве. Найденыш в романе Паскаля Груссе изначально был французом, просто его принимали за ирландца. Конечно, Жюль Верн нашел способ оживить действие: пусть этот приемыш, о происхождении которого никто ничего толком не знает, станет моряком и попадет в высокие северные широты.
В итоге мы получили историю Эрика Герсебома, которого еще мальчиком выкрали у его родителей. Подобные истории были в моде в XIX веке, а тут еще полярное путешествие!
Шхуна «Аляска» (стальной таран, электрические прожекторы, взрывчатка для разрушения ледяных полей, топки, в которых вместо угля использовался моржовый и тюлений жир) проделала в одну навигацию кругосветный рейс в арктических водах России и Америки, хотя Эрик Герсебом, в общем, попал на борт шхуны случайно. Человек, который якобы мог рассказать Герсебому о его давным-давно потерянных родителях, находился будто бы на «Веге» — судне пропавшего во льдах полярного исследователя Нильса Норденшельда (1832-1901).
Западное побережье Норвегии…
Берген… Нью-Йорк… Ливерпуль… Балтика…
Проливы Зунд, Каттегат, Скагеррак, Па-де-Кале… Бискайский залив, Атлантика… Залив Святого Лаврентия, Баффинов залив, пролив Банкса… А там Ледовитый океан — с мысом Глясе, заливом Коцебу, Чукоткой, Колючинской губой, Большим Ляховским островом… После выхода «Найденыша» опять пошли упорные слухи о том, что знаменитый Жюль Верн — вовсе не кабинетный писатель, а путешественник, скрывающий под псевдонимом свое настоящее имя.
На самом деле на такой вопрос о себе Жюль Верн ответил еще в романе «Дети капитана Гранта». «Вы, очевидно, уже проезжали по этим местам?» — спрашивает лорд Гленарван, глядя, как уверенно Жак Паганель ведет потерявшийся отряд по бездорожью Патагонии. И Жак Паганель кивает: «Конечно, проезжал. И не раз!»
«На муле?» — уточняет дотошный лорд.
«Нет, сидя в кресле».
53
День рождения — 8 февраля 1885 года — Жюль Верн отметил еще одним балом.
Писатель оделся трактирщиком, Онорина — трактирщицей. Казалось, вернулись давние, прекрасные времена. Гостей встречали веселые афиши, сочиненные хозяином дома. Плясали в саду американцы в цилиндрах, шотландцы с волынками, черные как уголь негры, арабы в бурнусах. Гости вырядились, как могли, а Онорина дала, наконец, волю своим кулинарным талантам.
Через неделю после проведенного им бала Жюль Верн прочел в Амьенской академии рассказ «Фритт-Флакк». Довольно странный рассказ, особенно на фоне прошедших празднеств. Некий врач гораздо больше интересуется гонорарами, чем здоровьем пациентов. На очередной вызов он вообще отказывается идти. Во-первых, плохая погода; во-вторых, он знает, что пациенту нечем платить. Но вызов повторяется. Над деревушкой и в лесу разражается настоящая буря, трещат сломанные ветром сучья. Узнав, что мать больного готова продать дом, чтобы оплатить его услуги, врач все-таки идет по вызову. Хлещет ливень, падают деревья, но наконец впереди доктор видит освещенное окно.
Он входит в дом.
Он наклоняется над кроватью.
И вдруг видит в постели… самого себя!
И тщетно он пытается помочь несчастному.
Он опоздал. Поздно. Врач «умирает у себя на руках».
54
Рассказ «Фритт-Флакк» составил компанию фантастическому роману Жюля Верна «Робур-завоеватель»: в октябре 1886 года они вышли под одной обложкой в очередном томе «Необыкновенных путешествий».
Воздушный океан всегда интересовал писателя.
В океане, скажем так, водном — всегда много чудесных отвлекающих моментов, а вот в пустынном прекрасном небе до сих пор живут только птицы и… люди. И там человеку противостоит только сам человек, прежде всего его собственные, ничем не усмиренные желания.
С некоторых пор в разных странах люди слышат с небес торжественную музыку, возможно, гимн, — но американский или английский, понять трудно.
А может, это музыка сфер? Может, это ангелы воздают хвалу Господу?
Возникшую проблему обсуждают на очередном заседании американского Уэлдонского общества его ученые члены. Кто-то высказывает и такое, вполне немыслимое предположение: а вдруг мы имеем дело с какой-то еще неизвестной нам искусственной машиной?
Высказанное предположение особенно уязвляет дядюшку Прудента — председателя общества. Правильно! — поддерживает дядюшку Прудента его секретарь Фил Эванс. — Любому здравомыслящему человеку известно, что аппараты тяжелее воздуха летать не могут.
Тогда на трибуну поднимается незнакомец.
«Граждане Соединенных Штатов Америки, — обращается он к насторожившемуся ученому обществу — Я инженер. Меня зовут Робур. Мне сорок лет, хотя на вид не дать и тридцати. У меня завидное здоровье, могучее телосложение, богатырская мускулатура и великолепный желудок, которому мог бы позавидовать даже страус».
Вызывающее вступление, хотя явно справедливое.
«Какого животного напомнила бы голова незнакомца стороннику теории сходства зоологических видов? — спрашивает далее Жюль Верн. И отвечает: — Конечно, голову быка, но освещенную разумом. Вьющиеся волосы с металлическим отливом походили на ворох железных стружек. Ни усов, ни бакенбардов, только бородка, подстриженная на американский лад и не скрывавшая челюстей, мышцы которых свидетельствовали об огромной силе. Кто-то подсчитал, что давление челюстей обыкновенного крокодила достигает четырехсот атмосфер, в то время как давление челюстей крупной охотничьей собаки не превышает и сотни. Выведена даже и такая курьезная формула: каждому килограмму живого веса собаки соответствует восемь килограммов ее "челюстной силы", а каждому килограмму живого веса крокодила — двенадцать килограммов. Так вот, килограмму живого веса вышеназванного Робура должно было соответствовать не меньше десяти. Следовательно, он занимал среднее положение между собакой и крокодилом…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
