Ричард Длинные Руки — ландесфюрст - Гай Орловский

Он развел руками:

— Вы паладин! Вы и в аду побываете — не запачкаетесь, вас вера… или что-то еще, о чем и подумать страшно, оберегает.

— Ладно, — сказал я, — тогда отправлюсь на прогулку в гордом красивом одиночестве, как Чайльд Гарольд, печальный и загадочный…

Сэр Чарльз тяжело вздохнул, а стальграф сказал резким голосом:

— Да что с вами, мой доблестный друг?.. Сколько раз мы оба обагряли руки кровью невинных, разве это не больший грех?

Не дожидаясь ответа, он подошел и решительно влез в кабину, где и застыл в потрясенном непонимании всего, что узрел. Рейнграф еще раз тяжело вздохнул, но последовал за боевым соратником. Оба застыли на пороге, ибо в пол врезаны рядком обширные смотровые окна. Возможно, это и грузовые или бомбовые люки, но как открываются и открываются ли вообще, я не проверял. А так стекло или что это за материал, но оно достаточно крепкое. В прошлый раз дрались на нем против толпы, выдержало всех…

— Закройте двери, — посоветовал я, — а то вдруг вас какая ворона украдет… Кто знает, что там за вороны на высоте? Везде своя живность, эндем на эндеме…

Сэр Чарльз спросил с подозрением:

— Высоте?

Я отмахнулся:

— Да это так, фигура речи. Какая может быть высота на простом тихоходном дирижабле?

Они осторожно обходили окна в полу, через них виден пока только мусор на земле, а я старательно вспоминал, как и что делал в прошлый раз. Здесь же все просто, эти скайлеры — те же примитивные дирижабли, а их построили, как уже мне объяснили, из найденных в руинах старых городов запчастей. А запчасти делали не маги, а уже сильно захиревшие потомки, выжившие после последней Великой войны…

Такие дирижабли и я могу строить… может быть, и построю!.. Только мне точно не отыскать технологию создания подъемной силы в столь малых объемах. В то же время эти составные части корпуса не улетают сами ввысь, подъемная сила просыпается, только когда все это объединяется в цельный корпус…

Скайлер дрогнул, пошел было вперед, я поспешно потянул на себя другую ручку. Он затормозил, на шаг сдвинулся обратно, наконец начал медленно подниматься.

— Садитесь, — сказал я любезно. — Я не очень опытный всадник, а на этом коне проехался всего лишь раз… Простите, что пугаю таким заявлением, но в самом деле лучше сесть и держаться как за самолюбие, так и за ручки, что справа от кресел.

Их лица побелели, только сейчас поняли, что я не шутил, эта штука с ними внутри в самом деле начинает подниматься, подниматься, вот уже в боковых окнах вниз пошли крыши сараев, мастерских, а затем и стены самого замка начали опускаться быстро и пугающе…

Лорд Чарльз пугливо оглянулся на дверь.

— Ваша светлость, — спросил он подрагивающим голосом, но со всей почтительностью. — А как бы… ну не…

— Садитесь, — велел я дружески, но строго, — лучше нет красоты, чем… по… гм… смотреть с высоты.

Лорды сели под стеной, оба одинаково поставили между ног рыцарские мечи в ножнах с золотыми накладками, одна рука на рукояти, пальцы другой судорожно вцепились в поручень сбоку от кресла.

— Как прекрасно, — сказал я с чувством. — Взгляните направо, взгляните налево… Природа — это наше все! В ней просто и понятно. Если бы она имела столько законов, как наши королевства, сам Господь не в состоянии был бы управлять ею.

Рейнграф осторожно выглянул в окно, отшатнулся.

— Мы… мы все еще поднимаемся!

— Высота, — утешил я, — всего лишь продолжение глубины.

Он спросил с напряжением в голосе:

— И как долго?

— Что?

— Будем идти вверх?

— Пока не треснемся о небесный свод, — сказал я твердо и добавил: — В смысле расшибемся. Всмятку!

Он вздохнул.

— Ну да, все так просто?.. Без драк, крови, криков и убегания от драконов? Не поверю.

— Вот вы какой, — укорил я. — А вот наш любезный друг Филипп всему верит, потому просто наслаждается природой… Сэр Филипп, вы ведь насаждаетесь?

Бледный сэр Филипп вздрогнул, проговорил сиплым голосом:

— Ну да… еще бы… как тут не… А драконы скоро нападут?

— Скоро, — заверил я. — Они ж всегда стаями, как вороны… Та-а-ак, а теперь будем пробовать горизонтальные рули…

Даже я не ощутил, чтобы изменилось что-то, земля далеко внизу на прежнем месте, но дирижабли все слишком тихоходны, их скорость не превышает ста миль в час, а этот не намного быстроходнее, хотя и побыстрее, насколько помню.

Через несколько долгих мгновений картина внизу начала сползать под брюхо дирижабля, а впереди из туманной дали все резче проступают освещенные пики гор, мрачные стены разломов…

Сэр Чарльз наконец-то решился опустить взгляд на пол, побледнел, но сделал пару глубоких вдохов и даже напрягся, но наклонился, сидя в кресле и смотрел зачарованно, как внизу медленно-медленно ползут крохотные домики, поля, озера, пруды.

Позади остался замок герцога, прекрасный, как изящнейшая игрушка, растерявший ужасающую мощь стен, крепость башен, такой маленький, что хочется взять в ладони, но еще можно рассмотреть стада коров на лугу, один из зеленых холмов совсем белый от пасущихся там овец, распаханные пашни… а дальше непривычный лес… Это для входящих в него он состоит из стоящих на расстоянии друг от друга стволов, а сверху это смыкающиеся одна с другой зеленые вершины, и сам лес поразительно смахивает на старое болото, покрытое кочками мха.

— Когда вот смотришь вокруг, — сказал я с чувством, — понимаешь, что слово «красота» относится не только к женщинам!

— Только при них такое не говорите, — посоветовал сэр Чарльз деревянным голосом, посмотрел на мою спину, — вижу в зеркале, — тяжело вздохнул. — Это и есть прекрасная прогулка?

— Она, — ответил я с удовольствием. — Нравится?

Он с опаской посмотрел вниз, где у самых ног настолько прозрачный пол, словно его и нет вовсе, а внизу все еще продолжает уменьшаться земля.

— Да… еще бы… только вот…

— Что?

— Если приснится такое…

— Значит, растете, — заверил я. — Все сны с полетами — к росту. В том числе и карьерному.

Стальграф хранит суровое молчание, спина прямая, а взор тверд, зато сэр Чарльз, несмотря на сильнейшее потрясение, быстро приходит в себя и ведет себя все непосредственнее.

Когда он наклонился над окном в полу так, что вот-вот опустится на четвереньки, стальграф произнес негромко:

— Сэр Чарльз…

Рейнграф отодвинулся к стене и выпрямился в кресле, а стальграф посмотрел на него с укором, дескать, человек благородного происхождения и должен вести себя соответственно, а не как ошалевший на богатой ярмарке простолюдин.