Может быть, однажды - Дебби Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ясно. Дело непростое, милая. Может, никогда и не получится до конца осознать – а если и выйдет, то в голове у тебя кое-что изменится. Ну, удачи!
Я киваю в ответ на напутствие, и женщина уходит. Мне же остается хмуро размышлять о том, как менялось содержимое моей головы, какие формы принимал мой мозг – пожалуй, самые разные, от двенадцатигранника до пирамиды и клубков абстрактного вида.
Выйдя из туалетной комнаты, я сажусь за другой столик и пью кофе. Столик не мой, чашка чужая, кофе холодный, но мне хотя бы есть чем занять руки. Умывшись, я чувствую себя гораздо лучше, спокойнее, и все вокруг немного замедлилось. Болят ноги, мышцы под коленями стянуло спазмом, суставы протестуют против такой долгой и стремительной прогулки душной ночью. Но это ничего, все нормально. Если я чувствую, что тело болит, значит, со мной все хорошо.
Подходит официантка и предлагает еще кофе. На ней розовая униформа, а на бейджике имя: Хильда. Светлые кудри и огромные голубые глаза – девушка похожа на ангела. Я соглашаюсь долить кофе в чужую чашку, которая стоит передо мной, и открываю рюкзачок.
Достав пачку фотографий Джо, я раскладываю их на столе и бесцельно перевожу взгляд от одной к другой. Сколько всего я узнала о его жизни после того, как мы расстались, когда не стало Грейси. Он остался таким же добрым, отважным, помогал людям. Изменял чужие судьбы. Иногда выпивал в баре и пел под караоке. Тяжело работал, порой приходил в ярость и изо всех сил старался быть счастливым.
Он не забыл ни меня, ни нашей дочери. Так и не начал новую жизнь, несмотря на все переезды и новых друзей, – его жизнь, как и моя, несла на себе печать несчастья, которое с нами случилось.
Возможно, вернувшись домой, я раскопаю до конца мамин чердак и заберу у Белинды коробки с нашими с Джо вещами, найду и другие фотографии. Отыщу и детские снимки, и сделанные на школьных вечеринках поляроидом. Достану фотографии и совсем маленькой Грейси, те, на которых она чуть старше, и последние, после которых она почти и не выросла.
В наш последний день вместе, когда мы заехали к Санте по дороге домой, Джо сделал несколько снимков. Кажется, я их так и не увидела, но на память рассчитывать нельзя – возможно, я их видела и забыла. Или видела, но в то же время и не видела, возвращаясь к жизни после смерти Грейси.
Поглаживая лицо Джо на глянцевой бумаге, я размышляю, не осталось ли у Дженнифер других его фотографий. Вполне вероятно. Надо будет ее спросить, когда у меня найдутся силы снова заговорить. Заранее знаю, что сложнее всего будет снова заговорить со всеми, кого мы встретили, разыскивая Джо. С теми, кто просил передать ему привет. Рассказать обо всем его матери, друзьям, бывшей жене – сообщить о его смерти. Совсем не так я хотела завершить наши поиски, а получилось еще больше боли, горя и потерь.
Пожалуй, не буду никому ничего говорить, пока не выясню, где же он сейчас. Где он похоронен. Пока не скажу «Прощай!», раз уж не получилось сказать «Привет!». Да, я злюсь. Не той злостью, от которой хочется кричать, ругаться и бить тарелки, но иначе, тихо и задумчиво.
Мы прошли такой путь! Приложили столько усилий! Столько узнали – только чтобы оказаться в начале нового пути?! И теперь искать могилу, свидетельство о кремации, официальные записи в бесстрастных документах о человеческой жизни, где ведется учет рождениям, свадьбам и смертям и так мало говорится об истинной жизни тех, от кого остаются лишь имена в бухгалтерских книгах и в компьютерных базах данных.
Собирая фотографии, я точно знаю, что не уеду из Нью-Йорка, не выяснив всего до конца. Не узнав, что с ним произошло. На этот раз я попрощаюсь с ним по всем правилам – я скажу, что люблю его и что всегда его любила. Никогда не переставала любить. А потом… кто знает? Может быть, вернусь к привычной жизни в маленьком городке, к школе, буду бродить по большому дому, влача существование, которое мне, в сущности, и не нужно.
А может быть, ничего этого я не сделаю. Найду в себе силы стать лучше. Буду доброй, отважной и стану помогать людям, как Джо. Возможно, я наконец приму эту жизнь и начну жить по-настоящему.
Не знаю, на что я надеялась, затевая это путешествие – одиссею, благодаря которой я пересекла океан, прожила целую жизнь и чуть было не встретила Джо, едва его не коснулась. Я чуть было не погладила его шелковистые волосы, не ощутила себя в его объятиях, не услышала его смех и не узнала, что все еще любима. По-настоящему. И теперь я позволю себе прийти в ярость. Опечалиться. Отчаяться. Но не позволю этим чувствам захватить мою дальнейшую жизнь – потому что, разыскивая Джо, я кое-что поняла: всем нужна надежда. И у меня, пусть ненадолго, надежда появилась. Она меня изменила, и я должна во что бы то ни стало удержать ее, даже если сейчас это кажется невозможным.
У меня остался еще один конверт от Джо, и сейчас пришла пора его распечатать. Я открываю белый конверт с пророческими словами: «Открой меня, когда покажется, что все пропало».
«Джесс, нам с тобой пришлось пройти через адское пекло. И мы оставили там по частичке своих душ. Я точно оставил. Иногда так трудно жить дальше, особенно если вдруг нахлынут воспоминания, угрожая даже по прошествии стольких лет меня сломить. Порой я будто снова вижу тебя с Грейси в парке, вы бегаете друг за дружкой среди деревьев, солнце освещает ваши лица, падая сквозь листву, а вы счастливо смеетесь, прячетесь за стволами, убегаете. Вспомнив такие чудесные моменты, мне не хочется с ними расставаться.
Иногда тот мир – мир прошлого и прекрасных воспоминаний – кажется более реальным, чем все, что меня окружает. От этих мыслей болит душа, я понимаю, что потерял всех, кого любил, но сразу же напоминаю себе, что это не так. Вы по-прежнему со мной, в моем сердце. И мы никогда не расстанемся. Я никогда не буду одинок, потому что у меня есть вы. И оттого я самый счастливый человек на свете».
Под этими словами – его имя, крестики поцелуев, признание в любви. И снова
