Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 1 - Елена Владимировна Кисель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не был дураком, потому перетерпел ещё одно искушение — выбросить руку с ножом вперёд. Когда услышал этот тон — обволакивающе-теплый, будто солнце, которое едко ухмыляется в небесах.
Каждую секунду готово сжечь тебя до головешек.
— Намекаешь, что в этот раз я как-то не вписываюсь? А я-то уж думал, мы сработались.
На плечо легла рука. Я поднял глаза — и увидел сперва доброжелательный оскал улыбки, а потом глаза палача.
— Мы отлично сработались, Лайл, — шепнул мягкий голос. — Ну, разве что одна маленькая деталь.
Солнечный полдень выцвел, зной свернулся в серые стены с водными потёками, на зубах заскрипела морская соль. Небо дохнуло холодом камеры.
Осталась только рука на плече. И многообещающая улыбочка, и голос:
— Ты же расскажешь мне всё, что я хочу знать?
Конечно, конечно, господин допросчик, я расскажу всё, — резануло из прошлого. И не солгу — вам не солгу никогда, только…
Боль пришла вдруг.
Мы с грызуном её ждали — давно, с того самого момента, как два месяца назад я услышал голос из прошлого, увидел бабочку и иглу в ней. Ждал, готовился, настраивался…
Не успел, а она пришла, ударила от шеи, парализовав плечо и руку с Печатью, сведя мышцы, растеклась огнём по груди. Нэйш не стал меня держать, и я, зашипев, привалился к валуну, вцепился ногтями левой руки в камень, будто пытаясь то ли остановить, то ли заслониться…
Мягкие шаги по траве — вокруг, вокруг, вокруг. Взвешенный голос.
— Значит, Гильдия, Лайл? Не ожидал, что ты работаешь с крупными организациями — думал, тебе по вкусу вольные хлеба. Я и сам одно время выполнял задания «чисторучек» — правда, как сторонний наёмник. Знаешь, из тех, к которым обращаются в специфических ситуациях, по необходимости. Но я кое-что слышал об их системе рангов и должностей… какая бы могла быть у тебя, а? Дай догадаюсь. «Крыса». Верно?
Верно, верно — мерзкий помойный грызун, попавший в ловушку. Видите, как извивается от боли? Что-то даже, вроде бы, визжит — наподобие: «Хватит, хватит, не надо больше, прекрати, я скажу…»
Но шаги не стихают — кружат и кружат. Мягкие, хищные. Замыкают в кольцо, в безвыходную ловушку. Рвущая боль и шелест голоса — едины.
— Да, конечно. «Крыса». Припоминаю, что это было твоим занятием и до Рифов. Завоевать доверие. Влезть внутрь. Кто заподозрит такого полезного, такого необходимого… А какой ранг? Наверняка высокий, ты ведь такой старательный. И что же делает «крыса» такого высокого ранга в питомнике Лортена? Кому-то понадобился Лортен? Питомник? Арделл? Слушаю, Лайл. Давай. В чём было задание?
— Я… не… не знаю…
Голос дрожит, срывается в хрип, потом в визг. Потом — в мольбы. Но допросчик только цокает языком. Отлично лжёшь, Лайл. Не растерял мастерства. Ты, кстати, знаешь, что врать нехорошо?
Вторая волна боли приходит за первой — от затылка и вниз по позвоночнику, острая, жгучая, так что остаётся только корчиться и скулить. И ждать, что он остановится — должен же он остановиться, он же всегда останавливался, чтобы дать мне ответить…
Но шаги всё плывут — размеренные, плавные. В голосе допросчика — разочарование, а его нельзя, нельзя, нельзя разочаровывать, и спина изгибается сама собой — подставить хребет в знак покорности…
— Ты же понимаешь, Лайл, как легко мне вернуться с этого задания одному? Трагические случайности на охоте… особенно если тварь опасна, вроде гидры или беспамятников… Давай же, мне любопытно. Что за заказ?
— Они мне правда… ничего не…
Бо-оженьки, почему я так и не научился от этого отвлекаться, почему не выпил обезболивающее сразу, почему…
Кажется, я слегка растворился — в зное, крысином визге, в попытках кричать, в мольбах.
В воде Рифов — прибрежной, солёной, хлынувшей в горло.
Подумал ещё — махнуть хвостом, уплыть в глубину. И тут понял, что вода пресная, просто смешивается с кровью во рту.
Наверное, язык прикусил, когда отключился. И затылком ударился о валун — вон, раскалывается…
На удивление — раскалывается затылок, а не валун.
— Пей, Лайл, — полный неизмеримой заботы голос из блаженной темноты. — Раньше ты выдерживал дольше.
Темнота перестала быть блаженной. Я глотнул ещё, и фляжку от губ убрали, зато в лицо брызнули водой.
— Старею, наверное, — прохрипел, приоткрыл глаза.
Я полусидел на траве, опираясь на валун. Боль схлынула, оставила дрожь да тягучее, ноющее ощущение. Будто послевкусие от старого, знакомого кошмара.
Нэйш закручивал колпачок фляжки — прямо-таки жрица Целительницы, только знака Милосердной Длани не хватает. Ну, и ещё кое-чего.
Милосердия, например.
— Вижу, тебе лучше. Продолжим?
— Не надо. И так всё скажу. Хочешь — можешь взять у вашей нойя эликсиров правды, проверить. Я… не солгу.
Потому что крыса поднялась изнутри, оттолкнула в сторону, и грызун теперь главный, и главное — выжить, только выжить и избежать боли, а всё прочее неважно, и это он шепчет моими губами:
— Они направили меня втёмную, не обозначая задания. Сказали внедриться и ждать. Они сами сообщат — когда действовать. Им нужен срыв какого-то дела, какого-то… одного дела, но какого — они не уточняли. Думаю либо не знают сами, либо заказчик чего-то ждёт…
— Интересно.
По крайней мере, он не начинал опять играть со мной в Рифы. И камень холодил спину, а солнце грело сверху. И я мог шептать:
— Сволочи, дали мне контракт с залогом, под залог бляхи… под залог жизни. Я не могу не выполнить, не могу отказаться. И при этом даже не знаю, что им нужно. А тут ещё ты, черти водные… Ты, чертовы зверушки, да еще эти придурки… Всегда считал себя невезучим, но тут мне, кажется, не свезло просто удивительно.
Крыса внутри подрагивала, нашёптывала — тут задрожи голосом, тут вставь истерический смешок, а тут сорвись в полурыдание. Так, Гроски, так, ещё жальче, ещё ничтожнее. Ты — не опасность. Пусть себе смотрит с презрением, пусть не желает замараться, главное — выжить и избежать боли.
— Ты навёл их на меня.
— Нет.
Он шагнул вперед со слегка разочарованным видом, так что я подскочил и вжался спиной в камень.
— Нет, погоди! Я только обозначил насчет тебя, сказал, что ты… можешь помешать, я понятия не имел — какие выводы они сделают. Нэйш, ты серьёзно думаешь, что, если бы их наводил я — я не упомянул бы твои умения? Боженьки, я же видел тебя в работе, я бы попросил… не
