Невидимый страж - Долорес Редондо

Закончив разговор, Амайя замерла, как будто малейшее движение могло нарушить ход ее мыслей. Затем она нашла в Интернете справочную страницу и задала вопрос администратору. Приготовив себе кофе с молоком, она долго смотрела в окно, прихлебывая напиток маленькими глотками. В полдень она позвонила Джеймсу.

— Как ты смотришь на то, чтобы пообедать со своей женушкой?

— Я только об этом и мечтаю. Ты приедешь домой?

— Я подумывала о том, чтобы поесть в ресторане.

— Отлично. Я уверен, что ты уже и ресторан выбрала.

— Как хорошо ты меня знаешь! В два часа встречаемся в «Эль Кортарисаре». Это один из любимых ресторанов тети Энграси. Это совсем недалеко от дома, на въезде в Элисондо со стороны Ируриты. Столик я заказала. Если придете раньше меня, закажите вино.

Она вышла из комиссариата, но увидела, что до встречи с Джеймсом еще почти три четверти часа. Она выехала на дорогу и повернула к кладбищу. У ворот был припаркован чей-то автомобиль, но в салоне никого не было. Амайя медленно шла между склепами. В высокой траве, росшей между могилами, ее туфли быстро промокли. Наконец, она нашла то, что искала. Могила была обозначена маленьким железным крестом. Она с грустью отметила, что половина поперечины креста отвалилась. На табличке значилось: «Семья Алдубе Саласар». Когда умерла ее бабушка Хуанита, Амайе было семь лет. Она не помнила ее лица, но отлично помнила запах ее дома, сладкий и немного пряный, напоминающий аромат мускатного ореха. Из шкафа с постельным бельем пахло нафталином, а от бабушкиной одежды горячим утюгом. Ее седые волосы были всегда собраны в узел, закрепленный шпильками. Тонкие серебряные иглы венчали цветочки, обрамленные крохотными жемчужинами. Эти шпильки были ее единственными украшениями, не считая тонкого обручального кольца, которое она никогда не носила. Амайя помнила, как она сидела у бабушки на коленях, ощущая ритмичное покачивание ее бедер, отчего ей казалось, что она едет на лошади, и слушала ее ласковый голос, которым она пела ей песни на эускера. Эти песни были такими непередаваемо грустными, что иногда заставляли ее плакать.

— Амона, — прошептала она, ощущая, как ее губы расплываются в улыбке.

Она прошла в верхнюю часть кладбища и мысленно начертила воображаемые линии, исходящие от перекрестка и обозначающие подземные пути потустороннего мира, о котором говорил Хонан. До ее слуха донесся хриплый шепот. Амайя огляделась, но поблизости никого не было. Барабанящий по ткани ее зонта дождь полностью заглушил странные звуки, но, когда она отвернулась, шепот повторился. Она закрыла зонт и прислушалась. Хотя к шепоту примешивался шорох дождя, на этот раз она услышала его совершенно отчетливо. Она снова раскрыла зонт и двинулась туда, откуда шел звук.

И тут она увидела зонт. Он был красным, с бордовыми и оранжевыми цветами вдоль каймы. Эта вспышка цвета казалась совершенно неуместной в этом месте, где даже искусственные цветы из пластика и ткани от дождя казались вылинявшими. Но еще более неуместным было то, что под этим зонтом стоял мужчина. Он положил ручку зонта на плечо, отчего вся верхняя часть его тела была скрыта от глаз Амайи. Он стоял совершенно неподвижно, и наклоненный назад купол зонта направлял почти все звуки его голоса в противоположном от Амайи направлении. Тем не менее, она слышала его несмолкающий стон, хотя ей не удавалось различить ни единого слова.

Она вернулась к перекрестку и прошла по верхней аллее, откуда ей было лучше видно пантеон семьи Элизасу. Венки и букеты, принесенные сюда во время похорон, громоздились на мраморной плите, образуя некое подобие погребального костра. Венки размокли и разбухли, а завернутые в целлофан букеты казались белесыми от жемчужных капель влаги, испаряющейся с гниющих внутри цветов. Подойдя ближе, Амайя смогла разглядеть черно-белые кроссовки брата Айнои, который безудержно плакал навзрыд, как младенец, не сводя глаз с могилы сестры и снова и снова повторяя одни и те же слова.

— Мне так жаль, мне так жаль, мне так жаль…

Амайя попятилась, намереваясь уйти незамеченной, но юноша, похоже, ощутил ее присутствие и начал поворачиваться в ее сторону. Она едва успела прикрыться зонтом. Пару минут она стояла неподвижно, делая вид, что молится у могилы, перед которой оказалась, пока не перестала ощущать на себе пронизывающий взгляд паренька. Она вернулась той же дорогой, которой пришла, продолжая прятаться под зонтом, чтобы он ее не узнал.

Когда она вошла в ресторан, тетя и Джеймс уже заказали бутылку темно-красного Ремеллури и увлеченно о чем-то болтали. «Эль Кортарисаре» привлекал ее своей атмосферой, темными балками под потолком и всегда зажженным камином, а еще ароматом чего-то, похожего на жареную кукурузу, от которого она ощутила приступ голода, едва успев переступить порог. Хотя она одобрила поставленную перед ней жареную треску и говяжью отбивную, она отказалась от вина и попросила, чтобы ей принесли кувшин воды.

— Ты и в самом деле не собираешься даже попробовать это вино? — изумился Джеймс.

— Вечер обещает быть насыщенным, а от вина меня всегда клонит в сон.

— Это означает, что в следствии наметились сдвиги?

— Я пока не знаю, но, по крайней мере, я надеюсь получить кое-какие ответы. «Ответы не всегда становятся разгадкой, — подумала она. — Действуй постепенно».

Они с аппетитом поели, поболтали о том, что Фредди идет на поправку, что их всех радовало, и послушали рассказы Джеймса о начале его пути в художественном мире. Когда им подали кофе, зазвонил телефон Амайи. Прежде чем ответить, она встала и отошла к двери.

— Хонан, что скажешь?

— Мука из дома Роз и мука, из которой было выпечено чачингорри, совпадают на сто процентов, а мука С-11 и мука пирожного совпадают на тридцать пять процентов.

— Поблагодари Жосан, найди факс и жди моего звонка.

Она закончила разговор и вернулась к столу, чтобы попрощаться, что вызвало бурный протест Джеймса. Оставив кофе нетронутым на столе, она вышла за дверь, прежде чем набрать новый номер.

— Инспектор Ириарте.

— Добрый вечер, я как раз собирался вам позвонить.

— Есть какие-нибудь новости?

— Возможно, есть. Одна из подруг вспомнила, что, когда Айноа ожидала на автобусной остановке, она пошла по тротуару на противоположной стороне улицы, чтобы встретиться с ожидавшей чуть дальше сестрой. Она утверждает, что возле остановки притормозила машина, и ей показалось, что водитель разговаривал с Айноей. Впрочем, девочка в автомобиль не села, и он уехал. Она говорит, что не вспомнила об этом раньше, потому что с самого начала не придала этому эпизоду значения. Она даже не может утверждать наверняка, кто был за рулем, мужчина или женщина, но не сомневается в том, что Айноа в машину не села.

— Возможно, кто-то остановился для того, чтобы о чем-то ее спросить или предложить подвезти.

— Это также мог быть убийца. Может быть, он предложил ее подвезти, и она отклонила это предложение, потому что еще надеялась, что скоро придет автобус. Но время шло, автобуса все не было, и она начала нервничать. Поэтому убийце всего лишь оставалось проявить терпение и дождаться, пока встревоженная девочка не будет готова принять его приглашение. Когда он предложил подвезти ее во второй раз, это показалось ей не такой уж плохой идеей. Более того, это напоминало настоящее спасение…

— Она обратила внимание на машину?

— По ее словам, автомобиль был светлым — бежевым, серым или белым, с двумя дверями. Что-то наподобие небольшого пикапа для развозки продуктов. Ей даже припоминается, что на нем были напечатаны какие-то буквы. Я показал ей фотографии восьми самых распространенных моделей пикапа, но она не смогла выбрать ни одну из них. Мы можем найти владельцев всех пикапов с этими характеристиками, но я сразу должен предупредить вас, что их огромное множество. Почти на каждом хуторе имеется как минимум одна подобная машина, не считая всевозможных складов и магазинов. Это очень популярный рабочий автомобиль. К тому же в большинстве случаев он будет зарегистрирован на имя мужчины в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет.

Амайя взвесила полученную информацию.

— Как бы то ни было, нам придется все их проверить. Тем более что заниматься нам больше особо нечем. Сначала необходимо выяснить, нет ли подобного автомобиля у кого-то из друзей или родственников жертв. Начнем с семьи Айнои Элизасу. Сегодня утром ее брат был на кладбище. Он просил прощения у могилы сестры.

— Возможно, он чувствует себя виноватым из-за того, что вовремя не предупредил родителей. Они винят его в смерти дочери. Я заходил к ним после похорон, и парень представлял собой жалкое зрелище… Если они не прекратят на него давить, я не удивлюсь, если им придется похоронить еще одного ребенка.