Генерал-адмирал. На переломе веков - Роман Злотников

А что? Кто их будет строить-то, кроме нас? Ну, хотя бы поначалу. Это ж мы накопили столь большой опыт плавания во льдах, что смогли в нужный момент перебросить Северным морским путем эскадру боевых кораблей. Года три-четыре поснимаем сливки, а там будем зарабатывать на навигационном обслуживании, снабжении и ремонте. И воркутинский да шпицбергенский[59] уголь тут будет очень кстати. Но лучше бы сначала удалось подзаработать на крейсерах и броненосцах. Каждый из них куда дороже будет, чем любой сухогруз или даже пассажирский корабль. Ну, если исключить отделку…

В английский Портсмут, который был определен как место для переговоров, русская делегация прибыла солидно, на борту броненосца «Слава», однотипного с теми, которые нанесли поражение японскому флоту. Броненосец пришел в сопровождении целой эскадры — еще одного броненосца, трех броненосных крейсеров первого ранга и пары легких крейсеров-разведчиков. Этим мы как бы давали понять и японцам, и их покровителям, что, кроме тех сил, которые у нас уже есть на Дальнем Востоке, мы располагаем и другими. Появление русской эскадры было замечено, и реакция на него оказалась вполне предсказуемой. Английские газеты подняли визг по поводу «угрожающего» и «вызывающего» поведения русских, сделав вывод о том, что наша делегация изначально настроена на срыв переговоров. Ну, где-то так оно и было, но я не собирался только лишь сорвать переговоры. Я собирался заставить японцев пойти с нами на прямые переговоры, без посредников…

Компания в Портсмуте собралась солидная. Кроме делегаций России и Японии, присутствовали главы дипломатических ведомств Великобритании и САСШ, а также наблюдатели от других европейских стран. Требования, которые мы выкатили изначально, оказались для японцев совершенно неприемлемыми. Контрибуцию в три миллиарда иен золотом Япония попросту не выдержала бы, а согласие на передачу в аренду префектуры Немуро для организации там российской военно-морской базы, грозило бы членам японской делегации по возвращении на родину быть разорванными на клочки возмущенными согражданами. На фоне этого требования о демилитаризации Японии выглядели невинной шалостью. А уж все остальное…

На нас набросились все присутствовавшие на переговорах стороны. Маркиз Ленсдаун[60] произносил патетические речи, обвиняя Россию чуть ли не в поедании японских младенцев, Джон Мильтон Хэй[61] напористо грозил «обструкцией со стороны всего цивилизованного мира». Французы и немцы (несмотря на взаимные разногласия, выступавшие во время прошедшей войны скорее как наши союзники), ошеломленные жесткостью русских требований, тоже мямлили нечто подобное. Но я стоял на своем, утверждая, что России требуется «навсегда обезопасить свои дальневосточные границы от вероломных нападений». Спустя неделю переговоры были прекращены. И русская делегация отбыла в Санкт-Петербург. Причем отбытие происходило под дулами английской эскадры, насчитывающей шестнадцать одних только броненосцев. Англичане решили продемонстрировать, кто же действительно обладает самой большой «фигой» в морских водах.[62]

Однако я был доволен: пока все развивалось по моему плану. За время работы мирной конференции мне удалось несколько раз переговорить с главой японской делегации Ито Хиробуми и прозрачно намекнуть ему, что в таком формате о серьезном смягчении наших требований и думать не стоит. А вот если Япония самостоятельно предпримет шаги по выведению отношений с Россией на уровень добрососедства…

Кроме того, перед самым отбытием у меня состоялся довольно жесткий, но, как я рассчитывал, продуктивный разговор с сэром Генри Ленсдауном. Я жестко заявил ему, что, если Великобритания по-прежнему настроена на конфронтацию с Россией, то Россия готова приложить все усилия для того, чтобы Британская империя как можно быстрее вошла в наиболее проблематичный период своей истории. Например, поддержать буров или перебросить мятежным индийским раджам запасы устаревших винтовок Бердана, которые нам все равно некуда девать. Либо отправить три сотни захваченных у японцев английских пулеметов мятежным ирландцам… В Индии нет мятежных раджей? Да неужели? И вы готовы за это поручиться, причем в тот момент, когда большая часть английской армии находится на юге Африки? И большая часть сипаев тоже? После такого спича Ленсдауна едва не хватил удар. Но, оправившись, он деловито поинтересовался, какого черта я смею угрожать Британии и не собираюсь ли я ввергнуть Российскую империю в войну против его империи. Я мило улыбнулся и сообщил ему, что совсем даже наоборот — меня уже достало противостояние Британии и России, при том что нам по большому счету нечего делить. Россия — континентальная держава, Британия — морская. Мы предпочитаем торговать, пользуясь сухопутными путями, вы — морскими. Нам важно спокойствие у своих границ, и расширять их мы не планируем. Так какого черта мы так упрямо гадим друг другу? Почему бы нам не пойти друг другу навстречу и не прекратить бессмысленную вражду?.. На это маркиз отреагировал с присущей опытному дипломату невозмутимостью и весьма скользко, но я надеялся, что мои предложения будут как минимум обсуждены в британских высших кругах. Я считался в Англии едва ли не самым большим в России англофобом — ну, из числа тех, кого стоило принимать во внимание, — и такие мои разговоры должны были непременно вызвать в среде британских политиков хоть какие-то подвижки. Нет, на то, что мне сразу же поверят и распахнут дружеские объятия, я не рассчитывал. Это только начало пути. Но, даст Бог, помаленьку, потихоньку, доберемся и до его конца.

Пауза в переговорах тянулась до середины июля. И все это время, под залпы патетических речей, русские крейсера и миноносцы мрачно маячили в японских территориальных водах. А русские войска планомерным наступлением продвинулись до Пхеньяна. Вот только никто из посторонних даже не подозревал, что кораблям был отдан приказ ни в коем случае не открывать огонь. Более того, со второй половины июня на отправляющиеся в рейд миноносцы начали грузить по десятку-другому мешочков риса, фунтов по десять в каждом, из числа тех запасов, которые Кац по моей команде стал закупать еще прошлой осенью. И на встреченные в море рыбацкие лодки, чьи хозяева к тому моменту уже поняли, что никто их топить не собирается, нет-нет да и летел красивый мешочек риса с крупным, нарисованным по трафарету двуглавым орлом на одном боку и российским флагом на другом, а также с листком внутри, на котором японскими иероглифами было начертано что-то вроде «Мы, русские моряки, слышали, что у вас тут дети голодают. Так возьмите, подкормите ребятишек-то. Нешто мы нехристи какие — детей голодом морить?..» Подавляющее большинство рыбаков были неграмотными, но я надеялся, что среди них найдутся любопытные и попросят какого-нибудь грамотея прочитать записку. А там слухи пойдут…

Отступление японских сухопутных войск было обставлено схожим образом. К японцам высылался парламентер, который сообщал, что завтра русские войска непременно атакуют их позиции, но если японцы за оставшееся время отойдут верст на сорок на восток, там, у селения, скажем, Саходзы, они смогут обнаружить небольшой продовольственный склад. Упаковка продуктов на складе, кстати, тоже была промаркирована двуглавым орлом и российским флагом — пусть потихоньку приучаются относиться к этому знаку и этому флагу с благодарностью… Ну и записка с безыскусным текстом в каждом мешочке присутствовала.

Поскольку никаких иностранных наблюдателей в лишившейся снабжения и находящейся на подножном корме японской армии уже не было (как стало голодно — тут же дунули к своим миссиям), все это довольно долго оставалось тайной для тех, кто непосредственно не участвовал в сем действе. Ну, кроме его организаторов.

За это время японский посол в Санкт-Петербурге трижды удостаивался секретных аудиенций у императора Николая II, которому я доложил сразу по приезде обо всех состоявшихся беседах, а русского посла в Токио дважды вызывали к микадо.

А 16 июля взорвалась бомба. Император Японии Муцухито[63] заявил, что отказывается от посредничества Англии и САСШ в мирных переговорах с Россией и берет их в свои руки. Для чего приглашает русскую делегацию в Токио.

Сказать, что это заявление привело мир в шок, — ничего не сказать. Но реакция на него была очень разной. Президент САСШ Теодор Рузвельт лично разразился пространным заявлением, обвинив японцев во всех смертных грехах, и пригрозил, что японцы непременно поплатятся за столь вероломный поступок. Заявления французов и немцев демонстрировали их некоторую растерянность, но в общем носили позитивный характер. Приблизительно такими же были заявления и других незаинтересованных сторон — итальянцев, австрийцев, испанцев и так далее. А вот англичане удивили всех. Они приветствовали достижение взаимопонимания между своими союзниками — японцами и русскими. И это тоже повергло всех в шок. Причем этот шок был посильнее первого.