Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная - Уолтер Айзексон

В ноябре Эйнштейн опубликовал трехстраничную статью под названием “Что я думаю о войне”, в которой вышел за пределы дозволенного цензурой в Германии – даже великому ученому. Он предположил, что одной из причин войн является “биологически детерминированная черта мужского характера”. Когда статья была опубликована в том же месяце “Лигой Гете”, в целях безопасности несколько абзацев было удалено, в том числе те, где содержались нападки на патриотизм как на чувство, потенциально позволяющее “морально оправдать звериную ненависть и массовые убийства”51.

Идею о том, что война объясняется биологически заложенной в человеке мужской агрессией, Эйнштейн также обсуждал в письме к своему цюрихскому другу Генриху Цангеру: “Что заставляет людей так варварски убивать и калечить друг друга? Я думаю, что причина таких диких взрывов в половых особенностях мужчин”.

Он считал: чтобы сдержать такую агрессию, нужно создать всемирную организацию, которая обладала бы достаточной властью, чтобы иметь право наводить порядок в странах – членах организации52. Это была тема, которую он поднимет снова восемнадцать лет спустя, в последних приступах своего чистого пацифизма, когда вступит с Зигмундом Фрейдом в публичную переписку как о мужской психологии, так и о необходимости создания мирового правительства.

Дела домашние, 1915 год

В первые месяцы 1915 года из-за войны усложнились контакты Эйнштейна с Гансом Альбертом и Эдуардом и усилилась их эмоциональная отчужденность. Дети хотели, чтобы он приехал к ним в Цюрих на Пасху, и Ганс Альберт, которому только что исполнилось одиннадцать лет, написал ему два письма, стараясь тронуть его сердце: “Я просто думаю, вдруг на Пасху ты соберешься приехать сюда и у нас опять будет папа”.

В следующей открытке он написал, что младший брат рассказал ему о своем сне, в котором “здесь был папа”. Он также описал, как хорошо у него обстоят дела с математикой. “Мама дает мне задачки, и у нас есть небольшой задачник. То же самое мы могли бы делать с тобой”53.

Из-за войны приезд на Пасху оказался для него невозможным, и он ответил открыткой, обещая Гансу Альберту, что приедет в июле и они вместе пойдут в поход в Швейцарские Альпы. “Летом мы поедем в поход только с тобой вдвоем на две или три недели, – писал он, – и будем делать это каждый год, и Тете сможет ездить с нами, когда достаточно повзрослеет”.

Эйнштейн также был рад, что сын пристрастился к геометрии. Она была его “любимым занятием”, когда он был в таком же возрасте, но, по его словам, “не было никого, кто бы объяснил мне все, так что я должен был все узнавать из книг”. Он хотел быть рядом с сыном, учить его математике и “рассказать ему много прекрасных и интересных вещей о науке и многом другом”. Но это не всегда бывало возможным. Может быть, они могли бы сделать это по почте? “Если ты будешь писать мне в каждом письме, чему ты уже научился, я буду давать тебе маленькие задачи”. Он отправляет по игрушке для каждого из своих сыновей и сопровождает подарки указанием хорошенько чистить зубы. “Я делаю то же самое и сейчас очень доволен тем, что у меня достаточно здоровые зубы”54.

Но напряжение в семье усилилось. Эйнштейн и Марич обменивались письмами, в которых переругивались и по поводу денег, и по поводу расписания каникул, и в результате в конце июня пришла резкая открытка от Ганса Альберта. “Если ты так недружелюбен по отношению к ней, – написал он, имея в виду свою мать, – я не хочу ехать с тобой”. И Эйнштейн отменил свою запланированную поездку в Цюрих, а вместо этого поехал с Эльзой и двумя ее дочерьми на курорт Зеллин на Балтийском море.

Эйнштейн был убежден, что Марич настраивает детей против него. Он подозревал, и, наверное, небезосновательно, что из-за этого открытки, которые посылал ему Ганс Альберт, были иногда жалобными, что заставляло его чувствовать себя виноватым за то, что он не приехал в Цюрих, а иногда грубыми, как та, в которой он отменял их поход. “Моя жена, обладающая мстительным характером, уже в течение нескольких лет разлучает меня с моим чудесным мальчиком, – жаловался он Цангеру. – Открытка, которую я получил от маленького Альберта, была написана под ее влиянием, если вообще не продиктована ею”.

Он попросил Цангера, профессора медицины, осмотреть маленького Эдуарда, страдавшего отитами и другими хворями. “Пожалуйста, напишите мне, что случилось с моим маленьким мальчиком, – умолял он, – я очень сильно привязан к нему, и он все еще так нежен со мной и так невинен”55.

Только в начале сентября он добрался наконец до Швейцарии. Марич считала, что правильно было бы, чтобы он остановился в их доме, чтобы быть с мальчиками, несмотря на их натянутые отношения. Они, в конце концов, все еще были женаты, и она надеялась на примирение. Но Эйнштейн не проявил никакого желания останавливаться у нее. Вместо этого в тот приезд он остановился в отеле и много времени провел со своими друзьями Мишелем Бессо и Генрихом Цангером.

Получилось так, что за все три недели, которые он находился в Швейцарии, у него появилась возможность увидеть своих сыновей только дважды. В письме к Эльзе он корил за это свою бывшую жену: “Причиной был материнский страх: она боялась, что малыши станут слишком зависимыми от меня”. Ганс Альберт дал понять, что весь этот визит отца в Цюрих вызвал у него чувство неловкости56.

После того как Эйнштейн вернулся в Берлин, Ганс Альберт навестил Цангера. Добрый профессор-медик, дружески относившийся к обоим противникам в ссоре, попытался выработать соглашение, позволяющее Эйнштейну видеться с сыновьями. Бессо также играл роль посредника. В официальном письме, написанном после консультаций с Марич, он сообщил, что Эйнштейн может видеться со своими сыновьями, но не в Берлине и не в присутствии семьи Эльзы. Было бы лучше сделать это в “хорошей швейцарской гостинице”, сначала только с Гансом Альбертом, где они могли бы провести некоторое время одни и где ничто бы их не отвлекало. На Рождество Ганс Альберт планировал посетить семью Бессо, и он предположил, что и Эйнштейн сможет приехать57.

Состязание за первенство в общей теории относительности, 1915 год

Лавина политических и личных потрясений осени 1915 года особенно ярко высветила способность Эйнштейна концентрироваться, несмотря на все отвлекающие моменты, и разграничивать свою научную работу и все остальное. В течение этого периода он напряженно и с огромным энтузиазмом работал над обобщением теории относительности. Достижение этой цели он позже назвал величайшим делом своей жизни58.

Когда Эйнштейн переехал в Берлин весной 1914 года, его коллеги рассчитывали, что он создаст институт и привлечет помощников для работы над самыми актуальными проблемами физики, касающимися сущности квантовой теории. Но Эйнштейн был по натуре одиноким волком. В отличие от Планка он не любил окружать себя сотрудниками или помощниками, предпочитая сосредоточенно работать в одиночестве. И тут он со всей страстью окунулся в работу по обобщению теории относительности59.