Алистер Кроули - Тобиас Чёртон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20. МИРОВОЙ УЧИТЕЛЬ
(1925–1927)
Видение и пророчество витали в воздухе. В Тунисе со своим Валентино, романтичная Дороти была беременна. Шейх Кроули вызвал из Парижа Лию на помощь. У Дороти случился выкидыш. Затем, однажды вечером в марте 1925 года под звездным тунисским небом Кроули вошел в транс. Новый послушник Уильям Джордж Бэррон увидел во дворе перевернутый конус синего света, но Мировой Учитель увидел апокалиптическое будущее хаоса и коллапса, когда человеческие существа будут в отчаянии истерзаны мощным новым оружием. Тринадцать лет спустя, когда нацисты вошли в Чехословакию, это видение появилось как «Сердце мастера» «Халед Хана» вместе со «Средиземноморским манифестом» ЛЮДЯМ. Телема была единственной надеждой человека избежать катастрофы.
Видя собственное будущее с «Большим львом-содомитом» угасающим, Лиа занялась любовью с бывшим офицером французской армии Жераром Омоном, который перевел «Дневник наркомана» на французский язык. Затем у нее был магический секс с Бэрроном. Их сын Александр родился в Лейпциге 4 декабря 1925 года.
Лию привело в Лейпциг дело ОТО. Генрих Транкер, Великий Магистр Немецкого ОТО, принял Кроули в качестве Внешнего Главы Ордена. Вопрос был в том, что делать дальше. Кроули хотел использовать свое положение для управления другими европейскими эзотерическими орденами. Транкер хотел продолжить свой неорозенкрейцерский проект Пансофия с Х. Спенсером Льюисом[368].
Формулируя идеи для встречи, чтобы обсудить будущее OTO, Кроули сообщил Транкеру, что, несмотря на то, что «Книга Закона» покрывает его мантией «Пророка Нового Эона», он рассматривает это как «должность», даже как «досаду»; он не хотел личного внимания. Сообщив Транкеру, что он признал свою позицию только из-за Каирского откровения, Кроули настоял на том, чтобы она оставалась в секрете.
Пришедшие ко мне в 1904 г. сказали мне, что Они выбрали меня для данной Работы не из-за моих особых или магических достижений (которые были и остаются действительно небольшими), а из-за (а) моей преданности и устойчивости, (б) моих познаний в сравнительном оккультизме, особенно моего понимания существенного Единства, лежащего в основе сектантских различий, (в) моего восприятия Великой Работы столь же строго научной, как и химия, (г) моего владение языком.
Они сказали мне, что срочность заключается в следующем. Должно было произойти общее разрушение Цивилизации, и было целесообразно привести Священную Мудрость к краткой и простой форме, чтобы (как в эпоху Возрождения) ученые Нового Эона могли реконструировать Царское Искусство из обломков мира.
Было жизненно важно, чтобы теософы потерпели неудачу в распространении спасителя Кришнамурти в мире:
Мастера никогда не планировали, чтобы теософия как таковая завоевала мир, поскольку еще не настало время провозглашения Закона нового Эона. Чем более внимательно вы обдумаете этот вопрос, тем яснее станет для вас план Мастеров[369].
Кроули намеревался срочно контролировать все существующие движения[370]:
Мы на пороге Нового Эона. Смерть формулы Осириса по понятным причинам знаменуется для любого, изучающего дела планеты, полным нарушением не только всего религиозного, но и морального здравомыслия. Результатом является постоянно растущая анархия, слабо сдерживаемая кое-где реакционными движениями, которые являются просто жестокими и не содержат устойчивых элементов из-за отсутствия каких-либо принципов, к которым могут апеллировать разумные люди.
Затем Кроули написал Джонсу. Ввиду «надвигающегося коллапса» — до краха на Уоллстрит оставалось еще четыре года — было важно «выбрать несколько должным образом обученных людей и доверить им секрет неизвестной формы энергии, которой мы располагаем (мои познания в технике значительно расширились с тех пор, как я написал комментарий к IX0)».
Конклав был созван на летнее солнцестояние 1925 года, чтобы решить будущее OTO. Он собрался в Гогенлеубене, в 20 милях к западу от Цвикау, Саксония. Расходы Кроули были оплачены, протоколы велись. Не все хотели присоединиться к ОТО Кроули. Ойген Гроше[371] оставил Орден, чтобы основать свою собственное гностическое Братство Сатурна, находящееся под влиянием Телема. С другой стороны, Кроули встретил дружественного помощника Транкера Карла Йоханнеса Гермера[372]. Как Брат Сатурн, Гермер был вовлечен в Пансофию Транкера. На взгляд Кроули, Гермер был предсказанным «богатым человеком с Запада». Но парижские долги Зверя уплатила жена Гермера Кора. В то время как Кора оплакивала цену, Карл до конца своей жизни проявлял восхищенный, часто критический, а иногда и истерический интерес к делам Кроули.
Хотя при поддержке Гермера, теософа Марты Кюнцель и ее возлюбленного Отто Гебхарди, некоторые делегаты подозревали амбиции англичанина, но Кроули, излучающий сладость и свет, не сделал ничего, чтобы скрыть их; Телема была законом для всех.
Сильный персонаж, считавший Зверя полубожественным, Кюнцель любила изображать Марию из Вифании перед своими учениками, разместив Лию и Мадда в ее доме на Тифештрассе, 4 в центре Лейпцига. Но Гермер упрекнул Кроули за его «выбор» помощников, отвергнув «смущающих» похожих на хиппи Лию и Мадда, широко раскрывающих глаза в недоумение по поводу того, что он считал обыденными явлениями, что, возможно, способствовало потере Кроули интереса к двум добровольным помощникам его «прошлой» жизни. Гермеру никогда не требовалось много времени, чтобы начать считать себя выше другиз, но его преданность была непробиваемой. Дороти ему нравилась; она была леди.
Тем временем Транкер пришел к выводу, что его Пансофия должна оставаться независимой от OTO. С этой позиции Транкер будет вести переговоры, начатые Ройссом, с богатым Харви Спенсером Льюисом из Античного мистического ордена Розы и Креста США.
Триумф для Кроули. Конклав Гогенлеубенов посеял семена пребывания Зверя в Германии, а его известность начала творить чудеса даже в Англии.
К концу 1925 года Кроули занял полноценное место в жизни мира, которое не было похоже на то, на что он надеялся или ожидал в юности. Он не сдал своим врагам ни пяди идеологической территории. Он по-прежнему оставался Зверем 666, объединяющим призывом и эталоном для всех, кого тошнит от слабостей времени. У него было мало денег, но он был самим собой, и он не производил впечатления только на тех, кто встречался с ним в плохие дни — он часто болел — или, когда этот человек предвзято относился к нему. Несмотря на бедность, он, казалось, передвигался по Европе как дух. Он был Телемой, а Телема была им; редкий
