Двуликие - Ольга Сергеевна Кобцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я его не вижу. Его здесь нет.
– Подумай получше.
Ведьма молчала. Дант Гарс, прищурившись, сделал шаг и направил к ней, словно указку, раскаленный прут.
– Слушай меня внимательно. Сегодня умрут пятеро. Пять ведьм или четыре ведьмы и один предатель. Хочешь получить свободу? Так укажи на человека, который освободил тебя.
– Хотите знать, кто освободил меня? – неожиданно в глазах девушки проявилось нечто, отчего Дант Гарс нахмурился и потянулся к ножу на поясе. Она улыбнулась, как улыбается человек, которому нечего терять и который готов пойти на все ради спасения. – Я вам скажу. Это вы.
И она, резко повернувшись к связанным ведьмам, быстро произнесла заклинание на неизвестном шипящем языке. Вспыхнул хворост, и огонь перекинулся на деревянный пол подмостков, на землю, потом на девушек. А после, под изумленные взгляды стражников, она сама бросилась за смертельную занавесь огня. Дант Гарс едва успел отпрыгнуть от колдовского костра. Его языки, полупрозрачные с оранжевыми прожилками и солнечно-желтые, жадно поедали хрупких созданий, ведьмы тонули в пламени, и перед смертью они делились с толпой не болезненными криками, не проклятиями и не мольбами о помощи. Сквозь огонь донеслись их последние слова:
– Слава Мертвой Королеве! Слава Лиатрис!
«Слава Мертвой Королеве!» – повторил про себя Роберт.
– Слава Лиатрис! – в последний раз пропел хор казненных, прежде чем их голоса ослабели и навсегда замолкли.
Народ еще долго молчал. Воздух над площадью наполнился запахом жженой плоти, дышать становилось тяжело. Люди начинали перешептываться. Никто не понимал, подошло ли представление к концу и можно ли покидать площадь или Дант Гарс уготовил еще что-то, из-за чего стоит остаться. Джеральд первым встал со своего кресла и объявил:
– Казнь свершилась. Ведьмы наказали сами себя.
Повисло молчание. Джеральд взглянул на Роберта, и неожиданная мысль пробудилась в его сознании. Король провозгласил:
– Все враги нашего королевства, все ведьмы и предатели будут уничтожены. Таково мое и ваше желание. Потому я приказываю: отныне стража будет арестовывать каждого, кто будет замечен в связи с ведьмами, независимо от его титула и богатства. Любой человек, кем бы он ни был, может быть казнен на этой площади.
Джеральд жестко взглянул на Роберта. Тот улыбнулся. Король развернулся, поправив зацепившийся за кресло шлейф тяжелой мантии, и двинулся к выходу с площади. За ним дружной цепочкой проследовали остальные члены королевской семьи, а Роберт еще долго стоял и смотрел, как догорают тела ведьм, которым еще вчера он дал надежду на свободу. Их останки тлели, а принц чувствовал ненависть, слитую воедино с жаждой мести, и вместе с тем глубокую тоску. Если бы у него все получилось, то эти ведьмы были бы уже за пределами Мейфора, на пути в Дакхаар к Анне Мельден. Но у него не получилось. Он проиграл.
За своими мыслями Роберт не заметил, как опустела площадь. Ушли все, кроме Данта Гарса. Охотник был последним человеком в Мейфоре, с кем Роберту хотелось бы сейчас встретиться, но судьба уготовила ему подлость: охотник поднялся на балкон.
– Это ведь ты освободил ведьм? – резко спросил Дант Гарс.
Роберт на мгновение похолодел, но взял себя в руки:
– С чего вы взяли?
Дант Гарс вцепился в поручень балкона и крепко сжал пальцы, чуть расплющив их о мраморную дугу.
– Сначала ты крутился у башни Стражей, потом я видел тебя у погреба, где остановили ведьм.
– И что? Приятель, я —принц, где хочу, там и хожу.
– Я знаю, что это сделал ты. И от тебя пахнет колдовством. Я знаю, что ты помогаешь мейфорской ведьме. Скоро ты, сам того не заметив, выведешь меня на нее. Тогда я арестую вас обоих.
Охотник хмыкнул и ушел, напоследок похлопав принца по плечу так, что тот зашатался. Роберту было страшно, но ненависть и злость крепли в нем. Их корни произрастали из обиды, полученной еще в детстве, и теперь эти чувства расцветали, вырастая до ужасающих размеров.
Жажда мести теперь пылала не только по отношению к «отцу» и братьям, но и к Данту Гарсу. И Роберт решил разделить эти чувства с той, кто ненавидел охотника так же сильно, – с Аэлией. Роберт устремился к выходу с балкона. Принц пересек коридоры с высокими и узкими, словно замочные скважины, окнами, взбежал по лестнице с пурпурным ковром и оказался перед дверью в комнату Аэлии. Он постучал, но напрасно: девушки в комнате не оказалось.
Роберт быстро зашагал по коридору. Он заглянул к сестре, комната которой тоже, как оказалось, пустовала, покосился на разные двери, раздумывая, где может быть Аэлия. Потом щелкнул пальцами от резкой догадки: у Шоары. Скорее машинально, чем ради приличия, Роберт пару раз стукнул в дверь и тут же, не утруждая себя ожиданием ответа, зашел в комнату. Он застал девушек сидящих в обнимку на кровати. Они всхлипывали и закрывали глаза, мешая слезам вырываться наружу и катиться по щекам. Когда Роберт вошел, девушки отодвинулись друг от друга, и Аэлия поспешно вытерла влажное лицо, но распухший красный носик, с которым она была не такой красивой, какой обычно находил ее Роберт, выдал ее печальное настроение. Шоара быстро провела пальцами по опухшим от плача глазам и первая обратилась к Роберту:
– Чего ты хочешь?
Она старалась казаться милой и вежливой, даже улыбалась, но принц понимал, что это лишь маска приличия. Роберт постарался быть кратким:
– Хочу отвести Аэлию в ее комнату.
– Ей лучше остаться здесь со мной, – все с той же вымученной улыбкой запротестовала Шоара.
– Я знаю, что для нее лучше.
Шоара молча сложила руки на груди и пропустила принца к Аэлии. Роберт подал девушке руку:
– Идем, – предложил он.
– Нет.
Аэлия скривилась. Но Роберт видел: она была растеряна и сопротивлялась по привычке. Принц опустился перед ней на корточки и легонько взял ее руки в свои, после чего мягко, но настойчиво снова попросил пойти с ним.
– Нам надо поговорить. Это касается твоей последней «просьбы».
Аэлия быстро поняла, что речь о свекре, от которого ей хотелось избавиться, чтобы стать наконец королевой. Она высвободила руки и согласилась идти. Утреннее зрелище и недавние переживания сказались на Аэлии: она выглядела отрешенной и подавленной. Но едва Роберт свернул на свой этаж, чтобы отвести девушку не в ее комнату, как обещал, а в свою, Аэлия запротестовала:
– Пусти меня! Я пойду к себе!
– Погоди, я хотел…
– Лучше мне было остаться с Шоарой!
– Дай же мне договорить! – перебил ее Роберт. Наверняка Аэлия решила, что принц ведет
