Острова в океане - Эрнест Хемингуэй

– Вот сейчас весь остров у нас как на ладони, – сказал Ара. – Осмотри его в бинокль, Хиль. Весь осмотри. А после тебя я.

– Кто же ведет наблюдение за первым четвертным румбом? – спросил Вилли. – Когда это вы переложили руль?

– Когда Том попросил тебя посмотреть на обломки, тогда мы руль и переложили. Перекладывание происходит автоматически. Теперь ты стоишь со штирборта.

– Уж очень ты специально выражаешься, – сказал Вилли. – Если хочешь щегольнуть специальным языком, тогда не ошибайся. Говорил бы просто – с правого борта, с левого борта.

– Ты первый сказал – вахта штирборта, – ответил ему Генри.

– Правильно. А отныне буду изъясняться только так: вверх по лестнице, вниз по лестнице, перед катера, зад катера.

– Вилли, стань рядом с Хилем и Арой и осмотри, пожалуйста, берег в бинокль, – сказал Томас Хадсон. – Берег и ближайшую треть острова.

– Слушаю, Том, – сказал Вилли.

Если на этой стороне Кайо Гильермо, которая почти круглый год находится под ветром, было человеческое жилье, его нетрудно было бы увидеть. Но, двигаясь вдоль берега, они ничего такого не приметили. Когда катер вышел на траверз мыса, Томас Хадсон сказал:

– Я постараюсь пройти поближе к мысу, а вы все смотрите в бинокли. Если что-нибудь увидите, мы остановимся и спустим шлюпку.

Подул бриз, море начинало слегка разыгрываться, но прилив не давал волнам разбиваться о банку, а гнал их дальше. Томас Хадсон смотрел вперед, на маленький скалистый островок. Он знал, что у западной оконечности его лежит затонувшее судно; в прилив оно выступало из воды коричнево-красным горбом. А дальше была неглубокая бухта с песчаным, отлогим берегом, но, чтобы попасть в нее, надо было обогнуть затонувшее судно.

– А тут люди живут, – сказал Ара. – Я вижу дым.

– Правильно, – сказал Вилли. – Поднимается он с наветренной стороны, а ветром его относит на запад.

– Дым примерно в центре песчаного берега с той стороны, – сказал Хиль.

– Мачту не видать?

– Никаких мачт, – сказал Хиль.

– Может, они убирают ее на день, – сказал Вилли.

– Становись по своим местам, – сказал Томас Хадсон. – Ара, ты стань рядом со мной. Вилли, скажи Питерсу: пусть выходит на связь. Услышат его, не услышат, все равно надо стараться.

– Как по-твоему, что там? – спросил его Ара, когда остальные ушли.

– Если б я был рыбаком да вялил бы рыбу, то куда же еще мне было бы идти с Гильермо, когда стоит штиль и от москитов спасения нет?

– Я бы тоже сюда перебрался.

– Уголь тут никто не обжигает, дым небольшой. Значит, костер развели не так давно.

– Или это догорает старый.

– Да, у меня тоже была такая мысль.

– Через пять минут все узнаем.

Они обогнули затонувшее судно, на обломках которого сидела другая олуша, и Томас Хадсон подумал: наши союзники – народ расторопный. Катер вошел в бухту с подветренной стороны, и Томас Хадсон увидел узкий песчаный берег, стену зелени за ним и хибарку, над крышей которой поднимался дым.

– Слава тебе, господи, – сказал он.

– Вот именно, – сказал Ара. – Я тоже опасался кое-чего другого.

Никаких шхун тут не было.

– По-моему, мы им на пятки наступаем. Сойди на берег вместе с Антонио, да поскорее. Расскажете мне потом, что вы там увидите. Судно я подведу к самому берегу. Остальные пусть будут на своих местах и ничем себя не выдают.

Шлюпка развернулась и двинулась к острову. Томас Хадсон увидел, как Ара и Антонио идут к хибарке. Шли они быстро, только что не бежали. Окликнули, есть ли там кто. Из хибарки вышла женщина. Она, видимо, была индианка – смуглая, босая, с распущенными, длинными, почти по пояс волосами. Пока она говорила с Арой и Антонио, из хибарки вышла другая женщина. Эта тоже была смуглая, длинноволосая, на руках у нее сидел ребенок. Кончив разговаривать, Ара и Антонио пожали обеим женщинам руки и вернулись к шлюпке. Они оттолкнулись от берега, включили мотор и пошли к катеру.

Антонио и Ара сразу поднялись на мостик. Шлюпку вытащили на борт.

– Там две женщины, – сказал Антонио. – Мужчины ушли на рыбную ловлю. Та, у которой ребенок, видела, как шхуна вошла в протоку. Это было, когда подул бриз.

– Значит, часа полтора назад, – сказал Томас Хадсон. – Сейчас уже начался отлив.

– Да, – сказал Антонио. – Вода убывает очень быстро, Том.

– Когда спадет совсем, нам оттуда не выйти.

– Да.

– Как же быть?

– Судно твое – решай сам.

Томас Хадсон круто переложил руль, включил оба мотора на две тысячи семьсот оборотов и повел катер к мысу.

– Они, пожалуй, сами на мель сядут, – сказал он. – Пропади все пропадом.

– В случае чего бросим якорь, – сказал Антонио. – Если сядем на мель, грунт тут мергелевый. Мергель и тина.

– И подводные камни, – сказал Томас Хадсон. – Пошли сюда Хиля, надо следить за вехами. Ара и ты, Вилли, проверьте все оружие. Антонио, ты, пожалуйста, стань рядом со мной.

– Сволочная эта протока, – сказал Антонио. – Но пройти можно.

– По малой воде пройти здесь нельзя. Но может, те сукины сыны тоже сядут на мель, а может, ветер утихнет.

– Ветер не утихнет, Том, – сказал Антонио. – Для пассата он слишком упорный, тугой.

Томас Хадсон посмотрел на небо и увидел длинные белые космы облаков, гонимых восточным ветром. Потом посмотрел вперед на мыс самого большого острова, на ближние отмели, которые уже начинали проступать из-под воды. Он чувствовал: вон там его и прижмет. Потом посмотрел на лабиринт меленьких островков, казавшихся просто зелеными пятнами на воде.

– Ну как, вехи еще не видно, Хиль? – спросил он.

– Нет, Том.

– Это, наверно, будет ветка или просто палка.

– Ничего пока не вижу.

– Она должна быть прямо по носу.

– Вижу, Том. Длинная палка. Прямо по носу.

– Спасибо, – сказал Томас Хадсон.

Отмели по обе стороны протоки были светло-желтые на солнце, а отливное течение, идущее им навстречу из лагуны, отсвечивало зеленью. Оно было не грязное, не замутненное мергелем, потому что ветер еще не успел взбаламутить море. Это помогало ему вести катер.

Но вот он увидел за вехой такой узкий поворот, что по голове у него побежали мурашки.

– Ничего, Том, проведешь, – сказал Антонио. – Держи ближе к правому берегу. Я уж точно увижу этот поворот, как только он откроется.

Томас Хадсон двигался на самом малом ходу почти впритык к правому берегу. Он взглянул налево и увидел, что левый берег еще ближе, и взял лево руля.

– Тины много поднимаем? – спросил он.

– Тучи.

Они подошли к коварному повороту, и там оказалось не так плохо, как он ожидал. В узких местах протоки идти было куда труднее. Поднялся ветер, и, когда они пошли бортом к нему, Томас Хадсон почувствовал своими голыми плечами его сильные порывы.

– Веха прямо по носу, – сказал Хиль. – Это всего-навсего ветка.

– Да, вижу.

– Держи все так же, ближе к правому берегу, Том, – сказал Антонио. – Лавировать теперь осталось недолго.

Томас Хадсон жался к правому берегу так близко, точно ставил машину у тротуара. Впрочем, берег был похож не на тротуар, а на изрытое снарядами, утопающее в грязи поле сражения тех времен, когда бои велись сосредоточенным артиллерийским огнем, – поле сражения, вдруг словно поднявшееся со дна океана и растянувшееся справа от него, точно рельефная карта.

– Много тины выбрасываем?

– Много, Том. Вот пройдем поворот и станем на якорь. По эту сторону Контрабандо. Или с подветренной стороны Контрабандо, – предложил Антонио.

Томас Хадсон повернул голову и увидел Кайо Контрабандо – маленький, зеленый, веселый островок – и сказал:

– Нет, к черту. Хиль, осмотри остров и протоку, нет ли тут их шхуны. Впереди вижу еще две вехи.

По этой протоке идти было легко. Но дальше он увидел песчаную косу, которую уже обнажала вода. Чем ближе они подходили к Кайо Контрабандо, тем уже становилась протока.

– Обходи эту веху слева, – сказал Антонио.

– Я так и делаю.

Они обогнули сухую ветку, служившую вехой. Темная, она трепалась на ветру, и Томас Хадсон подумал, что при таком ветре глубина у них будет меньше, чем при средней малой воде.

– Тины по-прежнему много? – спросил он Антонио.

– Много, Том.

– Что ты там видишь, Хиль?

– Только вехи.

Вода становилась мутно-белой, потому что ветер уже поднимал волны, и теперь нельзя было разглядеть ни дна, ни берегов, обозначавшихся только когда вода скатывала с них.

Невесело, подумал Томас Хадсон. Но им тоже невесело. Волей-неволей придется менять галс. Они, наверно, настоящие мореходы. Теперь мне надо решать, какой протокой они пойдут – старой или новой. Это зависит от их лоцмана. Если он молодой, то, наверно, выйдет в новую протоку. Ту, которую промыло ураганом. Если старый, то, наверно, пойдет старой – по привычке и потому, что там идти спокойнее.

– Антонио, – сказал он. – Какой протокой лучше идти – старой или новой?

– Они обе плохие. Так что разница небольшая.