Аномалия. Первый фронт. Второй фронт. Третий фронт (сборник) - Владимир Поселягин

– А никак! – рассмеялась Аля. – Кстати, милый, я даже не знала, что все настолько сложно! Модистки меня просветили в общих чертах. Оказывается, дама на улице обязательно должна быть в шляпке и в перчатках. Причем цвет и фасон должны соответствовать платью – вот купить пришлось, под каждое! Шляпка обязательна еще и потому, что дворянке категорически неприличен загар – и если поля не широкие, то в солнечный день обязателен зонтик. И не подобает выходить в одном платье – надо поверх накинуть что-то, хоть легкую шаль, если жарко. А вот с верхней одеждой здесь легче всего – вместо узких и тесных жакетов даме можно это надеть, взгляни!

На ней легкая свободная накидка, плащ без рукавов, но с капюшоном. Длиной до колен, фигуру скрывает совершенно, как восточное покрывало. Мне не нравится – именно по последней причине.

– Ну как ты не понимаешь? – хмурится Аля. – Вот! – И в руке ее появляется ТТ. – Платье не бальное, дорожное. И я попросила модисток вшить мне ну что-то вроде кармана. Моих рук не видно. А под этим даже автомат спрятать можно – и никто не заметит, пока не начну стрелять! Ну и потом, милый, если вот так опустить капюшон, я становлюсь безликой. Одна из многих женщин, которую после можно даже не узнать, встретив в иной одежде! Но вообще-то капюшон так надевать положено лишь при плохой погоде, поверх шляпки, оттого он такой большой. И конечно, если у дамы шляпку ветер унесет – простоволосыми тут, оказывается, лишь доступным женщинам прилично на людях быть. А в платках – мещанкам или крестьянкам. Милый, тут столько условностей! Я не знаю, как буду с дворянками беседовать – ведь есть огромное число вещей, о которых дама из благородных не знать просто не может! Даже если она из самой глухой провинции – тем более какие у бедной барышни забавы, кроме сплетен с подругами о модах? Да и журналы с картинками уже есть! А Варшава «это не Самара, милочка, у нас парижские моды едва ли не раньше, чем в Петербурге». Так что надеюсь, что вы не оставите меня на растерзание – я могу, конечно, улыбаться и кивать, но очень недолгое время! А потом пока патроны не кончатся.

Да, вот еще одна проблема. Будем думать.

После возвращения профессора и Андрея мы сели за стол, чтобы обсудить, кто есть кто. Предложенное мной возражений не вызвало. Вот только не сорваться бы, не сфальшивить, заучить роли. Не ляпнуть какую-нибудь нелепицу, как Андрей в «обкатке», к счастью, меж нами: «Ранен был в сшибке с бандой у Крымской границы». Мля, какая там граница, с кем, Крым давно уже часть Российской империи! Может, ты с Кавказом перепутал – там действительно жарко сейчас, имам Шамиль прям как Бен Ладен местного разлива – да и «Кавказская граница» русский офицер никогда не скажет!

К полудню, приодевшись во все новенькое, мы приготовились к отправке на речной вокзал. Андрей уже съездил с утра и купил нам билеты до Данцига, откуда мы пароходом поплывем уже в Питер, так что дело осталось за малым, доехать до пристани – и прощай, Варшава! Данциг был прусским портовым городом, который в будущем будет известен как Гданьск. После недолгого обсуждения мы решили именно так оборвать все концы в случае преследования. Разрешение на поездку за границу получать не требовалось, просто нужно было показать свои паспорта с дворянскими вензелями, и вопрос у пограничников будет снят, по крайней мере, делец говорил именно так. Из Данцига мы должны были отплыть в Питер на морском судне.

У порога стояли все кофры, радующие глаз своей новизной, с упакованными в них одеждой, формой и автоматом Андрея.

– Все взяли? – спросил я у Али, осматриваясь в приютивших нас на ночь комнатах.

– Все-все. Ты гроссбух взял?

– Нет. Зачем? Вон он в камине догорает вместе с блокнотом, улики же.

– Да нет, все правильно, – ответила Аля, изучая местную газету.

– Ну что, пора отправляться в твой родной город. Это ведь ты у нас ленинградка?

– Да, мне самой охота посмотреть, каков он был в это время… – начала было Аля, как нас прервал стук в дверь. Пришли Андрей с профессором, который что-то дожевывал на ходу.

Сделав надменный и холодный вид, я сказал профессору:

– Карл Фридрихович, вы же дворянин. Как вы себя ведете? Это недопустимо – есть на ходу. Для этого существует стол, покушали, вытерли губы и встали. Вы позорите честь дворянина, – добавил я пафосно.

Глядя на Андрея и Карла Фридриховича, застывших в дверях, я старательно подавлял улыбку, продолжая смотреть строго. Все испортила Аля, прыснувшая в кулачок.

Поняв, что их разыграли, Андрей сказал:

– Даже как-то не по себе было, прям настоящий дворянчик, как в фильмах показывают.

– Ничего, отрепетирую взгляд, вот тогда и увидите, как должна вести себя голубая кровь.

– Пролетка подъехала, – сообщил профессор, услышав под окнами шум колес по брусчатке.

– А, такси, тогда на выход! – тут же скомандовал я, подхватывая кофры. Свой и Алин.

Еще через полчаса мы были на той же пристани, где стоял под парами пакетбот. Самый настоящий, с паровым двигателем.

– Пятнадцать часов прошло, как мы из усадьбы уехали, а они все еще не чешутся, – крутя в руках раскрытый зонтик, тихо сказала Аля, разглядывая полицейский патруль на пристани.

– Общение со мной не пошло тебе на пользу. Ты слова-то выбирай, дама все-таки, привыкай говорить как дворянка, – хмыкнул я. Кстати, недавно я стал замечать, что в разговорах моих спутников звучат слова, которых в сороковых просто не могло быть. Осталось только найти, от кого они всего этого набрались…

– А вам не кажется, что полицейских на пирсе уж больно много? – внимательно оглядываясь, так же тихо спросил Андрей.

Осмотревшись, мы были вынуждены признать его правоту. Спустя пару минут после того как мы вошли на пристань вслед за носильщиком, отовсюду полезли полицейские, оцепляя пирс.

– Интересно, а кого они ищут? – с любопытством спросил я тоном Карлсона.

– Наверное, нас, – с испугом тихо пробормотал профессор.

– Ага, и карету раззолоченную подогнали именно нам. Похоже, кто-то важный приехал, раз такие почести, – ответил я, с интересом разглядывая карету. Честное слово, никогда такой красоты не видал.

Остальные после моих слов ощутимо расслабились, поняв, что погибать рановато. Сдаваться явно никто не собирался.

– Ты куда? – вцепилась мне в сюртук Аля.

– Да ты что, такая красотища рядом, а я не сфотографировал, – возмутился я, пытаясь осторожно отодрать пальчики девушки от своей одежды.

– Чем ты фотографировать будешь?

– Телефоном. Он у меня выключен. Включу, сделаю десятка три снимков и вырублю. Зарядка почти полная, так что еще не раз фоткать буду, – успокоил я ее.

– Я с тобой, – сказала Аля, взглядом показав Андрею на профессора и сумки, чтобы охранял. Так подхватив девушку под локоток, я и направился к карете, из который вылез напомаженный тип в полувоенном с золотым шитьем сюртуке.

Да, ходить так было не очень удобно. Колокол платья терся о мои сапоги, из-за чего Аля постоянно шипела, и мне приходилось отстраняться. Одет я был в дорожный костюм, девушка тоже была в самом простом из платьев, да еще и в накидке поверх (вот зачем дамы платья укрывают – асфальта еще нет, пыль летит по-страшному), так что мы особо не привлекали внимание.

Полицейские действительно отгородили часть пристани, чтобы этот высокопоставленный чиновник, а другое определение ему просто никак не подходило, в сопровождении свиты из десятка человек проследовал по создавшемуся коридору в пакетбот, на котором мы должны были отплыть. Причем, судя по всему, они заняли лучшие каюты.

– А я думал, что подобным людям отдельные суда подают. Ну в смысле пакетботы.

– Не знаю. Я вообще тут в первый раз, – ответила Аля, внимательно сканируя окружающих нас людей.

– А я в какой?! – тихо возмутился я, подходя к карете.

Близко не получалось, ее тоже охраняли, хотя чиновник уже вышел. Но мне и не надо было близко, десяти метров вполне хватало. Покрутившись рядом с ней под подозрительным взглядом офицера, я пару раз щелкнул и Алю на фоне кареты. Что ни говори, а они действительно были настоящим произведением искусства.

– Доволен?

– Ага, – согласился я, убирая выключенный телефон в карман.

– Куда прешь? – услышал я и почти сразу получил такой удар в плечо, от которого отлетел назад, чуть не уронив Алю.

Вскочив, я заискивающе улыбнулся огромному мужчине в довольно приличной одежде, с дворянским перстнем на одном из пальцев, с обрюзгшим и неприятным лицом. Запричитав, стал поглаживать и обхлопывать его, убирая складки:

– Извините, я такой неловкий, совсем не смотрю, куда иду…

– Скажи спасибо, что я тороплюсь, а то поговорили бы, – буркнул мужик и спокойно пошел прямо на меня к выходу с речного вокзала, отчего мне пришлось отскочить в сторону.

– И что это было? – приподняв брови, поинтересовалась Аля, когда боров удалился.

– Потом, – ответил я рассеянно.