Хрустальная ловушка - Виктория Платова

Как нож.

Ольга судорожно вздохнула. Как нож, которым был убит ее отец.

— Что? — спросил Иона одними губами.

— Мы должны вернуться. Ты должен отвезти меня обратно.

— Нет, — в отчаянии он стиснул ее еще крепче.

— Бесполезно бежать от себя, пойми. Даже если ты увезешь меня на край света, это ничего не изменит. Потому что со мной всегда будет то, что во мне. То, что приносит зло…

Иона резко разжал руки. И отстранился от нее. Она как будто осталась одна… Боже мой, каким мертвым, каким холодным оказалось одиночество.

— Обними меня, — жалобно попросила она.

— Ольга. — Он снова коснулся пальцами ее губ. — Разве ты не поняла, что я сказал тебе сегодня ночью? Я верю тебе.

Ты не можешь быть безумной, потому что пещера действительно существует.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю. Мы пойдем туда. Мы пойдем, и уже никто не посмеет назвать тебя сумасшедшей.

— Но отец'…

— Тебя просто подставили, почему ты не хочешь этого понять!

— Но кто? Кто мог меня подставить?

Он не ответил. Он приподнялся на локте и снова поцеловал ее — нежно и целомудренно. Совсем не так, как она хотела.

— Вставай, — сказал он. — Я покажу тебе ее…

…Когда они вышли из сторожки, метель почти утихла.

Падал только легкий снежок.

— Вот видишь, — сказал Иона. — Буран окончился. Это хорошо. Нам будет легче идти.

— Это далеко? — спросила Ольга.

— Нет, не очень. Во всяком случае, устать ты не успеешь.

Она действительно не успела устать. Через полчаса относительно неторопливого шага они оказались в скалах — тех самых скалах, в которых Ольга заблудилась несколько дней назад. Иона прибавил в темпе, и теперь она едва поспевала за ним.

— Не так быстро, пожалуйста, — задыхаясь, попросила она.

— Извини. Мы уже почти пришли. Еще несколько минут…

Они обогнули огромный обломок скалы, и Иона остановился. Совсем рядом, с противоположной стороны скалы, торчал тупой нос снегохода. Они увидели его одновременно.

— Когда ты успел его сюда пригнать? — удивилась Ольга.

— Черт. — Иона тихо выругался. А потом оглянулся и посмотрел на нее. — Это здесь. Подожди.

Остановившись у скалы, он сразу же нашел лаз: у занесенного снегом подножия чернела пробоина.

— Останься здесь, — попросил он.

— Нет. Я пойду с тобой.

— Останься. Это ненадолго.

— Нет. Мы так долго к этому шли. Я так долго к этому шла…

— Я прошу тебя…

— Нет.

Не говоря больше ни слова, он опустился на корточки и исчез в глубине скалы. Ольга последовала за ним. Несколько минут они стояли молча, привыкая к темноте, к которой невозможно было привыкнуть. Ольга помнила начало пути в пещеру с почти фотографическими подробностями. Сердце ее бешено колотилось: она была права, пещера действительно существует, — и Иона прав: теперь никто не сможет назвать ее сумасшедшей. Они вернутся в «Розу ветров», теперь они будут не одни, они будут вдвоем, и толстый Звягинцев не посмеет им не поверить.

Да, она помнила начало пути. Только конец его, где-то там, в глубине, выглядел совсем иначе: от него исходило зыбкое, колеблющееся сияние: как будто пещера была освещена не одним факелом, а несколькими. И еще этот шум… Приглушенный и ровный, похожий на гул турбин fucking mother самолетов…

Казалось, этот шум произвел странное впечатление на Иону.

Она почти потеряла его в темноте перехода и только спустя несколько секунд увидела впереди его темный силуэт. Еще секунда — и он растворится в неверном сиянии конца пути.

Ничего другого не остается — кроме как идти за ним.

Идти за ним — только и всего…

Звягинцев разложил на кровати свои мусорные трофеи: очки, теперь аккуратно упакованные в целлофан (отпечатки пальцев просматривались на них даже невооруженным взглядом), парик и комбинезон. Точно такой же, какой он обнаружил в коттедже. Только тот, Ольгин, был измазан кровью.

А этот — чист. Звягинцев внимательно осмотрел его и, сам не понимая почему, принялся обшаривать карманы. То, что он обнаружил спустя минуту в одном из них, потрясло его. Вернее, не потрясло. Это просто было удачей. О такой удаче и мечтать невозможно.

В верхнем кармане комбинезона лежала конфета.

«Барбарис».

Его собственная карамелька с налипшими на ней табачными крошками и кусочком оторванного трамвайного талона. Эту карамельку он сам сунул Ольге в скалах, но есть ее она не стала, побрезговала. И положила в верхний карман комбинезона. Теперь Звягинцев явственно вспомнил это. Какое счастье, что она не съела эту чертову благословенную карамельку!

Никаких сомнений — это Ольгин комбинезон. Значит, тот, в пятнах крови, — в котором она проснулась, — он был всего лишь копией, подделкой, вероломным родным братом, призванным уличить Ольгу в преступлении, которого она не совершала. От волнения Звягинцев испустил громкий пук, который слился с настойчивым стуком в дверь.

…Марк стоял на крыльце, усыпанный снегом, в расстегнутой куртке, — сама вселенская скорбь, само отчаяние.

— Входите, — сказал Звягинцев.

— Да.

Он вошел, и Звягинцев запер за ним дверь на замок. У двери, ведущей в комнату, которую занимала Ольга, стоял Коля.

— Где она? — быстро спросил Марк.

— Да вы садитесь, — Звягинцев придвинул ему стул;

— Где она? — еще раз, уже с нажимом, переспросил Марк.

— Сейчас придет доктор, нужно же освидетельствовать, — вдохновенно соврал Звягинцев.

Марк непонимающе взглянул на Пал Палыча.

— Я могу ее видеть?

— Конечно. Только чуть попозже.

Марк поднялся было со стула, но Коля угрожающе поднял подбородок: сиди и не рыпайся, скотинка. Надо сказать, что вид у охранника, несмотря на долговязость, был внушительным.

— Я не понимаю… — сказал Марк.

И тут зазвонил телефон. Звягинцев ждал этого звонка, ждал, как не ждал ничего и никогда в жизни. Но он сумел укротить себя и поднять трубку только на третий звонок.

— Это я, шеф, — услышал Звягинцев радостный бас Радика.

— Слышу.

— Докладываю Мне пришлось вскрыть «дипломат» ножом, так что замок я попортил.

— Следствие это учтет.

— Она там. Точно такая же хреновина, которая стоит у вас на столе. Там еще лежит какой-то пузырек…

— Какой?

— Сейчас посмотрю… Похоже, таблетки какие-то…

— Опиши.

— Ага. Розовые.

— Овальные?

— Да…

— Отлично. Подходите сюда.

— А кто еще, кроме меня? — удивился Радик.

Ой, дурак, выругался про себя Звягинцев, с такой башкой не в преферанс играть надо, а в городки, и то по пятницам! Но дурак сделал свое дело, и за это ему полагается медаль. Если бы он был здесь, Звягинцев расцеловал бы его.

— Подходите.

— Ладно.

Марк подозрительно посмотрел на Звягинцева.

— Что-то случилось?

— Все в порядке. Теперь можем пройти.

Коля отошел от двери, пропуская в комнату Звягинцева и Марка.

Окинув пустую комнату взглядом, Марк недоуменно обернулся к Пал Палычу:

— А где же… Где же Ольга?

— Ольга, — Звягинцев пожевал губами, — Ольга… Я же вам сказал, что ее нет.

— Очень интересно.

— А с чего вы вообще взяли; что она покончила с собой?

Вы ждали этого? Вы сами ее к этому подталкивали?

— Вы с ума сошли? — На висках Марка проступили капли пота.

— Да бросьте, Марк, — Звягинцев решил идти ва-банк. — Мне все известно.

— О чем вы? — Марк посмотрел на Звягинцева остекленевшим наглым взглядом.

— Вы прекрасно знаете о чем, Марк.

— Понятия не имею.

— Знаете, — с нажимом сказал Звягинцев. — И с этим компьютерным посланием погорячились.

— С каким посланием?

— Чеми патара гогония, надо же. И подписались именем ее матери. Хотелось все побыстрее провернуть, да? К сожалению, «дипломат» пришлось вскрыть, ведь кода вы нам не сообщили.

— Вам придется за это ответить, — тяжело подбирая слова, сказал Марк. — Тем более что ордера на обыск у вас нет, как я понимаю…

— Это не проблема.

— Это большая проблема. Ваша проблема.

— С этой запиской вы ошиблись, Марк. Впрочем, это была не единственная ваша ошибка. Самую первую вы допустили еще раньше. Она-то и оказалась роковой.

Марк прошелся по комнате, сел в кресло и закинул ногу за ногу.

— Продолжайте, Звягинцев. Любопытно послушать, какие фантазии приходят в голову отставному майору. Или вы все-таки капитан? Участковый. Специалист по пьяным дракам.

— Капитан, — с достоинством ответил Звягинцев. — Специалист по пьяным дракам. Это точно. Но и убийства видел Хотя такого циничного, какое совершили вы, — никогда.

— Да вы смеетесь! — В подтверждение своих слов Марк засмеялся сам, старательно артикулируя. — Я убил своего тестя. В своем ли вы уме? Я уже не говорю об алиби… Все это время я был в баре… Все… Все вам подтвердят. Я сидел там до половины седьмого… Так что ваша доморощенная версия по меньшей мере несостоятельна, тем более что вы ее уже высказывали в порядке рабочего обсуждения.