Мои маленькие тайны - Виктория Александер

Эдриен потер лоб.

— У меня до сих пор болит голова, — обиженно пожаловался он.

— У меня вчера тоже болела голова, после того как меня похитили и уронили, — сообщила Эвелин. — Уверяю тебя, все будет в порядке.

— Думаю…

— Ты жив, и это главное. — Она расправила плечи. — А я намерена сохранить тебя в этом состоянии.

— Ты? — не понял Эдриен.

— Ты же должен понимать, что я больше не позволю тебе подвергнуться опасности. — Эвелин горестно вздохнула. — Но боюсь, в будущем нечто подобное может повториться.

Эдриен от удивления раскрыл рот.

— Не понимаю, — признался он.

— Я знаю, бедняжка. — Она улыбнулась, взглянула на мужа с жалостью, как на недоразвитого ребенка, и снова заметалась по комнате. — Это трудно объяснить.

— Просто скажи, что ты хочешь сказать, — проговорил Эдриен. Он говорил громко и довольно резко.

Эвелин удивленно подняла брови.

— Я отношу твое раздражение на счет сегодняшних событий. Понимаю, вчера я чувствовала себя точно так же. Неприятно, когда тебя похищают да еще роняют на пол.

— Мои извинения, — пробормотал он.

— Приняты, — сообщила она и продолжила: — До нашей свадьбы… — Эвелин нахмурилась. — Может быть, ты присядешь, дорогой. Все это может оказаться для тебя большим ударом.

Эдриен скрипнул зубами.

— Предпочитаю стоять.

— Я беспокоюсь о твоей больной голове.

— Ей уже лучше.

— Правда? — Ее глаза удивленно округлились. — Я знаю, что когда меня похитили и уронили…

— Может быть, ты перестанешь все время повторять это? — выкрикнул он.

— Что? — Выражение ее лица было воплощением невинности. — Что меня похитили и уронили?

— Да.

«Потому что это было сделано по моему указанию, неужели не понятно?»

— Это был ужасный случай, и мне неприятно постоянно слышать о нем, — вслух заявил он.

— Бедняжка. Ну хорошо, как скажешь. — Она пожала плечами. — Стой, если чувствуешь себя в силах.

— Со мной все в порядке.

— Я все время пытаюсь сказать, что до нашей свадьбы я была агентом правительственного департамента, который занимался по большей части тайными операциями.

— Да? — Может быть, сейчас самое время сказать ей, что ему это давно известно? Или лучше пока помолчать?

— Я думала, что все это в прошлом, — продолжила Эвелин. — Но теперь поняла, что такое невозможно оставить в прошлом. Сейчас стало известно мое настоящее имя. Раньше его никто не знал благодаря усилиям воистину замечательного человека — отважного, рискового, чуть безрассудного… — Ее глаза мечтательно затуманились. — Он так здорово пишет — зачитаешься! И обладает шармом, перед которым невозможно устоять.

— Ну и?

— Я знаю, что после недавних событий ты чувствуешь уверенность в своей храбрости, и на самом деле я тобой очень горжусь, но ты должен признать, что, если не считать одного приключения и твоих былых подвигов с дамами, ты совершенно обычен и ничуть не оригинален. — Эвелин смотрела на мужа так ласково и жалостливо, что у него непроизвольно сжались кулаки.

Он был не в состоянии говорить.

— Я поняла, что ты никогда не будешь в безопасности, пока в твоей жизни есть я.

— Уверяю тебя, я вполне способен позаботиться о себе, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Эвелин продолжала говорить, словно не слыша его:

— В общем, чтобы ты остался живым и здоровым, боюсь, у меня нет выбора. Мне придется покинуть тебя. Навсегда.

— Что? — Нет, она не может говорить серьезно.

— О, дорогой мой! — Эвелин прижала руки к груди. — Не смотри на меня так. Ты разрываешь мне сердце. Поверь, мне так же трудно, как тебе. Хотя… — На ее лице снова появилось мечтательное выражение. — Возможно, в поисках утешения я могу обратиться к Сэру…

— Хватит, это зашло уже слишком далеко, — грозно начал Эдриен.

— Что ты, — усмехнулась Эви. — Я намерена зайти еще дальше. — Ее взгляд неожиданно стал злым. — Когда тебя похитили прямо у меня на глазах…

— Когда меня… — Он замолчал, осознав правду. Эдриена никто не похищал. Похищали Сэра.

Эвелин скрестила руки на груди.

— Когда. Тебя. Похитили.

Проклятие. Впервые в жизни Эдриен растерялся. Что тут скажешь? Поморщившись, он спросил:

— Ты давно знаешь?

— Узнала только сегодня утром. — Она не сводила с мужа холодного взгляда.

— Как узнала?

— Нашла у тебя в столе мои письма.

— Ты залезла ко мне в стол? — Голос Эдриена был полон праведного негодования.

Эвелин ничуть не испугалась.

— Я считала, тебе нечего скрывать.

— Теперь нечего, — тихо проговорил он и поднял на жену виноватый взгляд. — Ты сильно разозлилась?

— Утром я была в бешенстве. Но потом успокоилась и решила, что тебе необходимо преподать урок.

— Понимаю. — Эви казалась вовсе не такой рассерженной, как он опасался. Возможно, все не так плохо. — Тогда ты и придумала свидание в отеле «Лэнгам»?

Она усмехнулась.

— Все шло так хорошо. Но потом тебя похитили. — Она замолчала и тяжело вздохнула. — Самое плохое, что я чувствую свою вину. Нет, все было совсем не так, как накануне, когда ты сам устроил мое похищение…

Эдриен съежился.

— Но ведь нож к твоему горлу приставил мой безумный кузен, перед этим убивший двух человек.

— Это не твоя вина.

— Знаю, но все же… — Ее глаза потемнели, милое личико стало совершенно несчастным.

— Но моя мать действительно была бы очень расстроена.

Эви послала мужу благодарный взгляд.

— Я тоже.

Он сделал шаг ей навстречу.

— Эви…

Она жестом остановила его и отступила.

— Понимаешь, когда я тебя едва не потеряла, весь твой обман предстал передо мной в иной перспективе. Было, знаешь ли, время подумать. Я понимаю, что, учитывая характер деятельности департамента, секретность необходима. Но я совершенно не понимаю, почему она распространилась на меня.

— Когда я встретился с тобой в собственном облике, мне было необходимо, чтобы ты захотела меня — человека с большой семьей, только что полученным титулом и сопровождающими его обязанностями — совершенно обычными. Меня, а не человека, который выведывает информацию, гоняется за преступниками и ведет жизнь, полную тайн и опасностей. — Эдриен подошел ближе. Она внимательно слушала и не отступила. — Тогда я уже был в тебя влюблен.

— Я всегда считала, что мы встретились случайно, это не так?

— Нет. Твое поведение изменилось, и возникли сомнения в твоей верности. Я решил, что это мой шанс.

— Понимаю, — сказала Эвелин. — Вероятно, тогда ты обнаружил, что я просто устала от работы на департамент.