Станислав Ростоцкий. Счастье – это когда тебя понимают - Марианна Альбертовна Ростоцкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
10. В диалоге в коктейле с Сергеем не надо вопросов Володьки об отце. Он знает, что тот там же. Это слишком деликатный вопрос, чтобы В. сам начал. Сергей потом сам скажет.
11. Сцена возвращения Володьки из коктейля. Все его слова – не его.
12. Напрасно наводить ложную тень на плетень с беспокойством матери. Вы искажаете ее характер. Она знает сына и верит ему во всем. Ни к чему это искусственное, потуги на напряженность, тем более кончаются они пшиком. Это опять идет у Вас от «литературы». Совершенно лишняя сцена в домоуправлении. Я всю эту линию вычеркиваю. И буду настаивать на вычеркивании.
13. Встреча с Юлькой. Надо включить слова о Юлькином институте. Это важно – ее биография. Ну, и раз выкидываем «историю» с комендатурой, то и в диалоге – сокращаем.
14. Донорство матери принимаю. Надо только уточнить: давали ли продукты? По-моему, кормили после сдачи крови и давали деньги, руб. 300.
15. Вместо сцены медкомиссии неточной и фантазий насчет прибавки в аттестате – даем сцену в инвалидном магазине, то есть как было в жизни. Здесь очень важна реакция Володьки на директора, важен паек, который он получает за месяц. Это все та жизнь, которая была: и гречка, и залом, и бутылка водки. Все так было взаправду, и незачем выдумывать что-то из головы.
16. Что Вы хотели сказать сценой с патрулем? Быт? Можно и оставить, но она вызовет реакции теперешних военных.
17. Встреча с Егорычем должна быть в начале, перед коктейлем, в очереди. Это необходимо по многим моментам. Это же первая встреча В. с тыловой Москвой. Очередь очень важна. Важны и разговоры в ней. Не знаю, по каким соображениям Вы ее выкинули?
18. Неточен разговор с матерью о любви (с. 66). Об этом он должен говорить после Юлькиной тетрадки, а так с чего бы? Нарушение логики характера и состояния. Я уж не говорю о тех банальностях, которые исходят из уст интеллигентной и умной матери. Что за сентенции? Дальше хорошо с вальсом и голосом Юльки.
19. Встреча с Моховым протестов не вызывает. Ничего реплики с зенитчицами, но трудно это будет сделать. Площадь Коммуны другая.
20. Не очень уверен в разговоре Сергея с матерью. Если и оставить, то, конечно, без трафаретных рассуждений о фашистах. Откуда они у Вас? Это же из воениздатовской так называемой литературы! Если и оставить эту сцену, то надо переписать весь диалог. В общем, я подумаю. Кстати, раз уж зашел разговор о Сергее, почему у Вас в дальнейшем очень важный и ответственный диалог об отце, о литературе русской происходит не с Володькой, а с матерью? Объясните. Я этого не принимаю!
Остальной диалог можно оставить, но все же мне придется уточнять, и Вы заставляете меня делать вторую работу.
21. Сцена со Степановой. Оставляю, только после нее совершенно не по состоянию Володьки начинается сцена с ватником. Не то место. Сейчас ему не до убитого немца и ватника. Сцену с ватником надо перенести. Зачем срывает кубари и почему на этом акцент? Объясните, пожалуйста.
Кроме этого – он ни за что не даст матери дотронуться до ватника! В этом драматургия как раз.
22. Сцену в пивной необходимо заполнить бытом. Посетители. Баян и прочее, что есть в моем сценарии. Даже я забыл дать одну женщину. А надо!
23. Возвращение из пивной. Зачем писать за меня диалог. Все неточно и насчет интеллигентности, и насчет Юльки. Меня удивляет то, что Вы, да и Вы один, надеетесь наскоком переписать то, что писалось писателем годы, где каждая фраза продумана, каждая не раз переписывалась, а Вы – с ходу и думаете, что получится. Нет, не получается и не получится. Простите, но меня это раздражает.
24. Это касается и чтения Юлькиной тетрадки матери. Не будет Володька это читать! Да и зачем предварять его реакцию, которая должна проявляться в дальнейшем, постепенно нарастая. Сами же это убили. И уж совсем непонятна реплика матери о деньгах и водке – «пришей кобыле хвост»! И, действительно, зря она веселится. Все это в лоб, неточно. Жаль, но приходится без конца повторять это слово.
25. Сцена с Юлькой. А не лучше ли через окно. Володька орет, а она только покачивает головой. Сильней же! Ну и остальное все слюни: с сержантом. Тем более сержанты на постах не стоят.
26. Опять слово «смурной». Не будет Володька объяснять. Потом же Надюха говорит ему. Для чего все разжевывать? Характеристики персонажа другими персонажами – вчерашний день драматургии, да еще так в лоб. Пусть актриса покажет, что Надюха чистая и хорошая. Что ей тогда играть, если о ней все расскажут. Да и нам она уже сразу становится неинтересной. Опять изобретаете диалог. Понимаете, опять слова Егорыча, и мысли не свои, а заемные. А я ему дал свои – насчет мужичка. Надо оставить. Не цензурьте себя и меня прежде времени. Это и так предстоит. И Надюхины слова выдумываете, и все не те. За что прощения просит Володька? Вот спасибо мог сказать, понимая, что пожалела его она. «Господи, не убивай его» – не так! Может быть – «Господи, неужто и его убьют»?
27. Сцена возвращения домой не нужна. Что дает? Только время отнимает.
28. Сцена в Сокольниках, стихи – сентиментально до чертиков и было где-то уже. Опять идете Вы от литературы. Стихи очень плохие, и нет никаких оснований старику хвалить их. Рассмешим зал. Ну, а «Это один из тех, кто спасет мир» откуда? Опять воениздатовская проза! Эту сцену надо выкинуть.
29. Сцена с эшелоном не вызывает возражений. Тут Вы литературой не занимались, а вот дальше…
30. …дальше очень важное. Нет у Вас раздумий Володьки. Нет! Куда Вы их дели. Должна быть сцена, где Володька думает, делится с кем-то. Это же было. А здесь – уже результат.
31. (стр. 112) Никаких дворцов. Он мог вытащить только рисунок гипсовой головы античной – Антиноя, Сократа, умирающего раба и проч. Лишние слова с матерью. Напрасно стараетесь привести Володьку к институту. Где его прогулки
