Тени исчезают в полдень - Анатолий Степанович Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты пойди да у самой Марьи спроси. А мне откуда знать?
У Марьи Фрол выспрашивать не стал. А Шатрова Анисима подкараулил однажды на рассвете у плетня его дома:
— Постой, не бойся. Тут дело такое, Анисим… Откуда идешь?
Жидковат был Анисим против Фрола, но не бросился прочь, только отступил немного назад, стал на всякий случай поудобнее и сказал:
— Чего тебя бояться? Не черт… хоть и объявляешься в глухую пору.
Вопрос Курганова он оставил без ответа.
— Болтали вот люди, что от тебя у Марьи дочка… — проговорил Фрол и остановился, подыскивая слова.
— Вот что! — удивился Анисим. И прибавил насмешливо: — То-то вижу — давно мучаешься…
— Нет, ты скажи, — просяще уронил Курганов.
— Святой звон — всегда из церкви.
— Смеешься, гад? — опять тихо, почти тем же голосом спросил Фрол.
— Пусти-ка…
Анисим шагнул к калитке, Фрол схватил его мертвой хваткой за плечо, повернул к себе:
— Мне наплевать, от кого у нее девчонка. Но если ты нынче за ней… Если Демид правду говорит, я тебе ноги выдерну и к голове приставлю. Понял?
— Понял, — проговорил спокойно Анисим. И, чувствуя, что Курганов немного ослабил руку, толкнул изо всей силы его прочь.
От неожиданности Фрол чуть не потерял равновесие.
Опомнившись, Фрол угрожающе засопел и, чуть пригнувшись, пошел на Шатрова. И в тот момент, когда уже готов был смять его, размесить в пыль, Анисим тоже кинулся вперед, напружинил шею и с разбегу, всем весом своего тела, ударил головой в подбородок Курганова.
Словно ткнувшись лицом о конец бревна, Курганов мешком свалился под ноги Анисима.
— Понял я… — еще раз произнес Анисим тем же тоном. — Но если хоть волос упадет с Марьиной головы, твои волосья вместе с черепом отвалятся.
И, прикрыв калитку, ушел вглубь двора.
Долго Фрол Курганов лежал под плетнем. Потом выплюнул чуть не целый стакан крови. В голове позванивало, под черепом было жарко, точно он и в самом деле уже отваливался, но кто-то плеснул ему в голову ковш горячей воды, а череп поставил на место.
С трудом поднявшись, Фрол побрел вдоль улицы. Брел, пока не оказался за деревней. Повернул обратно. Шел все время прямо, по своим следам, но очутился почему-то не у плетня Анисима Шатрова, а вышел где-то на краю деревни, к самому берегу речки.
Только теперь увидел Фрол, что совсем рассвело, что у синего подножия утеса над Светлихой качаются белые полосы тумана, что камни на берегу стали сизоватыми от утренней росы. Казалось, это были не камни вовсе, а бархатные комочки из мха, пропитанные водой. Наступи — раздавишь такую красоту.
Фрол шел вдоль берега и разглядывал внимательно эти чуть дышащие парком комочки. И вдруг вздрогнул от женского голоса:
— Ой! Чего тебе?
И услышал плеск воды.
Марья Воронова, спрятавшись за валун, наполовину торчавший из воды, смотрела на Фрола испуганно и гневно. На берегу лежали ее платьишко, ботинки и костяной гребень.
Растерянно стоял Фрол возле ее одежды, опустив руки, стоял, точно прикипели ноги к земле, точно там, за платьишком, пропасть: шагни — и загремишь навечно.
— Ну что, ей-богу?! — нетерпеливо и испуганно повторила Марья. — Уходи, бессовестный!
Небольшой валун закрывал Марью только наполовину. Торчащее из-за камня круглое Марьино плечо омывала прозрачная зеленоватая волна. Марья знала, что вода в Светлихе прозрачная, и обеими руками прикрыла грудь.
Но Фрол и не смотрел на ее грудь. Он смотрел на мокрые волосы. Одна прядь висела над ее глазами, такими же зеленоватыми, как вода. И с этой пряди скатывались и скатывались светлые капельки, разбивались о воду, тихонько позванивая.
— Долго будешь держать меня в воде? — беспокойно спросила Марья.
Фрол слышал голос, но не понял вопроса. Он думал, что когда-то видел уже эти шарики, когда-то они капали и капали вот так… Была ночь, а капельки были светлыми. И падали они в грязь. «Ну а ты что, Фрол? За бабьи подолы, что ли, прятаться решил?» Это сказал тот же голос, какой он слышал вот сейчас…
— Марья! — просяще вымолвил Фрол.
— Я людей кликну, — пригрозила она.
— Я думал, что забыл эти капельки, Марья, — сказал Курганов, не обращая внимания на ее слова. — Они ведь не в грязь тогда капали, на мое сердце они капали… Вот какие дела, Марьюшка.
— Ты сумасшедший, что ли? Уйдешь ли ты, наконец?!
— Сейчас уйдет, — услышал Фрол сбоку голос Анисима Шатрова. Анисим, выйдя из-за дерева, стоял шагах в пяти с железным шкворнем в руках.
Помертвело все в глазах Курганова. А когда черный дым рассеялся. Фрол медленно нагнулся, поднял скользкий увесистый камень и шагнул к Шатрову:
— Обратно ты?! Обратно?!
— Анисим! — пронзительно закричала Марья и, со звоном разбрызгивая воду, побежала из речки. — Фро-ол!
Краем глаза Курганов видел, как мелькают голые Марьины ноги. Явилось вдруг искушение — повернуть к ней голову, оглядеть, какая она, Марья. И было это искушение настолько сильным, что Фрол приостановился было. И видимо, только одна-единственная клеточка мозга предостерегла его: Анисим в это время и звезданет железом по башке.
Фрол мотнул головой, прогоняя искушение, поднял свой страшный камень. И вдруг оцепенел: Анисим сидел на земле, спиной к речке, а шкворень его валялся метрах в десяти. Когда Шатров сел, когда отбросил железную палку — Фрол даже и не заметил.
— Отвернись и ты, дай бабе одеться, — сказал Анисим. — Потом драться уж будем.
От удивления Фрол замер, как парализованный. Только и смог произнести:
— А?!
Медленно опустил руку, с недоумением осмотрел свой камень и разжал пальцы. Камень соскользнул с ладони и гулко ударился о голыши, обкатанные несильной волной Светлихи.
Вроде недолго, всего какое-то мгновение, стоял так Курганов. Но вот уж оказалась возле него Марья и окатила диковато-презрительным взглядом:
— Вы что же, а? Ты, Фрол, что выстраиваешь?
Голос ее прозвучал неожиданно мягко, с материнским
