Золотая ветвь - Джеймс Фрэзер

Срезанные пряди и обрезки ногтей часто прячут просто в укромном месте (не обязательно в храме, на кладбище или на дереве, как в приведенных примерах). Так, в Швабии срезанные пряди волос рекомендуется прятать в таком месте, где на них не падал бы солнечный или лунный свет, например в землю или под камень. В Данциге их зарывают в мешке под порогом. На одном из Соломоновых островов, на острове Уги, волосы зарывают так, чтобы они не попали в руки врага, способного проделать с ними разные магические манипуляции и навлечь на человека болезнь или несчастье. Тот же страх побуждает вообще жителей Меланезии прибегать к сокрытию срезанных волос и ногтей. Этот обычай распространен у многих южноафриканских племен, которые боятся, как бы колдуны не овладели отделенными от их тела частицами и не причинили с их помощью зло. У кафров этот страх заходит еще дальше. Они не только зарывают состриженные волосы и ногти в укромном месте, но, если один из них вычесывает голову другому, он сохраняет пойманных паразитов „и обязательно передает их хозяину; ведь они, согласно туземной теории, питались кровью этого человека, и убей их другой человек, в его власти оказалась бы кровь первого, а вместе с ней он мог бы подействовать на него сверхъестественным путем“.

В других случаях состриженные волосы и ногтя сохраняют не для того, чтобы они не попали в руки колдуна, а для того, чтобы при воскресении тела, на которое рассчитывают некоторые народности, они были в распоряжении владельца. Так, перуанские инки „с крайней тщательностью сохраняли обрезки ногтей и состриженные или вычесанные гребнем волосы; они вставляли их в углубления в стенах и пиши. Если они выпадали оттуда, заметивший это индеец поднимал их и клал на место. В разное время я спрашивал различных индейцев о том, почему они так поступали, и всякий раз они отвечали мне одинаково: „Знай, все родившиеся люди должны возвратиться к жизни (слова для выражения понятия воскресения у них нет) и их души вместе со всем, что принадлежало их телам, должны восстать из могил. Так вот, для того чтобы не быть вынужденными разыскивать свои волосы и ногти в такое время, когда и так будет много спешки и беспорядка, мы складываем их в одно место, с тем чтобы было удобнее собрать их воедино: мы также по мере возможности стараемся плевать в одно место“. И турки также никогда не выбрасывают обрезки ногтей, напротив, старательно вкладывают их в трещины в стенах или в досках в уверенности, что в день воскресения они им понадобятся. Армяне не выбрасывают срезанные волосы и ногти (а также выдернутые зубы), а прячут их в местах, которые почитают священными (таковы, например, трещины в церковной стене, опорный столб дома, дупло). Они верят, что при воскресении все эти части тела им потребуются и тот, кто не укроет их в надежном месте, будет в этот великий день метаться в их поисках. В деревне Друмконрат в Ирландии когда-то жили старухи, которые, узнав из священного писания, что все волосы на их голове пересчитаны всевышним, ожидали, что в Судный день дадут за них отчет. Чтобы быть в состоянии это сделать, они прятали срезанные волосы в соломенные крыши своих домов.

Некоторые народы сжигают ненужные волосы, чтобы те не попали в руки колдунов. Так поступают патагонцы и некоторые племена Виктории. В Верхних Вогезах жители говорят, что обрезки волос и ногтей никогда не следует разбрасывать вокруг себя, чтобы колдун не использовал их в своих целях; лучше всего их сжечь. По той же причине итальянские женщины ненужные волосы либо сжигают, либо выбрасывают в такое место, где они никому не могут попасться на глаза. Повальный страх перед колдовством побуждает негров Западной Африки, макололо в Южной Африке и таитян сжигать или зарывать срезанные волосы. Многие жители Тироля сжигают волосы, дабы ведьмы не смогли, воспользовавшись ими, поднять бурю; другие закапывают их или сжигают, чтобы они не использовались для постройки птичьих гнезд, так как в этом случае у тех, кому они принадлежали, заболела бы голова.

В практике уничтожения волос и ногтей есть явная непоследовательность. Она ставит цель воспрепятствовать тому, чтобы отделенные от тела части стали орудием в руках колдунов. Однако возможность их использования в этом качестве зависит от симпатической связи, якобы существующей между ними и человеком, частью которого они являлись. А если такая связь продолжает существовать, то как эти части тела могут быть уничтожены без того, чтобы при этом не был нанесен вред и самому человеку?

Табу на плевки. Страх перед колдовством, который заставил многие народы прятать или уничтожать остриженные волосы и ногти, побудил другие (да и те же) народы так же обращаться и с плевками. Слюна, в соответствии с принципами симпатической магии, составляет часть человека, и все происходящее с нею оказывает на человека воздействие. Подобрав плевок врага, индеец племени чилоте вложит его в клубень картофеля и, произнося заклинание, положит клубень в золу, чтобы враг зачах, подобно тому как клубень высыхает в золе. Или еще он вложит плевок в лягушку и бросит ее в несудоходную реку, что заставит жертву биться в лихорадочном ознобе. В большом почете магическое искусство было у туземцев Уреверы (область в Новой Зеландии). Чтобы околдовав человека, они пользовались его слюной. Поэтому гости старательно прятали свои плевки, дабы лишить колдунов возможности повредить им. В некоторых австралийских племенах ни один туземец не станет плевать, если поблизости находится враг, а не то враг найдет плевок, передаст его колдуну, тот же изготовит из него магическую смесь, что дурно скажется на плюнувшем. Даже в собственном доме австралийский абориген по той же причине стирает и уничтожает слюновыделения.

Если к таким мерам предосторожности прибегают простолюдины, то правители и вожди их, естественно, усиливают. На Сандвичевых островах вождя повсюду сопровождал доверенный слуга с переносной плевательницей, содержимое которой Он каждое утро тщательно зарывал, чтобы оно не попало в руки колдунов. Когда на Невольничьем береге слюну отхаркивает верховный правитель или вождь, ее тщательно собирают и либо зарывают, либо прячут. По той же причине аналогичные меры предосторожности принимают, когда сплевывает вождь племени табали в Южной Нигерии.

Возможность использовать плевки в магических целях делает слюну — вместе с кровью или обрезками ногтей — материалом, пригодным для скрепления соглашений: обмениваясь слюной, договаривающиеся стороны дают друг другу залог верности. Если одна из сторон впоследствии нарушит взятое на себя обязательство, другая может наказать ее за вероломство, магически воздействуя на слюну клятвопреступника, находящуюся в ее распоряжении. Когда негры племени ваджага (Восточная Африка) желают заключить договор, договаривающиеся стороны, сев на землю, ставят между собой чашу с молоком или с пивом и, произнеся над напитком заклинания, отхлебывают глоток молока или пива, после чего сплевывают выпитое друг другу в рот. Когда на этот ритуал не хватает времени, оба участника просто плюют в рот друг другу, что с равным успехом скрепляет соглашение.

Табу на пищу. В том, что представления первобытного человека о пище покрыты густой пеленой предрассудков, нет ничего неожиданного. Он воздерживается от употребления в пищу многих видов животных и растений, которые сами по себе полезны, но по той или иной причине представляются первобытному человеку скрывающими роковую опасность для него. Примеры пищевых запретов слишком хорошо известны и многочисленны, чтобы приводить их здесь. Если суеверный страх удерживает даже простого человека от употребления в пищу тех или иных веществ, то на лиц священных и табуированных (к примеру, верховных правителей и жрецов) налагаются еще более многочисленные и жесткие ограничения подобного рода. Мы уже знаем, что римский жрец Юпитера (Flamin Dialis) не имел права употреблять в пищу (и даже называть по имени) некоторые виды растений и животных, а мясной рацион египетских фараонов был ограничен говядиной и гусиным мясом. Жрецы и правители у многих варварских народов древности совсем не употребляли в пищу мясо. Жрецам-фетишам на Лоангском побережье, так называемым гангам, запрещалось употреблять в пищу и даже смотреть на многие виды животных и рыб. Поэтому их мясной рацион был крайне ограничен: нередко они питались только травами и корнями, хотя вместе с тем им разрешалось пить теплую кровь. У лоанго наследнику престола с детства запрещалось употреблять в пищу свинину. С раннего детства ему не разрешалось также есть на людях плод дерева кола. При достижении половой зрелости жрец наставлял его есть только такую домашнюю птицу, которую он сам убил и приготовил; с годами число табу продолжало расти. После восшествия на престол правителю острова Фернандо-По запрещается употреблять в пищу кокко (Arum acak), мясо оленя и дикобраза, то есть обычную пищу его подданных. Верховному вождю масаев разрешается есть исключительно молоко, мед и жареную козью печень; в противном случае он потерял бы способность предсказывать будущее и приготавливать колдовское зелье.