И опять Пожарский 3 - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня ван Гельмонт закончил свой опыт с ивовой ветвью. Ровно пять лет назад он взял 200 фунтов сухой земли и ивовую ветвь с проросшими корешками, ветвь весила 5 фунтов. Ян посадил ветвь в кадку на участке рядом с домом, единственное, что вносил в землю учёный, была вода. Вчера он выкопал ивовое дерево и взвесил его. Вес составил 164 фунта, вес земли при этом уменьшился всего на 2 унции. Получается, что всё необходимое для своего роста ива взяла из воды. Он уже представлял, как напишет статью по этому поводу, когда в зал зашла Маргарет и увидела мужа с этим злосчастным письмом. Ян Баптиста хотел убрать его, но жена не дала.
– Как думаешь, Ян, сможем мы там купить зеркало как у бургомистра? – глаза жены были мокрыми от слёз.
– Что случилось, Маргарет, – ван Гельмонт вскочил и порывисто обнял жену, прижимая её к себе.
– Эта проклятая гусыня – жена бургомистра, сегодня на собрании нашего комитета целый час хвастала, что её муж купил зеркало из Пурецкой волости размером четыре фута на два. И ещё звала всех в гости посмотреть на это чудо, – жена снова зарыдала.
И ван Гельмонт решил не упустить этот шанс.
– Конечно же, любимая, там, в Вершилово мы сможем купить себе такое зеркало, более того, я слышал, они сейчас делают зеркала ещё больше – три фута на четыре, – Ян Баптиста отпустил жену и показал руками размер зеркала.
– Собирайся, через неделю отплывает корабль отца в Ригу. Мы едим в эту Пурецкую волость. Пусть эта грымза ван Тиис повесится от зависти перед своим маленьким зеркальцем.
Событие девяносто пятое
Княжич Фёдор Пожарский всё яснее понимал, что как бы ты хорошо не планировал свои действия, а жизнь всё равно по-своему переделает. Он прогуливался по берегу реки Миасс и внимательно всматривался в сероватую воду надеясь найти крупицы золота, вон, сколько его уже намыли. Золото не попадалось, зато это занятие не мешало думать и вспоминать. В каждой точке своего, всю весну планируемого маршрута, Фёдор натыкался на непредвиденные трудности. В Уфе не хватило кораблей. В Михайловске, куда он привёз мастеров, чтобы они местным построили дома и другие хозяйственные постройки по типу вершиловских, оказалось, что домов надо строить не два десятка, а гораздо больше. И леса поблизости строевого не осталось. Часть ушла на расширение крепости, часть на строительство домов, которые теперь разбирать придётся, часть за зиму перевели на дрова. Теперь придётся валить лес выше по течению Белой, связывать в плоты и сплавлять до Михайловска, а это время. С Фёдором прибыло десять семей мастеровых: шорники, кожевенники, ткачи и один столяр, это уже десяток домов, да оказалось, что с того момента, как Пётр проплывал летом из Миасса назад в Вершилово поселение на правом берегу Белой сильно увеличилось, было два десятка дворов, а теперь тридцать семь. Крестьяне, узнав про беспошлинное житьё в новом городке, побросали свои халупы и построили такие же полуземлянки здесь. Плюс приехал поп – отец Серафим, осенью ещё начали клётскую церквушку строить и дом батюшке. А ещё в крепость переселились несколько семей, да сами стрельцы оженились. Вот и выходило, что бригаде строителей, что привёз с собой княжич, нужно возводить шесть десятков домов со всеми пристройками. Старший в этой бригаде, плотник Козьма Небогатов, Фёдору сразу сказал, что за эти два месяца, что планировалось, они столько не построят. Это по одному двору в день получается. Чудес не бывает. Да и лесу нет.
С лесом случай помог, княжич приплыл в Михайловск утром и собирался пробыть два дня, давая отдых скотине и людям, а под вечер пристала лодья того самого плотогона Иркена-Игоря, что брата провожал до устья Белой в первом его плавание на Урал камень. Он со своей бригадой, в основном из родичей состоящей, снова плыл лес валить и сплавлять его в Уфу. Фёдор с ним переговорил, и лес этот перекупил, даже деньги лесорубу вперёд отдал. Иркен же и совет княжичу дал, как всё же попытаться выполнить планы по перестройке Михайловска.
– Ты, княжич, лодьи-то, что мастеров да переселенцев привезли, назад в Уфу отправь с шустрым человеком, пусть он на торгу покричит, что плотники, да печники тут нужны до осени, да и просто желающие деньгу заработать, лес ошкуривать особых знаний не надо. Только деньгу придётся немалую посулить, в Уфе тоже работы хватает.
Фёдор так и сделал. Три лодьи отправил назад в Уфу и старшим оставил одного из десятников стрельцов Тимофея Нагибина, как раз малый шустрый и на язык востёр, уговорит мастеров подрядиться. Денег Тимофею Фёдор сразу отсыпал, по два рубля за человека, если лодьи по пятнадцать человек возьмут, то это больше четырёх десятка-то в помощь к вершиловцам. Может, и успеют тогда привести Михайловск в божеский вид. Только Фёдор об этом только в конце августа узнает, когда домой поплывёт.
В Белорецке проблема та же самая возникла. Туда переселялось двадцать четыре семьи мастеровых, да плюс батюшка с семьёй, да ещё одна семья из Михайловска напросилась, прельстились видно на рассказы о золоте. Домов же Никита Михайлович Шульга построил, как и обещал двадцать. Получалось, что срочно нужно строить церковь, школу, где отец Гераклион будет детей учить и шесть домов. Хорошо хоть целины почти не надо распахивать, крестьянских семей всего три, считая ту, что из Михайловска прибилась, да и то одна-то из семей бортники, нет, сеять они рожь с пшеницей тоже будут, но двумя гектарами обойдутся. А ведь в Белорецке это не в
