Рассказы - Николай Чуковский

— Ничего, Игорь, выйдем. Ты не расстраивайся. Поплутаем немного и выйдем.

И он понял, что они вовсе не считают его виноватым, не сердятся за то, что он не знает, куда вести их.

Да он уже больше никуда их не вел. Он вместе со всеми падал, вместе со всеми вставал и брел туда, куда брели все. А все брели уже не за ним, а за Лизой Кольцовой, которая оказалась впереди и всякий раз, когда они поднимались с земли, первая шла куда-то.

Он долго не мог понять, чем она руководствуется, выбирая направление, потому что для него давно уже все направления были равны. Она избавила его от необходимости принимать решения, и он был ей за это благодарен. Ему нравилось постоянно видеть ее впереди себя, легкую и узкую, как стрелочка. Она легко падала, легко вскакивала, легко находила проходы между завалами стволов и вела их уверенно, не проявляя сомнений.

Потом он сообразил, что руководствовалась она только светом, шла в ту сторону, где лес казался реже и посветлее. Действительно, была одна такая сторона — посмотришь туда, и кажется, что лес скоро кончится, что там, за стволами, пустое пространство. Сообразив, он одобрил ее; а вдруг там дорога, или железнодорожная насыпь, или еще что-нибудь, новое, а не этот безвыходный лес. Теперь ему казалось, что стоит им выйти из леса, и они найдут своих, поймут, что делать дальше…

Их опять свалило и прижало к земле; грохот перекатывался через них волнами и долго-долго не давал им встать. Потом все смолкло; в наступившей тишине они недоверчиво подымали головы, нерешительно вставали. И все сразу побежали вперед за Лизой — туда, где стволы стояли пореже, где среди поломанных веток светлело небо.

Нет, это еще не был конец леса. Это был луг в лесу, и даже не луг, а подсохшее, поросшее длинной жесткой травой болотце. Снаряды изрыли его, вспахали, вывернули черную землю наружу; в свежих ямах блестела вода. Болотце с трех сторон было окружено лесом; а с четвертой стороны, впереди, его окаймляли редкие очень высокие сосны. У всех у них были посбиты вершины, и только одна, самая большая, двухвершинная, раздвоенная, как лира, была совершенно цела. За соснами светлело небо. Что там? Овраг? Река?

— Смотрите! Люди! Наши! — крикнула Манечка.

Лиза Кольцова уже бежала вперед.

Два человека сидели под раздвоенной, как лира, сосной. Два бойца.

Один сидел к ним боком, низко наклонив голову, и словно что-то рассматривал у себя на коленях. Другой сидел, прислонясь к сосне, и смотрел прямо на них.

Королев замахал им рукой и побежал вслед за Лизой. Бойцам этим он обрадовался, как избавлению. Теперь их укроют, помогут им, укажут… Полный надежды, бежал он за Лизой, прыгал через ямы и махал руками.

Но Лиза бежала все медленнее. Она уже не бежала, а шла. Она остановилась.

Действительно, что-то странное было в этих двух бойцах. Слишком уж неподвижно они сидели.

Остановился и Королев.

Теперь уже было ясно, что это трупы.

Оба бойца были убиты возле неглубокого окопчика, который они рыли у сосны. Окопчик они кончить не успели. Здесь, под соснами, место было песчаное, и мелкий желтый песок, вынутый из ямки, лежал горкой. Валялись тут и две их короткие лопаты, — одну из них взрывом отбросило довольно далеко. Два автомата лежали в жестких листьях брусники.

Лиза подняла один автомат и, держа перед собой, осмотрела.

— Как из него стреляют? — спросила она Королева.

Королев взял автомат из ее рук. Все патроны были целы. Хозяину этого автомата не пришлось стрелять. Он не видел людей, которые его убили; он убит был снарядом.

Королев дал короткую очередь вверх. Лиза кивнула, взяла автомат и тоже дала короткую очередь вверх. И больше с автоматом не расставалась.

Тем временем все девушки перешли через болотце и подошли к убитым. Они, уверявшие, что боятся покойников, рассматривали мертвых без страха, заглядывали в лица. Эти незнакомые убитые бойцы были им близки и потому не страшны.

За рощей высоких сосен оказалась не река, а громадное поле. Оно полого шло вверх, и там, впереди, километрах в четырех, в пяти, была гривка холма; и ничего не было видно за этой гривкой, и казалось, что за полем и нет ничего, кроме неба. А небо сияло утренней чистотой, и только что вставшее ясное солнце косо озаряло травы, седые от росы, пестрые от цветов и такие уже высокие и густые, что рябь, оставленная в них артиллерийским обстрелом, не сразу бросалась в глаза.

Озирая эту освещенную ликующим солнцем цветущую пустыню, Королев совсем близко, справа от себя, у самых сосен увидел длинный окоп; и не окоп даже, а ряд неглубоких песчаных ям с обсыпавшимися краями. И в ямах и вокруг них лежало много бойцов. Только убитые, ни одного живого. Теперь уже Королев не ошибался, теперь он понял это с первого взгляда. Они убиты давно; в течение ночи их, мертвых, много раз переворачивали и раскидывали взрывы.

Девушки одна за другой подходили к ближней яме окопа, собирались возле нее стайкой и смотрели вниз. Глядя на них, Королев любил их и ненавидел себя. Зачем он привел их сюда, живых и хрупких, как все живое? Ведь он даже не знает, в какой стороне тот аэродром, на который он ведет их, и кто там сейчас, на том аэродроме. И он ли виноват? Или не он, а какая-то всемогущая сила, которая вела и его и их?..

Тут раздался дальний короткий выстрел, точно лопнула какая-то пружина, — и первый снаряд отвратительно провизжал в воздухе. Он упал в поле, километрах в двух от них, и черное ветвистое дерево дыма выросло там, где он взорвался. И сейчас же еще выстрел, еще и еще, по три сразу, и вся голубая бездна воздуха над ними стала тяжело дрожать, и ощутимо вздрагивала земля под ногами, и черные дымы взрывов вырастали в поле, как лес. И снаряды ложились все ближе, и весь этот черный лес дымов наступал, приближался, надвигался на них.

Девушки одна за другой стали прыгать в яму, и Королев прыгнул вслед за ними, хотя мертвый боец, лежавший ничком на дне, ясно говорил им, что яма эта — плохая защита. Они сели на корточки, опустили головы, прижались спинами к песчаной стенке. Цепь взрывов приближалась, как волна, и, как волна, перекатилась через них. Теперь она бушевала с другой стороны, — не в поле, а в лесу.

Все сидели на корточках; одна только Лиза стояла. Через край ямы она смотрела вдаль, в поле, и что-то там видела. Королев встал рядом с ней и глянул.

Поле полого уходило вверх, и там, на гривке, у черты, отделявшей землю от неба, увидел он два танка. Вражеские, низкие, черные танки. Они перевалили через гривку и покатились по полю вниз. Издали их движения казались медленными. Потом на гривке появились еще два танка. Они покатились вниз, а на гривке возникло еще два. Теперь уже не казалось, что они движутся медленно. Видны только их морды, бока не видны совсем. Они шли через поле прямо на их яму.

Лиза повернулась к Королеву и что-то крикнула ему, но вокруг так гремело, что он ничего не расслышал. Она села, сняла с себя сапоги, размотала портянки. Босая, она выскочила из ямы и во весь дух побежала вдоль сосен, по самому краю поля.

Королев выскочил из ямы, чтобы поймать и задержать ее. Но, выскочив, внезапно понял, что она задумала. И понял, что сделать это должен был он сам.

Нужно танки заставить свернуть. Только так можно спасти тех, кто в яме. Нужно, чтобы танки прошли мимо. Нужно как можно дальше отбежать от ямы, и повести танки за собой, и принять их на себя.

Он бежал вслед за Лизой — открыто, во весь рост. Он почти догнал ее. Они бежали по самому краю леса, и Королев стал опасаться, что из танков на фоне леса не видят ни его, ни Лизы. Но Лиза знала, что делать. Она вдруг круто повернула в поле и понеслась прочь от леса по высокой траве. Они бежали рядом. Здесь, в поле, их хорошо видно. Им нужно было только одно: чтобы их заметили. Танки надо заставить свернуть. Танки должны свернуть и пойти на них.

Отсюда, с поля, ямы перед соснами угадывались по желтым кучкам песка. Та яма, в которой спрятались девушки, была только точкой в огромном просторе, и так легко было пройти мимо нее. Но танки черной цепочкой, как нацеленные, шли прямо туда, к раздвоенной сосне, к желтеющему песку. Королев подскакивал на бегу, чтобы его не могли не заметить. Он вертелся и крутился, подпрыгивал, он размахивал в воздухе автоматом, он стрелял. Лиза подпрыгивала и стреляла тоже.

Но танки шли неуклонно, не обращая внимания ни на него, ни на Лизу, ни на их автоматы. Как черные корабли, плыли они по высокой траве, покачиваясь на неровностях вспоротого снарядами поля, — к сосне, к яме. Неужели Королев и Лиза не видны из этих железных коробок? Бешенство охватило Королева. Он кричал во весь голос, но и сам не слышал своего крика — так гремели падавшие в лес снаряды.

Он уже стал приходить в отчаянье, когда вдруг передний танк начал плавно заворачивать вправо.

Описав широкую дугу в траве, танки повернули один за другим и пошли на Королева и Лизу.