В снегах родной чужбины - Эльмира Нетесова

У Тамары тогда подкосились ноги. «Совершил убийство?» — не поверилось в прочитанное…

— Забудь его навсегда! — потребовала Вера и загрузила девчонку занятиями так, что у той совсем не стало свободного времени.

В сентябре Тамара уволилась с Хангузы. Учеба в техникуме заставила переехать в Оху. Там она устроилась работать лаборанткой на глинопорошковом заводе, а жить в общежитии геологов в центре Охи.

Как и на Хангузе, так и в Охе девчонки жили все вместе в одной комнате. Их часто навещала Вера.

Постепенно Тамара привыкла к строгому укладу жизни. Училась и работала. О парнях и танцульках забыла. И даже когда из горсада долетали мелодии, выводимые духовым оркестром, девчонки закрывали окна.

Особо взялась за учебу Тамара. Та первая, такая несчастливая весна могла для нее стать роковой. Сломать жизнь, исковеркать судьбу, сделать несчастной навсегда. «Как хорошо, что это не случилось», — думала Тамара и обходила стороной даже вечера, которые устраивали однокурсники в техникуме.

Тамара была любимицей заведующей лаборатории. Та уважала девушку за усидчивость, трудолюбие. Больше, чем с другими, занималась с нею, видя, что та не торопится убежать с работы, старается каждый день открыть или освоить для себя что-нибудь новое.

Вдумчивая, она резко отличалась от сверстниц-лаборанток. Не умеющая кокетничать, была предельно строга в общении с однокурсниками. Может, потому за все годы учебы в техникуме ни с кем не встречалась, никто не провожал ее с занятий в общежитие, не приносил билеты в кино, на концерты.

Тамара дважды была на практике — на буровой. Она не уходила с вышки. Следила за раствором, циклом бурения. Проверяла, что показывают на глубине приборы, какой керн из колонки достают буровики. Она вникала во все тонкости работы.

Нет, она не делала этого на показуху. Знала: завтра, когда ей поручат буровую, никто не поможет.

— Тамара! Почему ты такая неестественная? Как замороженная! Почему ни с кем не дружишь, не любишь никого? — спросил ее как-то на практике геолог буровой — пожилой, серьезный человек.

— Какая есть! — пожала плечами и добавила: — Не родился тот, кто бы мне понравился…

— Скучно, плохо ты живешь! Женщины рождены для любви. А ты, как из ледышки. Смеяться и то не умеешь, будто боишься унизить себя. Да расслабься же ты! Вспомни, что девушка! Молодость в жизни один раз бывает. Короткая, как молния! Сверкнула — и нет ее!

— Мое прошло. Опоздала, — сказала она с тихой грустью, вспомнив свое.

За четыре года учебы в техникуме Тамара изменилась. Где былая худощавая, угловатая девчушка?

Глаза, которыми восторгался Колька, приобрели серую жесткость. Нежные губы — поджаты в суровую складку. Меж бровей — шрам-отметка вспыльчивости и грубости пролегла. Лицо обветрено. Плечи, как у боксера, руки — в мозолях, ногти, никогда не знавшие маникюра, подрезаны коротко, наспех.

Тамара словно переродилась. Недаром не только однокурсники, даже видавшие виды буровики не решались подходить к ней с легкомысленными предложениями. А завидев в сумерках на пути, шарахались в сторону, чтобы не подумала лишнего. Не подцепила на кулак ненароком.

Тамара сразу по окончании техникума поступила в институт. Училась заочно, дважды в год выезжая на сессии в Уфу.

— Для чего ты живешь? Совсем омужичилась. Посмотри, как огрубела! Оглянись. Может, не поздно еще? — советовали обе подружки. Они, закончив техникум, вышли замуж. Имели детей.

Тамаре не везло. Не потому не выходила, что не верила. Теперь на нее никто не обращал внимания, старались обойти ее стороной. Даже геологи терялись в присутствии Тамары, держались неуверенно, чувствовали себя незащищенными.

Тамара вместе с ними занималась борьбой в спортзале. Не раз посрамила мужскую доблесть и силу, бросая через себя, как перышко, матерых мужиков, проработавших в тайге не один год.

Не было у нее близких друзей и подруг. Обманутая однажды, она подспудно никому не верила. Хотя иногда и хотелось потеплеть взглядом. Но нет… Слишком мало осталось в Тамаре от женщины. Таких мужчины старались избегать.

Она без надрыва закончила институт и работала в Дальнефтеразведке, контролировала работу Тунгорских буровых, иногда выезжала на отдаленные скважины, держа в крепких не по-девичьи руках два десятка скважин и шестьдесят буровых бригад.

На вышках к ней относились по-разному. Одни — сторонились, пряча от ее глаз нетрезвых мужиков, заявившихся на смену с похмелья. Другие — наоборот, засыпали просьбами, жаловались на нехватку рабочих, инструмента, просили помочь, видя в ней защиту и опору. Но не девушку…

Тамара спокойно могла заменить бурильщика, каротажника. Ее уважали как специалиста, совершенно не зная как человека.

Девушка часто уходила на выходные в тайгу. Одна, как когда-то в юности. Тогда Тамара боялась всего, теперь — ничего.

Она любила купаться в холодных таежных озерах, лежать в траве под могучими елями в полной тишине и слушать голос тайги.

Вон сбоку слабый писк послышался. Птенец куропатки, разбив скорлупу, вылез из яйца. И сразу к матери под теплый бок обсохнуть и согреться. Куропатка второму птенцу помогла выбраться: пробила клювом скорлупу. Вытащила малыша и сразу под крыло пристроила. Пусть отдохнет, сил наберется.

А тут рябина молодые деревца от ветра укрывает, от дождей и ночных холодов.

И только о Тамаре никто не заботился. Она рано научилась защищать саму себя. Была очень чувствительной, отзывчивой на человечье добро.

— Эй, баба! Ты чего это на голой земле развалилась? Иль жизнь тебе не мила стала? Зачем хворь зацепить хочешь? — Старый лесник внезапно показался из-за деревьев.

Он присел на пенек рядом. И, оглядев пустые руки Томки, сказал удивленно:

— Все в тайгу приходят с ведерками и кошелками. За грибами и ягодами. Ну хоть за дровами — с веревкой. Ты что же порожняя? Иль дома у тебя нет?

— Есть дом. Квартира. Да дрова в ней не нужны. Паровое отопление имеется. А запасов не делаю потому, что одной душой живу. Много ль надо мне, если всю жизнь в дороге? К чему тайгу грабить? Она мне больше дает, чем тем, с кошелками, — ответила в тон старику.

Тот улыбался, довольный услышанным:

— А почто мужика не заимела? Иль прогнала?

— Не имела.

— Гордая, знамо?

— Невезучая…

— Вон оно что! Довыбиралась, небось? Нынче все ученых мужиков хотят. Академиков. Да где ж их на всех набраться? Может, попроще выбирать надо?

— Состарилась. Никому не нужна стала, — впервые призналась Тамара старику и себе.

— А ты попроще держись, девонька. Будь гордой, но не злой. Вон, гляди, розы — красивые, а первые заморозки, как невзгоды, насмерть убивают. А ромашкам — хоть бы хны…

…В последнее время Тамару все чаще терзала одна и та же мысль. Хоть на время, хотя бы на одно лето уехать из города, поработать в тайге, в поле, как говорят геологи.

Не важно кем, хотелось встряхнуться, почувствовать себя молодой, как прежде, побыть среди своих однокурсников.

Тамара долго не решалась на этот разговор с начальством. Как поймут, как отнесутся? Люди, наоборот, в город просятся. А она в тайгу? Не истолкуют ли превратно? «Ведь и осмеять могут», — думала девушка. И все же насмелилась, видя, как набирает силу весна. А значит, скоро партии геологов покинут город. И однажды подошла к начальнику геологоразведки Лившицу, сказала о своем желании.

— Молодчина, Томка! А я-то думал, что прокис в тебе геолог. Прописалась в конторе навсегда! Но нет! Ошибся, к счастью! В добрый путь! Набирай людей в отряд. Маршрут еще есть возможность выбрать. Куда ты хочешь?

— Мне все равно. Лишь бы подальше от города. Чтобы убежать никто не мог, — рассмеялась Тамара, а уже через неделю получила необходимые карты, задание, спецовку, приборы для работы и стала знакомиться с людьми, с которыми ей предстояло работать в тайге далеко от Охи, от жилья и пробивать профиль через глухую тайгу для взрывников и сейсмиков.

В отряд топографов, который отдали под начало Тамары, вошли шесть человек. Еще одного обещали прислать чуть позже. Подвезти попутным транспортом. Сказали лишь, что он — условник, долечивается в больнице после драки. Но вообще — мужик еще молодой, сильный, как лось.

Тамара рукой махнула. Мол, приедет — хорошо, а нет — сами справимся. И топографы, получив продукты на предстоящие три месяца, погрузили их в сани. Подцепил эти тяжеленные тракторные сани тягач. И поехали следом за трактором, увозившим в тайгу будку. В ней люди станут жить вместе весь сезон.

Тамара слушала песни под гитару. «Хорошо, что в отряде молодые ребята. С ними не соскучишься. Отлынивать не будут, каждый хочет заработать», — радовалась девушка, подтягивая знакомые со студенчества геологические таежные песни, которые напевала вся Оха.