Секреты - Лесли Пирс

— Ну что, вы нашли свою внучку? — спросил он.

Хонор объяснила, что Адель пошла отдыхать, а она подумала, что может заняться чем-то полезным в это время.

— Запрыгивайте, — коротко сказал он, открывая дверцу грузовика. — Я знаю как раз такое место.

Проезжая по Сильвертауну, Хонор едва верила своим глазам. Грузовик маневрировал между люками и сверху по развалинам. Целые улицы были сметены, спасатели оттаскивали покрытые шью куски стен в поисках засыпанных живьем и трупов. У дороги лежали трупы, которые еще не увезли, накрытые мешками, одеялами и занавесками. Мужчины и женщины в отчаянии разгребали обломки голыми руками, явно разыскивая кого-то из пропавших близких. Хонор увидела манекен из витрины магазина, лежавший на верхней ступеньке лестницы, которая была целой, но отошла от поддерживавшей ее стены. И вдруг поняла, что это не манекен, а мертвая женщина.

От воздуха можно было задохнуться, в нем была взвешена смесь бетонной пыли и дыма от пожаров, которые все еще бушевали в доках.

Мужчина из гражданской обороны, который сказал, что его зовут Дан, попытался немного подбодрить ее, рассказав, что несколько часов назад на рассвете они нашли целых и здоровых младенца и старика.

— Дверь платяного шкафа была открыта, и вся эта штука свалилась на старика, когда дом обрушился. А ребенок был еще в своей коляске, под дверью. Он орал, прямо разрывался, поэтому мы его так быстро нашли.

Дан и другие мужчины работали всю ночь, помогая чем могли. Он сказал, что отвезет Хонор в церковь, которую использовали как центр для отдыха.

— Они будут рады любой лишней паре рук, — сказал он. — Ну конечно, если вы согласны делать бутерброды и чай и помогать записывать данные о людях, чтобы потом им можно было найти жилье.

В четыре часа дня Хонор была на пределе своих сил, как и остальные помогавшие. Она провела почти целый день, записывая данные о людях и пропавших членах их семей, потому что остальные помогавшие очень быстро заметили, что она более образованная и менее эмоциональная, чем они.

Но Хонор выслушивала одну душераздирающую историю за другой, и даже ее эмоции начали брать верх. Она догадалась, что эти люди имели очень немного еще до воздушного налета, а теперь они потеряли все, и даже членов семей. Она никогда не представляла себе, что смогла бы взять из рук убитой горем матери грязного, голодного младенца, раздеть, вымыть и накормить его. Единственным грудным ребенком, о котором она заботилась, была Роуз. Но сопереживание взяло верх над отвращением, и она проделала это не с одним ребенком. Она обнимала и кормила старших детей, матери которых еще не нашлись, утешала пожилых мужчин и женщин и расспрашивала сотни людей, заполняя данные о них в алфавитном порядке, чтобы можно было обеспечить их временным жильем.

Даже те люди, дома которых были целы, остались без газа и электричества, и все они боялись очередного налета. Весь день она слышала, что бомбоубежищ не хватает на всех, и многие жаловались, что правительство не разрешает людям спускаться в метро.

Но в половине шестого, несмотря на то что еще множество людей нуждалось в помощи, Хонор поняла, что она должна увидеться с Адель и вернуться к Роуз и Великану. Она уже не заботилась о возвращении домой в свой коттедж, потому что решила, что вернется в Сильвертаун на следующий день и будет помогать.

Ее лучшее платье было грязным, в глазах кололо, а кожа головы зудела от бетонной пыли, даже ее легкие казались забитыми. И все же, когда она попросила подвезти ее к Адель на грузовике, возвращавшемся в направлении Уайтчепела, то подумала, что может считать себя счастливой по сравнению с людьми, с которыми была весь день.

Больница приобрела чуть более аккуратный вид, чем утром, и Хонор очень быстро нашла Адель.

Она выглядела уставшей, вокруг глаз были красные круги, но когда увидела бабушку, нервно переминавшуюся с ноги на ногу у двери палаты, то с удивленным видом кинулась к ней.

— Ради бога, объясни мне, что ты тут делаешь? — отругала она ее. — В любую минуту могут начать бомбить.

Хонор как можно быстрее объяснила, что приехала навестить Роуз, а после налета ей надо было обязательно найти Адель и убедиться, что она цела.

Адель была в шоке, услышав имя Роуз. Она вспыхнула от гнева и сказала, что Хонор, вероятно, потеряла свои мозги, если приехала из Винчелси, где была в безопасности, чтобы повидать кого-то, кто совершенно не стоил того. И когда бабушка обвинила ее в немилосердности, она пожала плечами и снова начала ругать ее за то, что она рисковала жизнью, придя в Уайтчепел.

— Послушай, бабушка, — сказала она, фыркнув по поводу ее грязного платья и неодобрительно качая головой, — я очень ценю, что ты думаешь обо мне, но я в то, чему меня учили. А теперь ты должна идти, прямо сейчас. Забирай Великана и поезжай домой. И ни смей оставаться больше ни на минуту с Роуз. Лондон — это место не для тебя.

— Я не согласна, — вызывающе сказала Хонор, рассказав ей, что она делала весь день. — И я вернусь завтра, если Роуз присмотрит за Великаном. От меня здесь будет больше толку, чем на побережье.

Тогда Адель по-настоящему обеспокоилась.

— Бабушка, это опасно, — сказала она, подталкивая ее обратно к двери. — Пожалуйста, если ты меня хоть немного любишь, поезжай домой и оставайся в безопасном месте. Сразу, пока я на тебя не рассердилась.

Хонор хмыкнула от такой внезапной перемены ролей. Она не намеревалась возвращаться в Сассекс, но подумала, что умнее будет не говорить сейчас об этом Адель, когда у той голова и без нее занята. Она поцеловала внучку и велела ей возвращаться к своим пациентам.

Когда Хонор прошла половину дороги до станции Алдгейт, загудела сирена. Она оглянулась вокруг на людей, но растерялась, потому что они рассыпались во всех направлениях. Кто-то днем говорил, что станции метро были самым безопасным местом, поэтому она продолжала свой путь, ускорив шаг.

Она не оглядывалась, когда услышала гул бомбардировщиков, не дрогнула от первого воя бомбы и удара, сотрясшего землю, который последовал за ним. Она услышала, как какой-то мужчина закричал ей, и увидела, как вместе с ней побежали люди, но предположила, что он предупреждает их, чтобы они поторопились.

Еще один воющий звук где-то очень близко, и вопль женщины рядом с ней. Хонор словно в лицо дунуло горячим воздухом, и тут же ее ослепило удушливой пылью, и что-то покатилось на нее, сбивая с ног.

Ее охватила раскалывающая боль, и последней мыслью было, что она не сказала Адель, где живет Роуз.

Глава двадцать вторая

— И не смотри на меня так! Я не знаю, где она, — рявкнула Роуз на Великана. Когда полчаса назад включили сирену, он совсем сошел с ума, бешено лая и мечась из комнаты в комнату в поисках Хонор. Он не захотел спускаться с ней в подвал, и Роуз была вынуждена тащить его за ошейник.

Сейчас, когда падали бомбы, он сидел, положив передние лапы ей на колени, и его умоляющие глаза и печальный вой действовали ей на нервы.

— С нами все будет в порядке, — сказала она, смягчаясь и гладя его по голове, догадавшись, что он чувствует ее ужас, потому что с ним все было в порядке, пока не включили сирену. В полдень они гуляли в парке Ревенскорт, а потом по дороге обратно остановились у паба в конце улицы, чтобы выпить, и он вызвал всеобщий восторг. Хозяин паба, Боб, даже дал ему каких-то объедков.

Все разговаривали о бомбежке прошлой ночью в Ист-Энде, и прошел слух, что были убиты сотни людей. Все сходились на том, что целью бомбардировщиков были доки и мирные жители были убиты просто по несчастной ошибке. Но у всех были напряжены нервы. Большинство собиралось на ночь спуститься в бомбоубежище, а несколько мужчин сказали, что вышлют своих жен и детей из Лондона.

Роуз задержалась, только чтобы выпить пару стаканчиков, потому что ожидала возвращения Хонор, но время шло, а мать не появлялась, и она разозлилась и почувствовала себя одураченной, что ее оставили с Великаном.

Но сейчас, слыша, как падают бомбы, сидя наедине с собакой, Роуз пришла к мысли, что с Хонор, а может быть, и с Адель, случилось худшее. Она не могла себе представить, что мать задержится даже на минуту по дороге в Уайтчепел. Единственное, что могло помешать ей вернуться за Великаном, это то, что она не нашла Адель.

Когда ей в голову пришла другая мысль, по ее спине пробежал холодок. А что, если Майлс рассказал Адель правду?

Роуз абсолютно не помнила, как написала матери письмо и отправила его, так как она сделала это, когда была пьяна. Она была совершенно ошарашена, когда объявилась Хонор, и ее первой мыслью было, что она пришла обвинять Роуз из-за этой истории с Майлсом и Адель.

Но через несколько минут она поняла, что дело не в этом, потому что Хонор вовсе не была сердита на нее. Тогда Роуз расслабилась, решив, что Майлс нашел какой-то другой способ склонить Адель к разрыву с Майклом, не признавшись ей в том, что он ее отец. Может быть, он даже предложил ей денег, и поэтому она не рассказала бабушке.