Тинкер - Уэн Спенсер

— А ты можешь… Пожалуйста… Можешь мне объяснить, что ты все-таки со мной сделал? В целом.

— Ты уверена? Это разговор не из легких. Ты столько испытала, что тебе тяжело будет это слушать.

— Ничего. Я хочу знать.

— Прекрасно. Я использовал чары превращения, активируемые моей спермой, и принял меры предосторожности против радикальных изменений оригинала. Это чародейство считается совершенно безопасным. Много тысяч лет назад основу его разработал клан Кожи, и с тех пор оно только совершенствовалось. Я принял все меры предосторожности, чтобы оно стало абсолютно безопасным.

— Какие меры предосторожности?

— Абсолютной гарантией против возможной контаминации была твоя девственность.

Она вспыхнула:

— Ты шутишь!

— Нет. Для любого чародейства необходим ключ-источник. Сперма лучше всего. По самой своей природе, она модель жизни. — Значит, догадка Лейн была верна! — А вот наличие двух источников грозило бедой.

— Но ведь девственность — не обязательное условие. Достаточно одного-двух дней воздержания.

Ветроволк покачал головой.

— Сперма мужчины остается активной от трех дней до недели. Сперма эльфа — почти год.

— Год?

— А у того, кто эльф лишь наполовину, — полгода.

— Год? Целый год?

— Таков побочный, и не всегда приятный, эффект бессмертия, — признал Ветроволк. — Поэтому, в частности, мы не такие бабники, как люди.

— Да, в таком случае превращение — рискованное мероприятие.

— Но ты была девственной, и я не волновался. — Он легонько коснулся пальцем кончика ее уха. — Ты моя и только моя.

Они добрались до «своих» апартаментов.

Не доходя до спальни, Тинкер остановила его:

— Ты… Мы… Там только одна кровать.

Он поднял голову.

— В твоей спальне? Да.

— А у тебя другая спальня?

Не говоря ни слова, он распахнул перед ней дверь. Несомненно, это спальня принадлежала Ветроволку: его запах просто висел в воздухе. Открытая дверь гардеробной позволяла увидеть массу превосходной одежды. По всей комнате было разбросано множество занятных, красивых или забавных вещей, принесенных когда-то вечером и позже оставленных без внимания.

Две спальни? Разве женатые люди не разделяют одну, общую? Или Ветроволк затеял эту историю с ее замужеством только для того, чтобы контролировать ключевую фигуру? Конечно, это более вероятно, чем любовь с первого взгляда. Тулу была права: Тинкер не знала своего сердца. Мысль о том, что Ветроволк мог не хотеть ее, причинила ей такую боль, что она и представить себе не могла. Сбитая с толку и несчастная, она свернулась клубочком на скамеечке у подножия кровати.

Ветроволк закрыл дверь, обеспечив им уединение от секаша, и сел рядом.

— Я понимаю, как это трудно. Я хотел дать тебе время все обдумать и привыкнуть.

«Чего я хочу? Чего?» «Я хочу его».

Тинкер протянула руку и коснулась его волос. Она бы, наверное, оробела, если бы встретила его взгляд, но он не шелохнулся, и тогда она провела рукой по его волосам, наслаждаясь их мягкостью. Нежно отвела прядь с уха и провела пальцем по его очертаниям.

Ветроволк шевельнулся, и она поспешно отдернула руку.

— Нет, продолжай, пожалуйста, — пробормотал он.

— Да?

— Я так этого хочу.

Она прильнула к нему и зарылась лицом в волосы. Прежде ей не доводилось разглядывать чье-либо ухо. Может, человеческое ухо менее изящно и таинственно, потому что у него меньше изгибов и завитков? Тинкер поцеловала мочку уха, а потом точку пульса под ухом, а потом мощный столп шеи. Тут она заметила, что дрожит, сама не зная отчего: то ли от страха, то ли от возбуждения.

Она ткнулась лицом в его плечо и прошептала:

— Возьми меня.

Его руки сжали ее в нежном объятии.

— Не надо торопиться, Тинк. Давай будем вместе изучать, что доставляет нам наибольшее наслаждение.

— По-моему, ты это знаешь…

Его рубашка из шелка цвета бронзы, согретая его телом; сквозь нее видно, как перекатываются его мышцы. Он заполнил собой все ее чувства, и она показалась себе такой маленькой.

— А теперь ты меня боишься.

Можно ли полностью раствориться в его объятиях?

— Я боюсь, что ты не хочешь меня.

— Ты — все, чего я хочу. — Его дыхание согрело ей шею; от его тепла волны дрожи бежали по ее телу. — В тебе — моя вселенная.

Тинкер подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее внимательно и нежно.

— Значит ли это, что ты любишь меня?

— Любовь — слишком маленькое слово, чтобы передать то, что я чувствую.

Придется принять это за «да».

Она и не заметила, в какой момент с нее слетел плащ или когда были расстегнуты крючки пеньюара. Но когда она обнаружила, что полураздета, пеньюар уже был спущен ниже груди и вздернут выше талии. Ветроволк покрывал легкими поцелуями внутреннюю сторону ее бедра, и она не хотела его останавливать. Она приподняла бедра, чтобы он мог спустить с нее трусики. Он держал ее в ладонях, большими пальцами раскрывал перед собой, и его дыхание было самым сокровенным из прикосновений. Ее трясло от желания чего-то большего, и она шептала: «Пожалуйста». Он наклонил голову, и наслаждение потекло в нее, словно жидкость, стекающая с его языка.

Лишь позже, когда его мягкие волосы рассыпались по ее голым ногам, она поняла, что все было так, как в том давешнем сне.

Глава 12

АУМ РЕНАУ

В Аум Ренау они пробыли три недели.

Тинкер старалась чувствовать себя счастливой. Разумеется, жизнь ее протекала в весьма приятных занятиях. Перед ней открылась целая вселенная секса, и она могла исследовать ее, сколько захочется. Вне постели Ветроволк казался по-настоящему влюбленным, и отчасти поэтому ей никак не удавалось разобраться в собственных чувствах. Для признания того факта, что она любит Ветроволка, ее научному уму не хватало пищи: измерений, количественных характеристик, наглядной информации.

Благодаря усилиям Ветроволка она избавилась от необходимости появляться при дворе, встречаться с королевой и участвовать в политических играх. Скорее всего, ему достаточно было упомянуть о ее возрасте и недавнем превращении — и все вопросы исчезли словно дым. Однако сам вице-король Западных земель не мог не посещать двор и поэтому часами отсутствовал.

За первые два дня Тинкер разобрала на части все механические предметы в том крыле дворца, что принадлежало клану Ветра: десять часов, три музыкальные шкатулки, кухонный лифт и ванные обоих «хозяев». После этого Пони, в сопровождении меняющегося по составу отряда из двадцати дворцовых секаша, стал вывозить ее на экскурсии по окрестностям. Они скакали верхом, ходили под парусом на соседнем озере, лазали по горам, шатались по ярмарке, расположенной ниже по реке, занимались стрельбой из лука и играли в «головореза» — более скоростная версия лаун-крокета. Постепенно и это наскучило Тинкер. Она устремилась на кухню, решив провести ряд научных экспериментов в области кулинарии, потом провела день в благоговейном страхе перед массивной паровой стиральной машиной и, наконец, отправилась на дредноут (куда ее пустили, впрочем, только после обещания ничего не развинчивать).