Немезида (пер. Ю.Соколов) - Айзек Азимов

Инсигна нахмурилась.

– Трудно с тобой, Сивер, ты вечно во всем видишь только хорошее. Не могу я поверить этому объяснению.

– Верь не верь, все равно нам с тобой нечего возразить Марлене. Пусть она делает что хочет, иначе все ее противники будут валяться без сознания или корчиться от боли.

– Но какие существа могут обитать здесь?

– Не знаю, Эугения.

– Больше всего меня пугает другое – что нужно им от Марлены?

– Не знаю, Эугения. – Генарр качнул головой. И они беспомощно посмотрели друг на друга.

Глава тридцать вторая

Потерялись

Крайл Фишер задумчиво смотрел на яркую звезду.

Но она была слишком яркой, чтобы на нее можно было смотреть, как обычно смотрят на что-то. Он бросал на нее быстрый взгляд, а потом разглядывал запечатлевшееся на сетчатке изображение. Тесса Уэндел все время напоминала ему, что он может получить ожог сетчатки. Но убедившись, что слова бесполезны, приказала затемнить иллюминатор. Звезда потускнела, а остальные звезды почти исчезли, превратившись в еле заметные мерцающие точки.

Этой яркой звездой, конечно же, было Солнце. Оно было невероятно далеко, человеческий глаз еще не видел его на таком расстоянии – если не считать роториан. Солнце находилось теперь в два раза дальше от корабля, чем от самой крайней точки орбиты Плутона, и его диск уже не был виден. Но, став звездой, Солнце все-таки светило в сто раз ярче, чем полная Луна в небе Земли, только теперь его яркость сконденсировалась в точку. Поэтому нетрудно было сообразить, зачем нужны светофильтры.

Все изменилось. Обычно человеку и в голову не приходит удивиться Солнцу. Оно такое яркое, что его просто не с чем сравнивать. Той малой доли его света, что рассеивается в атмосфере, хватает, чтобы затмить на кебе все звезды. И даже те звезды, которые не меркнут рядом с Солнцем, все равно не могут с ним сравниться.

Но здесь, в глубоком космосе, свет Солнца казался ослабевшим настолько, что подобное сравнение вот-вот станет возможным. Уэндел говорила, что в этой точке яркость Солнца в сто шестьдесят раз больше, чем у Сириуса, самого яркого после Солнца объекта на небе Земли. И миллионов в двадцать раз ярче тех звезд, которые еще можно было видеть невооруженным глазом. Поэтому здесь Солнце выглядело совсем не таким, как в земном небе.

Кроме разглядывания звездного неба, Фишеру оказалось нечем заняться. «Сверхсветовой» дрейфовал в пространстве с обычной для ракеты скоростью.

На такой скорости до Звезды-Соседки им лететь тридцать пять тысяч лет – если только корабль летит в нужную сторону. Но оказалось, что это не так.

Вот почему уже два дня Уэндел не находила себе места от отчаяния. До сих пор причин для беспокойства не было. Перед входом в гиперпространство Фишер напрягся, ожидая боли, неприятных ощущений. Но ничего не было. Корабль мгновенно вошел в него и тут же вышел обратно. Только картина звездного неба вдруг разом изменилась.

Крайл ощутил какое-то двойное чувство. С одной стороны, он был жив, а с другой – если что-то произойдет, то смерть придет так быстро, что он не успеет этого осознать. Умрет, ничего не ощутив.

Это чувство так поглотило его, что он даже не обратил внимания на тревожный возглас, с которым Тесса Уэндел бросилась в машинный зал.

Вернулась она какая-то растрепанная – нет, ее прическа была в порядке, однако при взгляде на нее возникала такая мысль. Она взглянула на Фишера круглыми глазами, словно не узнавая, и сказала:

– А созвездия не должны были измениться.

– Неужели?

– Мы ведь еще недалеко отлетели. Не должны были отлететь далеко. Один миллисветогод с третью. Этого мало, чтобы очертания созвездий изменились для невооруженного глаза. Правда, – она судорожно вздохнула, – все не так уж и плохо. Я боялась, что мы промахнулись на несколько тысяч световых лет.

– Тесса, разве это возможно?

– Конечно, возможно. Вот и приходится контролировать движение в гиперпространстве, потому что для него тысяча световых лет что один год.

– Значит, мы спокойно можем…

Уэндел знала, что скажет Фишер.

– Нет, вернуться не так просто. Если нас подвело управление, каждый новый этап путешествия будет заканчиваться неизвестно где, в какой-то случайной точке, и мы никогда не вернемся назад.

Фишер нахмурился. Эйфория, охватившая его оттого, что он побывал в гиперпространстве и благополучно вернулся, исчезла.

– Но во время экспериментов вы же благополучно возвращали объекты?

– Они были не такими массивными, и мы перебрасывали их не так далеко. Впрочем, пока все не так уж плохо. Мы прошли столько, сколько планировали. Расположение звезд такое, каким должно быть.

– Как это? Ведь оно изменилось. Я сам видел.

– Изменилась ориентация корабля. Его нос отклонился почти на двадцать восемь градусов. То есть мы летели по кривой, а не по прямой.

Звезды в иллюминаторе медленно двигались.

– Сейчас мы разворачиваемся носом к Звезде-Соседке, – сказала Уэндел, – из психологических соображений: чтобы понимать, куда летим. Прежде чем лететь дальше, придется выяснить, почему траектория корабля изменилась.

В иллюминаторе ослепительным маяком вспыхнула яркая звезда, медленно проплыла и исчезла. Фишер моргнул.

– Солнце, – пояснила Уэндел, отвечая на удивленный взгляд Фишера.

– Есть ли разумное объяснение того, почему наш курс изменился? – спросил Фишер. – Если Ротор тоже сбился с курса, то кто знает, чем все это кончилось?

– И чем кончится у нас. Пока у меня нет объяснений. – Уэндел встревоженно посмотрела на него, – Будь наши предположения точны, изменилось бы лишь положение корабля, а не его ориентация. То есть мы переместились бы по эвклидовой прямой, невзирая на неэвклидово пространственно-временное искривление. Двигались-то мы не в нем. Скорее всего, мы ошиблись при программировании или напутали в исходных параметрах. Лучше бы это было программирование – такую ошибку проще исправить.

Прошло пять часов. Уэндел вошла, потирая глаза. Фишер вопросительно взглянул на нее. Он пытался посмотреть фильм, но не мог сосредоточиться. Тогда он стал рассматривать созвездия, надеясь, что вид в иллюминаторе успокоит его,

– Ну, Тесса? – спросил он.

– С программированием, Крайл, все в порядке.

– Значит, врут исходные данные?

– Да – но как это определить? Мы же использовали едва ли не бесконечное множество допущений. Как найти среди них ошибочное? Нельзя же перебирать по одному – и до конца не доберемся, и потеряемся окончательно.

Воцарилась тишина. Наконец Уэндел сказала:

– Если бы ошибка была в программировании, мы исправили бы ее шутя и все было бы в порядке. Но теперь придется обратиться к основам. Тут уж мы наверняка обнаружим что-то серьезное и если не справимся, то, возможно, пути домой уже не найдем. – Она прикоснулась к руке Фишера. – Ты понял меня, Крайл? Если мы не сможем найти ошибку, только случай поможет нам вернуться домой. С каждой новой попыткой мы будем попадать все дальше и дальше от нужного места. А когда надоест прыгать, когда иссякнет энергия или глубокое отчаяние лишит нас желания жить – нас ждет смерть. И всем этим ты будешь обязан мне. Но главное не это – погибнет мечта. Если мы не вернемся, на Земле ничего не узнают о нашей судьбе. Скорее всего, решат, что мы погибли при переходе, и откажутся от новых сверхсветовых полетов.