Другой мир. Хроники исхода - Алекс Тимофеев

обратил на мастера повышенное внимание. Он его узнал! Хорошая зрительная память у парня, с тем-то качеством изображения! Однако действовать следовало быстро. Сержант будто оступился и замер на пару секунд, а потом недоуменно начал водить головой по сторонам. Ему что-то показалось, но он уже не помнил, что именно, и был слегка растерян. Миркус тем временем уже очутился внутри вагона.

Присмотрелся к сержанту – его аура имела яркие вкрапления. Ого, потенциальный маг! А ведь получалось, что магов мой родной мир должен производить на порядок меньше, чем на Терруме… Перед самым отправлением я предъявил свой билет и оказался в нашем купе. Обстановка там была значительно более богатой, чем в обычном жестком вагоне. Шторы, мягкая обивка, ковровая дорожка на полу. Поедем с комфортом!

Случайности всегда случаются закономерно, особенно когда ты уже близок к своей цели и слегка расслабился. До станции Тосно было немногим более четырех часов езды. Испили чаю, перекусили и отдохнули. Миркус вообще задремал. Мы с Максимом разговаривали. Его эмоциональное состояние пришло в норму, и парень был готов к возвращению на Террум. Я заверил его, что все возможное для своей семьи он сделал. Денег у родителей достаточно, и нуждаться они ни в чем не будут.

Получалось, однако, что мы изменили судьбу нескольких человек в этом времени. А с учетом вскрытого письма (в том, что оно доставлено нужному адресату, я уже не сомневался) – пожалуй, мы изменили историю целой страны! Хотелось бы надеяться, что Сталин примет правильные решения и не будет теперь тех ошибок в ходе Великой Отечественной, которые дались нам такой кровью. Впрочем, об этом мы не узнаем. Алгоритм защиты моего мира от вмешательства извне был простым и эффективным: можно передать сведения потомкам или предкам, а проверить результат получится только в одном случае – дожить в этом времени до того или иного знакового события и сравнить результаты. Но мы уходили домой, а значит, вернуться могли только в девятнадцатое августа тысяча девятьсот тридцать девятого года, туда, где письмо Сталину было еще не написано и ничего того, что уже случилось с нами, не произошло.

Дальше случился косяк. До подъезда к Тосно было около получаса, и Макс отправился в туалет, а вернувшись, не запер дверь в купе на внутренний запор, а я не проконтролировал. При закрытой двери, мы отключали наши «камуфляжи». Неожиданно дверь купе открылась, и на пороге возник… сержант НКВД. Один кубик на малиновой петлице, васильковый верх фуражки, внимательный взгляд.

– Граждане, проверка документов… – начал он и осекся.

В его глазах проступило узнавание, и он немедленно потянулся к кобуре. Сзади маячили еще двое. Групповой контроль дался мне тяжело. Всю троицу усадили рядком на диван, и я смог их усыпить. Макс немедленно запер дверь купе и смотрел виновато.

Действовать предстояло быстро. Импровизировали на ходу. Перед нами, привалившись друг к другу, спали трое людей в форме. Сержант и старший лейтенант НКВД, а также рядовой с пехотными петлицами, с ППД (пистолетом-пулеметом Дегтярева) на груди. Видимо, он поступил в усиление к патрулю. Решение пришло сразу. Сняли форму с «гэбни» и переоделись. Сапоги слегка жмут, ну ладно, потерпим. Собрали оружие. Распределили роли. Я старший, в форме старлея, Макс – сержант НКВД с ППД в качестве охраны. Миркус остался в штатском. Изображаем группу, конвоирующую задержанного. Ну или по ситуации… Удостоверения у нас свои.

Доезжать до станции мы не стали, я дернул стоп-кран. Торможение было резким. Отключил проводника, и мы быстро покинули вагон. Постарались сразу затеряться в лесополосе. Двигаться пришлось активно, и я опасался за Миркуса. Девяносто семь лет – это серьезный возраст даже для мага. Тот ответил, что уже активировал амулет, который увеличивает выносливость. Запасливый! Почему мы решили выйти раньше? Ответ простой: на станции могло быть слишком много «встречающих». Ждать они могли не нас непосредственно, но патруль НКВД, вероятнее всего, должен доложить о результате проверки поезда и либо смениться, либо ехать дальше. А так поезд «по техническим причинам» до станции не доехал. Пока выяснят почему, пока найдут спящих в купе… Так что небольшая фора у нас была.

Взяли необходимое направление и двинулись к дороге, которая должна привести нас к Вырице. Нам нужен был транспорт, ибо почти сорок километров – приличное расстояние, да и нам необходимо торопиться. Как только обнаружат обездвиженный и раздетый патруль, наши поиски будут вестись с максимальной скоростью и тщательностью.

Дошли до дороги и затаились в кустах неподалеку. Движение было нечастым. Телега с лошадью нас не заинтересовала. Небольшой автобус был полон людей и тоже нам не подходил. Наконец показался грузовик. Это был ГАЗ-АА – легендарная полуторка с открытым кузовом. Немедленно выбрался из укрытия и встал у обочины, останавливая машину властным жестом. Грузовик притормозил. В кабине сидели двое в армейской форме: пожилой старшина с «пилой» на петлицах и молодой водитель – рядовой. На меня они взирали с удивлением и опаской. Подошел ближе и не стал тратить время на разговоры, поскольку время было дорого. Со стороны, наверное, странно было видеть, как оба военных молча выходят из кабины, перебираются в кузов, укладываются там и засыпают, закрываясь брезентом, которым был укрыт груз. Оставлять их на дороге я не хотел – это могло дать нашим преследователям лишнюю информацию. Махнул своим, и они сразу подтянулись к машине. Макса я усадил за руль, а Миркус должен был ехать в кузове и присматривать за спящими. Сказал ему не высовываться и прятаться за бортом. Теперь наша «спецгруппа НКВД» ехала по своим делам, а в кузове находились… арестованные, к примеру.

До Вырицы мы не доехали чуть-чуть. На въезде в поселок был кордон. На обочине стояла полуторка, сильно напоминавшая нашу. Рядом с ней было десять человек в форме РККА с винтовками и один сотрудник НКВД. Двое бойцов перекрывали дорогу, остальные расположились по обе ее стороны, пытаясь осуществлять охранение с обочины. Довольно бестолково. Смысл операции и их возможные действия до них довести никто не удосужился. Они просто были переданы в подчинение сотрудника НКВД. Однако быстро! Значит, район уже закрыт. Перед нами стояла «эмка» (ГАЗ-М1) с пассажирами внутри – там сейчас шла проверка документов. Лейтенант НКВД Тарасов был человеком педантичным и службу свою нес тщательно. Несмотря на то что номера проверяемой машины были ему знакомы, он не поленился заглянуть в салон. Приказ ему был отдан строгий – проверять все машины на въезде в поселок без исключения. Вот он и проверял.

В «эмке» сидели жена и дочь секретаря Гатчинского райкома партии. Они ехали на дачу и были недовольны проверкой. А тут еще и следующая машина на подходе. Тарасов только успел козырнуть и извиниться за неудобства, как перед ним возник его