Путевые заметки вольного мага - Мила Громова

Особенность «личных» заклинаний вы уже знаете: они работают даже при критическом опустошении источника, так что я, наверное, не устану благодарить «сына» старосты Больших Валунов за такой ценный и неожиданный дар.

— А предвиденье? — с любопытством уточнила я у Лаврентия.

— Нет, этого точно нет — замялся он, отводя взгляд. Присутствие Зары что-то поменяло в моем подопечном, потому что раньше подобной робости за ним точно не водилось.

— Значит, буду держать амулет под рукой — заключила я — Лаврик, достань-ка свои порошки, чтобы очертить дополнительный охранный контур. А мы с Зарой пока покормим ездовых.

«А я-ууу?» — подал голос Охра.

«Потерпишь пока без еды? Я не хочу использовать здесь магию в любом виде, чтобы не навлечь на нас беду» — попросила я белва.

Тот вздохнул, потирая пушистое брюшко лапами, и сокрушенно кивнул, понимая, что предпринятые нами меры лишь гарантия того, что мы доберемся до конца дороги через Мрачнолесье целыми и невредимыми.

Глава 38: Духи старые и новые

Срединная Софирская Империя, Орден вольных магов, четыре месяца назад

— Как ваша рука, деса? — обратился ко мне мастер Ильсен Ледокол, секретарь Ордена вольных магов.

Я потерла еще ноющее предплечье, которое во время испытания на силу и выносливость сломала сразу в нескольких местах. И это не считая всех прочих травм, коих после той жуткой проверки, я получила достаточно.

— Лучше — сообщила я — маг-лекари хорошо меня залатали. Я готова к последнему этапу проверки.

— Не передумали? — уточнил у меня маг — предыдущее испытание далось вам очень непросто. Будем откровенными, многие маги сдаются после него, понимая, что самое сложное ждет их еще впереди.

— Не передумала — отозвалась я твердо — я пойду да конца.

— Как пожелаете — кивнул мастер, рассматривая меня с каким-то новым интересом и возросшим уважением — в таком случае ваше испытание начинается прямо сейчас. Если все пройдет успешно, считайте, значок вольного мага уже приколот к вашему плащу.

Не успела я хоть что-то сказать в ответ, как портал буквально выбросил меня из нутра теплого кабинета, куда-то в темноту и холод.

Я знала, что здесь меня ждет проверка на ясность разума, чистоту души и внутреннюю стойкость. Если предыдущие испытания проверяли мои знания, силу моего дара и его глубину, чистоту помыслов и честность на кристалле истины, а также мои физические возможности, то есть в большинстве своем качества, в общем-то, приобретенные в процессе многолетней учебы и просто жизни, сейчас же испытание буду проходить именно я сама, моя сущность, мое, так сказать, нутро, которое, полагаю, каким-то образом собираются вытянуть наружу.

Вокруг стоял такой беспросветный мрак, что хоть глаз выколи. Я огляделась, хоть без магии это и было сделать непросто. И да, дар совершенно не откликался на мои команды, хотя я чувствовала наполненный до края источник внутри себя. Как такое возможно?

Судя по всему, меня действительно переправили в какую-то блокирующую магию пещеру, где, казалось, не было ничего, кроме темного камня, окружающего меня со всех сторон. И это все? Меня просто посадили в какой-то склеп, оставив один на один с моими мыслями?

Я села на каменный пол пещеры, подложив под себя плащ, и стала терпеливо ждать непонятно чего, устало прикрыв глаза. Возможно, перед последним испытанием следовало дать себе еще пару дней передышки, до полного физического восстановления, но что уж теперь о чем-то жалеть.

Вскоре я поняла, как именно испытание должно обнажить мою душу. Вынужденное многочасовое заточение, в полной тишине и темноте делали свое дело, заставляя меня делать то единственное, на что я была способна — думать.

Сначала я старалась думать о чем-то отрешенном: о пройденных испытаниях, о предстоящем путешествии, когда все закончится для меня успешно, о недавнем празднике по случаю окончания Университета, о Ролине, с которым через несколько дней я вынуждена буду попрощаться, о своем обучении и темах для научной работы и о многом другом.

Но потом…

Мысли сами собой вернулись к тому, о чем я старалась пореже вспоминать.

О Серафиме, чью могилу я планировала навестить перед отъездом, о маме, которая так и не увидела меня в мантии выпускницы Софиградского магического Университета, о папе, который, наверное, очень бы удивился, узнав, какой путь выбрала его единственная дочь, об Айре, по которому я уже много весен отчаянно скучала, о том, что у меня нет места, куда я всегда могу вернуться и нет, кроме Ролина, никого по-настоящему близкого, к кому мне захочется возвращаться.

Перед началом испытаний я снова была в Западном приморье, чтобы навестить развалины своего дома. Снова смотрела на море долгие часы, пытаясь убедить себя в том, что мне в моем одиночестве более чем хорошо и безопасно. Но где-то в глубине себя я, конечно, понимала, что это далеко не так…

— И зачем это тебе все это, Рина? — неожиданно услышала я строгий голос… папы.

Он стоял передо мной во плоти, точно живой, и смотрел своими яркими голубыми глазами, в которых я видела сейчас только холод и отчуждение.

— Папа… — прошептала я.

— Тебе здесь не место — рявкнул мой родитель. В детстве я помню отца мягким, улыбчивым, пусть даже немного строгим и по-мужски несклонным к излишним нежностям.

Я знала, что папа безумно меня любил, баловал, оберегал. Он всегда находил для нас с мамой время, несмотря на то, какую важную роль играл при дворе Императора.

«Если ты станешь магом, Рина, я поддержу любой твой выбор» — всегда говорил он мне — «и даже если ты останешься просто таной, я никогда не буду тебя неволить и что-то тебе запрещать. Ты будешь свободной, дочь, свободной в том, чем ты хочешь заниматься в будущем. Просто знай, что мы с мамой всегда будем на твоей стороне».

— Ты не отец. Не Фейрик Балард — зло произнесла я — он бы никогда не стал отговаривать меня от моего выбора или подвергать его сомнениям. Уйди, кем бы ты ни был, и больше не возвращайся.

Силуэт отца покрылся рябью, а затем просто исчез.

Я громко выпустила из легких воздух, до боли впивая ногти в ладони.

— Ты меня бросила, дочь. Ты оставила меня там совершенно одну — услышала я голос мамы.

Увидеть маму оказалось гораздо страшнее и больнее, все же рана от ее потери была слишком свежей.

Я запомнила Флору Балард именно такой: те же льняные волосы, большие ясные слегка прищуренные зеленые глаза, легкая грустная