Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

Вернувшись в кабинет, я услышал голос Вулфа:

– Он даже словом не обмолвился об анонимных письмах. Что это, военная хитрость? Уловка?

– Нет, – твердо заявил я. – Судя по настроению Кремера, он готов сейчас ухватиться за любую соломинку. Похоже, его осведомитель все-таки не Аптон. Хотя для нас это и не столь важно.

Нашептать Кремеру на ушко могли многие.

Вулф шумно втянул носом воздух, издав при этом трубный звук, затем выдохнул через рот.

– Если не считать этой записки, то Кремеру известно столько же, сколько и миссис Вэлдон. Может, скажешь, что запрет на общение с полицией снят? За исключением содержания записки, разумеется.

– Нет. Если Люси ответит на десяток вопросов, то потом ей придется отвечать на тысячу. Я предупрежу ее о том, чего следует ожидать, и постараюсь быть у нее, когда они нагрянут с ордером. А вам, наверное, стоит связаться с Паркером. Завтра – Четвертое июля, а в праздник с освобождением под залог могут быть сложности.

– Вот ведь горемыка, – прорычал Вулф, а мне пришлось ломать голову над тем, кого он имел в виду – Кремера или Люси Вэлдон.

ГЛАВА 12

С субботним звонком Сола Пензера завершилась вторая стадия затянувшихся поисков неведомой матери. Позвонил же Сол седьмого июля, в половине четвертого дня, чтобы сообщить: женщина из агентства Уиллиса Кинга и в самом деле отдала своего ребенка на усыновление. Таким образом, была заполнена последняя прореха, и оставалось только поздравить нашу пятерку (я великодушно включаю в нее Вулфа) с исключительной работой: все сто сорок восемь девиц и женщин после проверки исключены из списка подозреваемых, а при этом никто даже не пострадал. Весьма приемлемо, говоря словами Вулфа. Рехнуться можно! Я сказал Солу, что пока на этом все, но в дальнейшем могут появиться новые поручения. Фреда и Орри мы уже отпустили.

Вулф сидел за столом и испепелял взглядом все, что попадалось ему на глаза. Я полюбопытствовал, нет ли заданий для меня, удостоился в ответ взгляда, которого вполне заслуживало наше положение в целом, но никак не я, и сказал, что тогда еду на побережье поплескаться в океане, а вернусь в воскресенье вечером. Вулф даже не удосужился спросить, как можно со мной связаться, однако перед уходом я оставил на его столе бумажку с телефонным номером. Телефон этот находился в коттедже на Лонг-Айленде, который Люси Вэлдон сняла на все лето.

Угрозы Кремера полностью подтвердили поговорку, что брехливая собака лает, но не кусает. Даже фамилия нашей клиентки в газетах не появилась. Когда я пришел к ней во вторник около полудня и предупредил, чтобы она ждала визитера с ордером, Люси поначалу перепугалась не на шутку и даже ланч съела без привычного аппетита. Однако в три часа, когда пришел сыщик из убойного отдела, оказалось, что ордера у него нет. Только приглашение на собеседование, подписанное окружным прокурором. А четыре часа спустя Люси уже перезвонила мне из дома. Ее поочередно допрашивали капитан полиции и двое помощников прокурора, причем один из них в выражениях не стеснялся, однако наша клиентка держалась с достоинством и чести не уронила. Беда с допрашиваемыми, которые наотрез отказываются отвечать, в том, что перед следователем всего два пути: либо сидеть и играть в гляделки, либо выписать ордер на арест. Но эта допрашиваемая была урожденной Армстед, владела собственным домом и вращалась во влиятельных кругах. Да и вероятность того, что Эллен Тензер убила она или хотя бы была с ней знакома, составляла примерно одну миллионную. Кончилось все тем, что Четвертое июля Люси провела в арендованном коттедже на Лонг-Айленде с малышом, няней, горничной и кухаркой. В доме этом было пять спален и шесть ванных комнат. Что, если все комнаты будут заняты, а неожиданно нагрянет кто-ни будь из убойного отдела и захочет принять ванну? Надо быть готовой к любым неожиданностям.

Как правило, на отдыхе я мигом отключаюсь от повседневной суеты и напрочь забываю о работе и уж тем более о Вулфе, но в то воскресенье принимала меня наша клиентка, и поэтому, пока она кормила ребенка, я валялся на пляже и размышлял о перспективах расследования. Они рисовались в самых мрачных тонах. Когда берешься за новое дело, поначалу нередко кажется, что здесь даже уцепиться не за что, однако позже из клубка непременно удается вытащить хотя бы одну нить. Но сейчас дело обстояло иначе. Почти пять недель мы бились лбом о стену, и кругом, куда ни кинь взгляд, царила беспросветная мгла. Я уже готов был поверить, что Ричард Вэлдон вовсе не зачал этого ребенка, что его непутевую мамашу писатель вообще в глаза не видел, а сама она недавно сбежала из сумасшедшего дома. Возможно, начиталась романов Вэлдона или увидела его по телевизору, ну и решила: а почему бы не дать ребенку такую звучную фамилию? В таком случае разыскать ее было ничуть не легче, чем пресловутую иголку в стоге сена, и единственная надежда заключалась в том, чтобы выкинуть мамашу из головы и бросить все силы на поиски убийцы Эллен Тензер. А этим уже битый месяц занимались лучшие силы нью-йоркской уголовной полиции. Да, полный мрак! Лежа на песке с закрытыми глазами, я громко произнес непечатное слово, и в следующее мгновение услышал голос Люси:

– Извини, Арчи! Наверное, мне следовало кашлянуть.

Я вскочил, и мы с ней пошли ловить волну.

В понедельник, в одиннадцать утра, Вулф вошел в кабинет с таким видом, словно собирался в дальнюю поездку. Поставив в вазу свежесрезанные орхидеи, он сел и, даже не посмотрев на утреннюю почту, рявкнул:

– Твой блокнот!

Так началась третья стадия расследования.

К ланчу мы обсудили последние детали плана, после чего оставалось лишь претворить его в жизнь, что, понятное дело, возлагалось на меня. Мне потребовалось три дня, чтобы уладить все необходимое, после чего пришлось ждать еще четыре, поскольку воскресный выпуск «Газетт» выходит почему-то только по воскресеньям. Прошедшие же три дня я занимался вот чем.

ПОНЕДЕЛЬНИК, ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ. Я вернулся на Лонг-Айленд, чтобы посвятить в наш план клиентку и уговорить ее принять в нем участие. Она поначалу заупрямилась, и мне пришлось задержаться на обед. Люси возражала не против того, чтобы вернуться в Нью-Йорк; она боялась неизбежной огласки. Дело приняло столь серьезный оборот, что закончилось бы для нас с Вулфом фиаско, не смешай я личные отношения с деловыми. Расставаясь с Люси, я заручился ее честным словом, что в среду днем она вернется домой, на Одиннадцатую улицу, и останется там столько, сколько потребуется.

ВТОРНИК, УТРО. Я ездил на Сорок седьмую улицу к Элу Познеру, совладельцу фирмы по торговле, обмену и установке фотооборудования «Позе камера иксчейндж», чтобы уговорить его помочь мне приобрести детскую коляску. Затем, вернувшись с покупкой к нему, я объяснил Элу, что от него требуется,