Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина) - Александр Александрович Годлевский

Права человека от беззаконий власти могут быть юридически гарантированы только принципом неотвратимости ответственности должностных лиц – когда за каждым наказуемым нарушением прав граждан необходимо должна следовать ответственность, в том числе и, в установленных законом случаях, – уголовная. Как у нас на практике обстоит дело с гарантиями прав граждан всем хорошо известно (только не все предпочитают обращать на это внимание). Своими «экспериментами» с большими правоохранительными начальниками я это еще раз демонстрирую и чисто юридически это доказываю. В 104-м «Континенте» я писал, что у профессиональных политиков, политологов, правозащитников и других, лихо обходящих правовые вопросы, профессионализм балансирует на грани клинического идиотизма.

По поводу недавних акций против результатов выборов. Все эти акции протеста были разрешены властью, проводились с ее разрешения. Но с 1917 года власть у нас остается по своей правовой сути все той же советской, как ее ни называй, о чем я писал в своих публикациях в журнале «Континент», а сейчас на своем сайте. Выступать против власти, основанной на лжи и полном правовом беспределе, и спрашивать на это у нее разрешение – у нас это уже верх идиотизма. А если они выступали не против всей этой системы власти, то так им и надо – значит, они не против власти, преступной по ее же законам, а только за то, чтобы быть в этой власти начальниками. Как «Несогласные», о чем по другому поводу у меня см. «Сумасшедшие записки – 2 – 2». Или за то, чтобы начальниками были нужные им люди, и беспредел власти ударял не по ним, а по другим.

Реальная действенность подобных «акций протеста» очень сомнительна. Такие «бунты на коленях» были и у демократов-перестройщиков при Горбачеве, и у супердемократов при Ельцине, в результате у нас сейчас получилось то, что получилось. Никакие выборы в этой системе власти в принципе не могут быть честным и справедливыми. Пусть многотысячные протестующие для начала добьются от власти (без ее разрешения – явочным порядком!), чтобы она соблюдала хотя бы ее собственные законы, гарантирующие права граждан. Кстати, с такого требования началось движение диссидентов. А чем оно у нас закончилось, так это из-за полного игнорирования многими из диссидентов правового вопроса о наличии юридических гарантий прав именно широких слоев граждан, а не только прав разных элит. Кремль призвал протестующих обжаловать нарушения на выборах законными средствами, но у нас власть ее собственные официально действующие законы соблюдает только тогда, когда ей это выгодно.

И Путин, и его непримиримые противники противостоят друг другу все по тому же старому принципу: «Ты – Евгений, я – Евгений...», – все они играют по одним правилам, установленным этой системой власти, которая основана на правовом беспределе против своих граждан и большой лжи, этот беспредел прикрывающей. Разница между ними только в том, что Путин у власти начальником сейчас, а они были в этой власти начальниками в 90-е годы – во времена самого пика всеобщей лжи и полнейшего правового беспредела властей против своих граждан. Потому проблему лжи и беззакония – как основы всей системы власти – ни те, ни другие по существу поднимать не любят, только обвиняют друг друга в таком негативе.

Сумасшедшие записки - 2 - 4

(26 марта 2012 г.)

Моя жалоба на беззакония Следственного комитета РФ при решении вопроса об уголовном преследовании его главы Бастрыкина А.И. поступила в Басманный райсуд г. Москвы 11.01.2012 г. Они были обязаны прислать мне повестку в суд, но ее долго не было, и я уже подумал, что они решили мою жалобу «положить под сукно» – не рассматривать это дело вообще. Такое они нередко делают по «неудобным» им жалобам, если их не «поторопить» заявлением о преступлении за фактический отказ в правосудии, грубо нарушающий гарантированное ст. 46 Конституции РФ право на судебную защиту.

Такое у меня бывало, в т.ч. и когда мы с Кириллом Подрабинеком в 95-м году потребовали от Генпрокуратуры РФ расследовать действия президента Ельцина в первой чеченской войне (см. «Континент» N 94, октябрь – декабрь 1997 г.). Но 11.03.2012 г. по почте я получил из суда копию постановления, которое они вынесли без всякого уведомления меня об этом, что бы в нем про это не было написано:

Как уже говорил, никакого извещения о судебном заседании в установленном порядке я не получал, в остальном это постановление – обыкновенная судейская «туфта». Для создания видимости полного и объективного рассмотрения дела и мотивированности постановления судья Карпов напихал в это постановление все, что мог. Но в нем нет ни того, ни другого, ни третьего. Там и доводы моей жалобы (но не все!), и ссылки на документы Генпрокуратуры и Следственного комитета, на немотивированность и фальшивость ответов которых я уже неоднократно указывал.

В моей жалобе были приведены конкретные факты грубых нарушений уголовно-процессуального закона и конституционных гарантий, ведущие к обязательному удовлетворению жалобы. Постановлением суда эти факты подтверждены. Так, судом установлено, что ни одно из решений, предусмотренных ст. 145 УПК РФ, по моему заявлению о преступлении в отношении Бастрыкина Следственным комитетом РФ в установленном порядке принято не было. Уголовное дело не возбуждено, предусмотренное ст. 148 УПК РФ постановление об отказе в возбуждении уголовного дела не вынесено, и вообще это заявление о преступлении было рассмотрено как иное обращение. Что является грубым нарушением уголовно-процессуального закона и ст. ст. 45, 52 Конституции РФ, устанавливающих государственные гарантии прав граждан от преступных посягательств со стороны должностных лиц государства.

В грубое нарушение ст. 7 ч. 4 УПК РФ это постановление не мотивировано вообще. Судья Карпов переписал туда все то, что сообщил ему Следственный комитет РФ без какой-либо проверки и оценки, только приписал, что у него нет оснований не доверять документам, представленным органом уголовного преследования. А основания доверять им у него есть?!

Вывод, что заявление о преступлении может быть рассмотрено как иное обращение, если рассматривающий его начальник решит, что в нем отсутствуют достаточные сведения, указывающие на наличие признаков преступления,