Глобальный человейник - Александр Зиновьев

Сверхчеловечные отношения являются сугубо прагматичными и эгоистичными. Тут один человек для другого не имеет никакой ценности сам по себе. Даже в тех случаях, когда кажется, будто он ценен сам по себе (например, красив, здоров, сексуален, умен), он ценен как предмет удовлетворения потребностей. Способности человека имеют ценность для других, поскольку они могут реализоваться в жизненном успехе, и другие могут за его счет поживиться. Если у тебя много денег и высокий социальный статус, так что за твой счет могут поживиться другие, то ты можешь иметь и дружбу, и любовь, и внимание, и заботу. Правда, они суть эрзацы. Но они ничуть не хуже человечных отношений такого рода. Не надо идеализировать человечные отношения. Качество сверхчеловечных отношений, как правило, выше, чем человечных. И они надежнее человечных. Человечные друзья предают не реже, а чаще сверхчеловечных. А о любовницах и говорить нечего. То же самое можно сказать и о прочих отношениях.

Западоид имеет настолько мощную правовую защиту, что практически он лишь в ничтожной мере нуждается или совсем не нуждается в поддержке коллектива по работе и общественных организаций. Естественно, ослабляется или пропадает совсем внимание последних к нему в личном отношении. Если общественные организации и проявляют заботу о нем, как это делают профсоюзы, например, то он при этом фигурирует как представитель класса, а не как индивидуальная личность. Внимание других организаций к нему имеет место постольку, поскольку оно оплачивается.

К сказанному следует добавить бытовые удобства, телефон, телевидение, автомобиль, изолированное жилье, возможность обслуживать себя, отсутствие надобности в тесных контактах с соседями, напряженную работу. Важную роль сыграла необходимость защищаться от негативных проявлений человечных отношений. При этом люди невольно ослабляли и даже заглушали совсем позитивные стороны человечных отношений, неразрывно связанные с негативными.

Сверхчеловечные отношения являются неглубокими. Они легче устанавливаются и безболезненно обрываются. Они расчетливы, предполагают выгодность и полезность. Они не так обременительны, как человечные.

При этом сохраняется дистанция, спасающая от бесцеремонных вторжений посторонних в твою душу и личную жизнь. Они позволяют не тратить зря время, силы, чувства, мысли и средства. Они искусственные, «деланые». Это позволяет людям скрывать подлинные мысли и чувства, быть «социабельными», то есть более терпимыми в общественной жизни. С этой точки зрения, общество западоидов напоминает великосветское общество, только в «разжиженном» виде и в массовом исполнении.

Следствием сверхчеловечных отношений является холодность и сдержанность, равнодушие к судьбе ближнего, дефицит «душевности», одиночество, ощущение ненужности и другие явления западного образа жизни.

В XVII веке философ Гоббс определил человеческие отношения формулой «Человек человеку – волк». Эта формула до сих пор многими мыслителями считается отражением сущности человеческой натуры и человеческих отношений. На мой взгляд, она уже устарела давно. Западоиды сделали шаг вперед. Для них более адекватной является формула «Сверхчеловек сверхчеловеку – робот».

Футурологи предсказывают наступление в будущем времени постчеловеческой эпохи. В эту эпоху, по их мысли, на нашей планете будут господствовать сооружения или существа, превосходящие людей по основным социально значимым качествам, – сверхлюди. По мнению одних из них, такими сверхлюдьми будут роботы, изобретенные людьми или заброшенные к ним инопланетянами. По мнению других, такими сверхлюдьми станут инопланетяне или сверхлюди, искусственно выведенные людьми с помощью генной технологии и бионики. Предсказание этих провидцев будущего уже сбылось в том смысле, что постчеловеческая эпоха действительно наступила. Но оно не сбылось в том смысле, что создателями и носителями постчеловеческой эпохи стали не роботы, не инопланетяне и не искусственные человекоподобные существа, а самые обыкновенные западоиды.

В итоге рассмотренной эволюции западоиды оказались теперь неспособными не то что на какие-то серьезные преобразования своего социального строя, но даже на то, чтобы придумать и пожелать какой-то иной социальный строй, отличный от того, какой они имеют. Они достигли потолка своей эволюции и теперь они обречены до скончания века воспроизводить свою социальную организацию в неизменном виде, ибо она с точки зрении их природных возможностей есть вершина совершенства.

Таким образом, эволюция западоидов завершилась. Они превратились в сверхлюдей, то есть в социальных роботов. А роботы сами по себе не подлежат никакой эволюции.

Что дальше

Ин кончил свою «лекцию». Я сказал, что в общем и целом согласен с его описанием западоидов. Спросил, что будет дальше. Он сказал, что об этом поговорим как-нибудь потом, и исчез.

Проверка лояльности

Все сотрудники МЦ в установленные сроки проходят проверку на их лояльность. Подошел мой срок, и мне предложили явиться в отдел лояльности. Я был поражен тем, что в отделе работали только роботы. Потом Фил сказал мне, что людям такое важное дело не доверяют. Люди делают ошибки, тенденциозны, их можно обмануть и подкупить. Роботы же неподкупны, объективны, не делают ошибок и не поддаются на обман. Конечно, таких роботов делают и программу для них составляют люди. Но эти люди не имеют отношения к самим конкретным проверкам. А того, что они делают, вполне достаточно, чтобы точно измерить степень лояльности. Тут степень точности не меньше, чем при измерении кровяного давления, температуры тела, кислотности желудка, содержания гемоглобина в крови и прочих характеристик организма. Во всяком случае. Фил не знает ни одного случая, чтобы роботы сделали ошибку в оценке степени лояльности сотрудников МЦ и чтобы кто-то пожаловался на это. Впрочем, жаловаться бессмысленно, а сотрудники отбираются сюда так и проходят тут такую обработку, что еще не было случая, чтобы у кого-то степень лояльности понизилась. Если, конечно, не считать психические заболевания.

Мне было задано несколько десятков вопросов. Я должен был отвечать кратко, четко и правдиво. Поскольку я беседовал не с людьми, а с неодушевленными машинами, никакой потребности уклоняться от правдивых ответов не было. Ощущение было такое, как будто я разговаривал с самим собой. Часть вопросов касалась других сотрудников, с которыми я имел дело. И я ответил на все вопросы такого рода вполне правдиво автоматически, даже не задумываясь над тем, что говорил. Но, к счастью, все вопросы были такие, что я не сказал ничего такого, что можно было истолковать как донос. Анализируя потом этот факт, я установил, что в «повороте мозгов» создателей роботов и составителей программ для них просто не было места для того криминального, что могло быть в моих разговорах с сотрудниками МЦ. Это обстоятельство спасло меня и от разоблачения моего собственного криминального «поворота мозгов». Мне не было на этот счет задано ни одного вопроса, которого я опасался. Я из этого сделал важный вывод: я могу удовлетворять в МЦ мои тайные познавательные интересы сколько угодно, не будучи замеченным в этом отступлении от обязательной нормы. Это обрадовало меня. Но, обдумав эту ситуацию основательнее, я сделал другой, совсем не оптимистический вывод: это произошло не по недосмотру творцов роботов и программ для них, а в силу всеобщего «поворота мозгов», для которого мой оригинальный поворот вообще не существует как нечто реальное и заслуживающее внимания. Он в нашем мире просто лишен какого бы то ни было смысла. Я просто не существую в качестве личности с таким сознанием.

По окончании беседы мне сообщили, что моя степень лояльности в пределах нормы. Меня это сообщение почему-то нисколько не обрадовало. Наоборот, я ощутил какой-то леденящий ужас. Мне захотелось, чтобы меня допрашивали жестокие и беспощадные люди, а не бездушные машины, чтобы они пытали меня, заставляя выдать самые сокровенные тайны моего сознания, а не игнорировали их как нечто несуществующее. Мне захотелось предстать перед судом инквизиции, оказаться в застенках немецкого гестапо или русского КГБ XX века. Но ничего подобного у нас, увы, не было. Было нечто еще более жестокое и беспощадное: равнодушие.

Во время перерыва я встретился с Филом. Вглянув на меня, он сказал, что вид у меня такой, как будто я побывал в отделе лояльности. Сказал так, как человеку, побывавшему в лапах Гестапо или КГБ, сказали бы его знакомые, что вид у него такой, как будто он побывал в лапах гестапо или КГБ. Я сказал, что я на самом деле там был. Фил на это не сказал ни слова. Так молча мы поели и разошлись по рабочим местам.

Новая тревога

Приближается коней испытательного срока. Во мне зародилась новая тревога: а не лучше ли было бы, если бы меня не оставили на основной срок?! Оставшись здесь, я навечно продаю себя в рабство. Хотя и комфортабельное, но все-таки рабство. Что ждет меня тут? Однообразная рутина изо дня в день, из года в год. Постепенное повышение служебного ранга, зарплаты, благополучия. Возможно – семья вроде семьи Ива. И вечная душевная боль из-за невозможности реализовать свои способности. А если не оставят – что тогда?! Представится ли случай распорядиться своей жизнью по своей воле? Не попаду ли я в «отбросы», и в одну из «очистительных» кампаний не исчезну ли я бесследно в интересах сокращения процента «отбросов» до нормы?! Что и кто меня ждет вне МЦ?! Кому я дорог?! Кому я нужен?!