История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
около того же времени царь Аристон, у которого были две бесплодные жены, взял третью, но зато отпустил одну из первых. С другой стороны, несколько братьев могли иметь общую жену; человек, которому нравилась жена его друга, мог делить ее с ним и признавалось приличным предоставлять свою жену в распоряжение, как выразился бы Бисмарк, здорового «жеребца», даже если тот не принадлежал к числу сограждан. Из одного места у Плутарха, где спартанка направляет к своему мужу поклонника, который домогается ее любви, можно заключить, согласно Шёману, даже о еще большей свободе нравов. Действительное нарушение супружеской верности — измена жены за спиной мужа — было поэтому неслыханным делом. С другой стороны, Спарта, по крайней мере в лучшую свою эпоху, не знала домашнего рабства, крепостные илоты жили обособленно в имениях, поэтому у спартиа-тов было меньше соблазна пользоваться их женами. Естественно, что в силу всех этих условий женщины в Спарте занимали гораздо более почетное положение, чем у остальных греков» (Энгельс Ф. Происхождение семьи...// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 66—67).
В XII —XI вв. в Пелопоннес вторгаются дорийские племена. Они захватывают Мессению, Лаконию, Аргос. Что касается местного ахейского населения, то часть бежала в горы, в Аркадию, где сохранила до исторического времени древний ахейский язык, часть эмигрировала за море, часть была перебита или обращена в рабство. Но некоторой части удалось, несомненно, удержаться в своих укрепленных поселениях; дорийские пришельцы завязали с ними мирные сношения, стали заключать с ними браки и отчасти усвоили их религию и культуру, стоявшую, несомненно, выше религии и культуры пришедшего дикого племени.
Так было и в Лаконии. Дорийцы пришли сюда, по-види-мому, через узкое ущелье Еврота, приведшее их с севера, из Аркадии: на той территории, где они первоначально обосновались, в северной части Лаконии у города Спарты не найдено никаких остатков микенской культуры. Они заняли северную и среднюю часть долины Еврота, затем разрушили микенскую Спарту, но взять укрепленный микенский город Амиклы не могли. Южная часть Лаконии на первых порах, по-видимому, оставалась в руках ахейцев.
Вслед за завоеваниями в Лаконии наступило мирное сближение с местным населением и заимствование местной культуры. Мы уже указали на ряд микенских черт в спартанском государственном устройстве; необходимо отметить, что не только два спартанских рода, Эгиды и Талфибиады, считали себя в позднейшее время потомками ахейцев, но и сами спартанские цари из династии Агиадов, как сообщает Геродот, считали себя не дорийцами, а ахейцами, т. е. потомками додорий-ских царей Спарты.
Пришедшие дорийцы жили примитивным патриархальным родовым строем. Они делились на три филы: Гиллеев, Диманов и Памфилов, а каждая фила делилась на фратрии.
Плодородие почвы Лаконии вело к быстрому росту населения, а этот быстрый рост при экстенсивном хозяйстве и небольшой территории, ограниченной со всех сторон горами, должен был быстро вести к перенаселению. Вероятно, уже в древнейшее время спартанское государство пыталось бороться с перенаселением. Так, спартанские старейшины получили право убивать новорожденных детей, если они имели какие-либо физические недостатки. Если несколько братьев имели только один земельный надел, то они должны были сообща иметь лишь одну жену. Но, разумеется, такие паллиативы не могли помочь, и Спарте уже в очень раннее время пришлось с оружием в руках расширять свою территорию. Примерно к концу IX в. удалось, наконец, одержать верх над ахейскими Амиклами. До этого времени спартанцы наряду с делением на три родовые филы делились на четыре локальные единицы — обы (Питана, Месоя, Киносура и Лимны). Теперь к ним присоединилась пя-
тая оба — Амиклы; очевидно, ахейские жители Амикл были включены в спартанское государство на равных правах с прочим населением. Затем удалосв покорить и всю остальную Лаконию до морского берега. Теперь спартанское государство достигло своих естественных границ — горных хребтов и моря.
Возможно, что к этому времени относится древнейшая конституция спартанского государства. Плутарх сохранил древнюю «большую ретру», содержащую краткое изложение основ этой конституции в форме оракула.
Здесь мы читаем: «Соорудив святилище Зевса Силлания и
Афины Силлании, сохранив филы и разделив на обы, учредив совет старейшин (герусию) из тридцати человек, включая ар-хагетов, собираться на народное собрание между Бабикой и Кнакионом в установленные сроки. Так вносить предложения
D 4
и так отклонять их. Власть же пусть принадлежит народу».
Из этой «конституции» ясны основные черты спартанского устройства: два царя архагета во главе государства — пережиток царей микенской эпохи; они уже потеряли свое первоначальное значение и входят, как рядовые члены, в герусию, т. е. совет из тридцати родовых старейшин, «геронтов». Эти родовые старейшины пользуются большим почетом, и в их руках, несомненно, находится судебная и административная власть. Но в эту древнейшую эпоху они еще не могли быть представителями какой-либо особенной изолированной аристократической группы: Спарта, как мы видим из ретры, еще патриархальная
военная демократия, вся власть принадлежит апелле, т. е. народному собранию, которое принимает и отклоняет по своему усмотрению вносимые предложения.
В пользу большой древности этой ретры говорит тот факт, что в классическую эпоху уже ничего не знали о богах Зевсе и Афине Силланийских, и никто уже не знал, что за местности Бабика и Кнакион. Так как в этой ретре говорится об установлении новых об, то, может быть, она современна включению Амикл как пятой обы спартанского государства; может быть, Зевс был богом дорян, а Афина — богиней ахейцев,— тогда совместный культ этих божеств знаменует собой соединение Спарты с Амиклами. Но все это, разумеется, только догадки.
На какие общественные группы делилось самое население в эту эпоху, нам неизвестно. Во всяком случае государственного рабства, илотии, в том виде, как оно существовало в классическое время, в это время еще существовать не могло; она, по
В более позднее время в ней видели предсказание дельфийского оракула, но, по-видимому, она значительно древнее той эпохи, когда Спарта вступила в сношения с дельфийским святилищем. Если она первоначально и была сформулирована как изречение оракула, то это был древний спартанский оракул Пасифаи в Таламах.
Перевод двух последних фраз можно дать только приблизительный на основе пересказа ретры у Тиртея, так как текст ретры испорчен.
нашему мнению, есть продукт Мессенских войн и революции VI в. Зато, может быть,
