Голодная бездна - Карина Демина

И дверь открылась.

Беззвучно.

Изнутри пахнуло теплом, и еще сдобой, кажется, горячим грогом, да не простым, а на альвийских травах заваренном. Такой не затуманит разум, но наполнит тело теплом и звенящей силой первозданных ручьев. Так писали в проспектах, и, кажется, у Тельмы появился шанс попробовать этот самый чудо-грог.

Альв, сложив зонт, скользнул следом.

– Ваше пальто… его высушат и вычистят. Если желаете, здесь есть и сменная обувь… присаживайтесь.

Он был любезен, как… как альв.

Тельма же вертела головой. О «Норе» она, в отличие от маяка, не то что не читала, и слыхом не слыхивала. Впрочем, данное обстоятельство не значило ровным счетом ничего: в городе имелась тысяча укромных мест. И «Нора» была одним из них.

Арочный потолок из переплетенных корней. Кружевные корзины с магическими светляками. Альвы не любят электричества, хотя оно и дешевле.

Но да… пожалуй, это место имело характер.

Стены, затянутые пышным моховым ковром. Тельма провела по нему рукой и хмыкнула: не иллюзия. Или такая, раскусить которую, ей не под силу.

Мох и на полу.

Сухой и горячий, что, как ей казалось, мхам не свойственно, но у альвов свои секреты. И тот, который привел ее сюда, не торопит, позволяя Тельме освоится.

Сам он избавился не только от плаща, но и от туфель с носками, и босой, гляделся вполне гармонично.

– Мне так удобнее. – Альв пошевелил тонкими длинными пальцами. – Но я помню о человеческом пристрастии защищать тело тканью.

И Тельма решительно стянула туфли.

А потом и чулки.

Мох был… мягким, словно шелковая ткань. И на ткань не походил совершенно, как и на ковер. Он был живым, теперь Тельма это чувствовала. На мгновение появилось трусливое желание попросить тапочки, она ведь человек, у нее пристрастия, но Тельма заставила себя сделать шаг.

И второй.

Альв любезно подал руку.

Здесь, внутри, он больше не казался мистическою фигурой. Обыкновенный, если это можно сказать про Рожденного-под-холмами. Высокий. Худой. Но худоба эта естественна, как и некоторая едва уловимая непропорциональность черт лица. Слишком высокий лоб.

Чересчур большие глаза.

Нос уж очень тонок, а скулы – высоки и резки.

А еще краски… идеальная белизна кожи. И темно-рыжий ровный цвет волос. Яркая зелень глаз, в которые Тельма заглянула лишь на мгновение, и тотчас отвернулась, вспомнив все истории, которые сочиняют про альвов и несчастных, замороченных ими дев.

Но сердце стучало ровно.

И желаний необычных не появлялось. Пока.

– О дева, светом луны объятая. – Альв поклонился, и будь он человеком, поклон этот церемонный выглядел бы забавным. Но вот беда, теперь Тельма явственно ощущала силу Старшей крови, а потому не имело значение, что альв был бос, что брюки он закатал по самые колени, что зеленые подтяжки его слегка перекосились, а рубаха измята. – Под кров сей явилась ты с Мерреком-Лисом, коий имел печаль задолжать кровь свою человеку. Невозвращенный долг иссушает корни древа моего… да и… пахнет от тебя другим.

Тельма только плечом дернула.

– Меррек-Лис не столь глуп, чтобы думать, будто в его силах Стражу противостоять. И ныне он желает лишь беседы.

Беседы – так беседы.

Тельма прикусила губу, сдерживая вопросы. И оперлась на руку альва, кожа которого оказалась холодной, что у покойника. Хорошо, хоть не влажной.

Если в «Норе» и существовал общий зал, то ныне его разделили на многие части, что каменными стенами, что легкими ширмами, поросшими тем же плотным зеленым мхом.

Было тепло.

И… странно.

Чужая сила. Не враждебная, но и не дружественная смотрела на Тельму зелеными глазами альвов. А ей, сколь ни старалась она, отбросив всякое стеснение, не удалось увидеть никого. «Нора» казалась пустой.

Но именно, что казалась.

Тени. Звуки. Обрывки фраз. Чей-то смех… и взгляд в спину.

– Им любопытно. Благо народ мой не утратил еще это свойство… это дает нам шанс, – Меррек-Лис остановился перед внушительного вида валуном. – О лунная дева…

– А ты можешь говорить попроще? – У Тельмы от этой альвийской образности уже глаз подергиваться начал.

– Могу. – Он сел прямо на мох, скрестив ноги и спину выгнув. И в этой позе было мало человеческого, скорее уж, острее проступала его инаковость. – Но так неинтересно. Ты голодна?

– Да.

Кокетничать и притворяться она не станет, только подумалось, что уже второй день кряду ее обеды проходят, мало того что в странных местах, так еще и в компании весьма сомнительного свойства.

Меррек не делал ничего.

Разве что веки смежил. Щелкнул пальцами. И на поверхности валуна появился деревянный поднос с горкой сухих лепешек. Следом вынырнули и глиняные миски с душистым варевом. Кувшины. Кубки.

– Тебе лучше ограничиться водой, – он сам налил Тельме упомянутую воду. – Наши напитки… оказывают на людей странное воздействие. А мне бы хотелось, чтобы ты сохранила свой разум ясным.

Занимательное предупреждение.

И значит, попробовать альвийский грог ей не судьба.

– Есть-то хоть можно?

Он растянул губы в некоем подобии улыбки.

– Можно. Надеюсь, тебе понравится.

И первым взял лепешку.

Чашку с варевом, Меррек-Лис поставил на правое колено, а кубок – на левое. Ел он неторопливо, отламывая от лепешки небольшие кусочки. И каждый кусок задумчиво полоскал в вареве, а вытащив, долго разглядывал, прежде чем отправить в рот. И при том ни капли не попало ни на брюки, ни на рубашку.

– Знаешь, почему людей не приглашают на традиционные обеды? – поинтересовался Меррек-Лис, облизывая пальцы. Язык его был длинным и тонким, и почему-то фиолетовым. – Вы чересчур много внимания уделяете внешнему.

– Чему это?

Тельма держала чашку в руке. От варева пахло травами, вид оно имело вполне съедобный – случалось ей пробовать и куда менее аппетитные вещи – но вот ни вилки, ни ложки к нему не предлагали.

– Одежде… правилам… вот ты голодна, но не ешь, потому что ставишь приличия выше потребностей…

Тельма хмыкнула и отхлебнула из чашки.

Зажмурилась.

Остро! И острота эта лишь нарастала. Она поспешно запила похлебку водой, которая показалась удивительно вкусной, вкуснее любого вина.

Лис рассмеялся.

– Вы забавные. Закуси, – и протянул кусок лепешки.

Тельма приняла. Чего уж тут… в чужой храм со своими молитвами не ходят.

– Ты собирался поговорить об альвийских традициях?

– Не совсем… знаешь, эта одежда очень мешает. Дома мы предпочитаем наготу. В наготе правда, а людей многие из нас считают скрытными именно из-за вашего пристрастия к тряпкам. И те же многие вспоминают времена, когда наши народы почти не пересекались… ныне мы зависим от людей.